Детство Брюса Ли было трудным. В возрасте двух месяцев его отлучили от
матери и отдали в приемную семью. Несмотря на это, мальчик развивался
правильно, опережая своих братьев в росте и весе. К полутора годам он
весил килограммов десять-пятнадцать, а рост имел 110 сантиметров (вместе
с хвостом) и был совершенно не по-детски сообразителен. Я забыл сказать,
что Брюс Ли – кот-переросток, какой-то австралийской породы, ярко рыжей
масти повышенной шерстистости, а приемная семья – мой друг Леха и его
жена Ленка. Свою кличку кот заработал умением драться всеми четырьмя
лапами сразу и привычкой бегать по стенам, шторам и потолку вместо пола.
Выданный ему кошачий горшок Брюс презирал, предпочитая пользоваться
хозяйским унитазом, "смывая" за собой, что, в принципе, у котов еще не
признак "очеловечивания". А вот то, что Брюс "смывать" иногда забывал -
это уже по-человечьи совсем.
Спать Ли привык на кровати "приемных родителей", втискиваясь аккурат
между ними, не обращая ни малейшего внимания на постельные занятия
хозяев.
Летом, когда Брюсу было уже года два, Леха решил вывезти на дачу не
только Ленку, а "семью" в полном составе. За первый час своего
пребывания на летнем отдыхе Ли, облазил весь участок, подрался с двумя
соседскими котами, на правах победителя договорился с местными кошками о
свидании, отъел половину от привезенного ему на неделю минтая, и, найдя
по запаху хозяйское ложе, заснул, полностью удовлетворенным. Проснувшись
ночью, и обнаружив, что дверь закрыта, он начал тиранить спящего
хозяина: "Выпусти, гад, у меня свидание, а ты дверь закрыл". Разбуженный
Леха, огрызаясь на Ленкино неискреннее ворчание, что надо бы вас двоих
прооперировать, чтобы по ночам не шлялись где непопадя, выпустил кота на
улицу. Через некоторое время, Леху опять разбудил стук в дверь – кот
просился обратно. Выслушав очередную порцию Ленкиных комментариев о
моральном облике кота и его самого, Лешка в темноте впустил кота и
улегся обратно. Чуть позже на кровать забрался Брюс.
- Леш, ты не знаешь, чем это пахнет? – задала Ленка совершенно
бессмысленный вопрос, поскольку перепутать этот запах, она не могла ни с
каким другим – пахло именно "этим".
- Брюс, наверное, куда-то, вляпался, сейчас свет включу, - Лешка нажал
на выключатель.
Вляпался. Какой там вляпался, выражение "по уши в дерьме" полностью
соответствовало обстоятельствам. Ленкина рука, протянутая было, что бы
сбросить грязнулю с кровати была спрятана за спину. По свежеструганному
полу (предмету Лешкиной дачной гордости) к кровати шли две цепочки
следов лап, между которыми шла сплошная полоса от хвоста (кот даже хвост
не мог поднять, так много на нем налипло). По середине кровати лежал
Брюс, распластавшись во все свои метр десять. С кота еще текло.
- Твой "засранец", ты и убирайся, - сказала Ленка, все еще держа руки за
спиной.
- Чего мой-то, а кто ему сегодня утром за ушами чесал? - попробовал,
было возмутиться Леха
- Теперь сам чеши, если нравится, - отрезала Ленка, - это теперь твой
кот, полностью.
Всю оставшуюся ночь и часть следующего дня ребята грели воду, мыли кота
и все остальное. Как выяснилось, кота подвела городская привычка к
унитазу – он провалился в дырку туалета типа "сортир", а выбрался через
выгребную яму. Хорошо хоть не утонул.
Лешка мне эту историю рассказал, через несколько дней после событий.
Когда рассказывал, делал паузы, принюхивался и спрашивал: "Не пахнет
уже? ". Не пахло.