Семеныч.

В. Крупский и К. Константинов.

Юродивый катился колесом вдоль палисада, повторяя: "Придут, придут громы небесные!" Прораб Семеныч повернулся к рабочему и брезгливо дернул подбородком. Тот понятливо сморгнул и, взлягнув ногами, исчез в железобетонном дверном проеме. Ленивое солнце пьяно щерилось в небеса. Его то и дело покрывали облака и, похотливо втянув в себя ветер, катились дальше. Стояла теплая и звездная полярная ночь. Когда ей надоедало стоять, она бесцельно бродила между заброшенными бараками, гасила огни на редких фонарях и иногда забиралась в дома к спрятавшимся от нее людям, не давая спать прорабу Семенычу. Его верная лопата начинала тихо позвякивать в своих ножнах и рваться наружу в предвкушении крови нерадивого рабочего, имя которого забыто историей. О История, как ты могла! А ведь именно этот рабочий, став ефрейтором, организовал собственную партию и заполнил ею 1.230.000 кубических километров земли. Родители назвали его Адольф Шикльгрубер, и все потому, что он обычно на всех шикал и всем грубил. Но из уважения к нудному прорабу Адольф с признательностью упомянул всю его нацию в руководстве для начинающих маньяков. А тогда, - кто тогда мог представить себе такое? Прораб Моисей Семенович души не чаял в преданном ему и всеми Неизвестном, и всегда называл его Эрнстом в честь героя своей юности Тельмана. Не он (прораб) ли темными ненастными днями, когда не хотелось идти на работу, объяснял неопытному в классовых боях Эрнсту Шикльгруберу, что такое есть быть мировой империализм? Но только молча есть и быть приходилось несчастному Адольфу-Эрнсту, который и семидесяти шести слов не мог связать в одно, по-особому задумчивое, не перегруженное знаками препинания, сложносочиненное предложение. Что ж, не этому учила его бедная австрийская матушка. Впрочем, она его совсем не учила. Он рос в семье дяди-палеонтолога и с детства любил препарировать и зарисовывать в альбом кроликов и индюшек, коих в Тироле было предостаточно.

***

"Сейчас вы их там уже не встретите; для биологов это и поныне остается загадкой. Возможно, неведомый космический катаклизм вымел с лица Тироля эти греховные и разложившиеся породы, или же то был промысел Божий, и промышлял он в этот раз удачно? Или же, как выяснят историки будущего, во всем виноват прораб Семеныч? В любом случае, вы сможете полюбоваться на великолепно вскрытые тела упомянутых тварей в любом из 1185 анатомических музеев имени св.Адольфа" "Путеводитель по Тиролю"

***

Завязавшийся было роман с религией закончился полной и безоговорочной отставкой. Когда педик-пастор в очередной раз выделил Адольфа среди восьмилетних агнцев божьих, будущий антрополог привел с собой убедительные доводы в виде бабушкиной козы и ее козла. А в ту тихую украинскую и по-нашему, по-особому полярную ночь, когда сердце русского человека все сильнее бьется в костлявой почерневшей от денег длани иудейского прораба, русский человек забыл обо всем, даже о том, что его фамилия Шикльгрубер. Откинув назад буйную шевелюру анархиста, а вперед - слабую челюсть дегенерата, он восторженно внимал сладким речам Моисея, в то время как его длинные нервные пальцы трепетали на внутренней поверхности бедра старого прораба... Эти видения со свистом проносились в прорабском мозгу, обремененном ожиданием конца смены. Черт, подумал Семеныч, какой еще Адольф, какой еще Шикльгрубер? Достав засаленную пачку "Кэмела", прораб ловко выудил оттуда сигарету и предался зачаровывающему ритуалу курения. - Mon cher amid! - выругался он вдруг, вскочил и натянул поверх каски белый балахон с прорезями для глаз. Стянув с крюка на стене аркебузу, прораб шагнул в беззвездную полярную ночь. Вспоминалось, что забыл примкнуть штык, потерял мандат и пропил партбилет, но он все шагал и шагал по беговой дорожке тренажера фирмы "Кеттлер". Нужно было спешить - состав "Сибелиус" уже прибыл на станцию, и двое пьяных матросов удаляли пломбу из сочащегося фекалиями вагона. Наконец пломба выпала, и из вагона раздался истошный крик Ленина. "Я слышал Ленина!" - возопил один из матросов и забился в истерике. "Я видел Ленина!" - закричал второй, отпрыгивая от окна вагонного туалета, и умер. Всоре должна была произойти Октябрьская революция. Поминая недобрым словом жену японского городового, богиню Аматерасу, народные массы постепенно приходили в состояние каловых. Это решительно не нравилось прорабу. Он с детства голосовал за кадетов и хранил под подушкой портрет Львова с автографом "На память от Милюкова", купленный по случаю на Птичьем рынке. Выходя из дома тем ранним утром, он собирался купить щенка добермана, но, увидев на лотке эту трогательную реликвию безумных и веселых лет, не раздумывая извлек их кармана исхудавшую мошну. В то время некто, неизвестно кем именуемый Адольфом Шикльгрубером, был еще так юн, что его, в общем-то, и вообще еще не было. Но уже тогда в нем вызрело несогласие с тезисами рэбе Семеныча (этимология слова "прораб" приводится в приложении). "Мы пойдем са-авсем другим путем!" - хитро щурясь, говаривал он, когда акушер подбивал его на сотрудничество. Вскоре должен был произойти выкидыш. Семеныч обогнул прозекторскую и вышел к реке, увенчанной каменным мостом. Мост этот был мостом лишь номинально. Пьяная монголо-татарская орда порушила его в тринадцатом веке, тщетно пытаясь оставить захваченную было Баварию. На мосту сидел совершенно пьяный юродивый и - колечко на память - болтал немытыми ногами, источавшими аромат алых и белых роз. В его руке была чашка с оолонгом. "Отведай ТЫ из моего кубка!" - прогремел его голос над гулкой гладью реки. Он взметнул ввысь посох и все свои язвы, гнойной громадой возвышаясь над пророком Моисеем Семенычем (вы знаете, где искать этимологию слова "прораб"). "Я не пью", - мерзко ухмыльнулся Семеныч, и в тот же миг пропали и мост, и чокнутый алкаш; лишь мгновение еще светился во тьме полярной ночи рунный посох друида. Вода внутри реки была достаточно холодной. Пиво охлаждалось в ней быстро и качественно, превращаясь в лед и взрывая плотно закупоренные бутыли. Замерцал Сириус, озарив рентгеновскими лучами вывески супермаркетов. - Ладно! - крикнул Семеныч, скидывая аребузу с плеча на ладонь. - Hasta la vista! В ответ лишь жалобно всхлипнула покатая крыша дома председателя сельсовета. Семеныч в сердцах сплюнул и зашагал на восток, к лесу, вскинув обратно на плечо позеленевшее за долгие годы оружие. Годы шли мимо; ни один не заходил в гости к Семенычу. Он и поныне живет в ветхой избушке у железнодорожной станции, пьет железнодорожную воду и лишь изредка выходит прогуляться по беговой дорожке фирмы "Кеттлер". Со станции все раздаются мученические вопли Ленина, терзаемого стоматологами. Революция гряла, грядет и продолжает нескончаемо грести. Адольф Шикльгрубер, он же Эрнст Неизвестный, умер в 1945 году от судебной ошибки.

ALSO SPRACH ZAMMINISTRA