- Тебе бы, брат, подучиться самую малость, заработать, инструмент фирменный купить, так ты б звездой стал! На весь мир бы прославился!
   - Да на хрена мне это надо, Захар! Конечно, по кайфу, когда слава, популярность, на стриту тебя пипл узнает, лапу пожимает, автограф аскает... Но париться ради этого я не стану. Мне и здесь хорошо.
   - Нет, я тебя не могу понять! У тебя ж, Соловей, талант от бога! Ты хоть понимаешь, какие ты деньги мог бы зарабатывать?
   - Да ведь за эти бабки не то что талант, душу продавать придется! Этими моими песнями не прокормишься. Клевый пипл мне бы платил, да у них у самих бабок нет. Башляют-то только мажоры, да гопота всякая. Одним попсу подавай, другим что-нибудь блатное. Да приятнее ежиков против шерсти рожать, чем это петь. Ха! Прикинь, Захар, я перед новыми русскими в кабаке выступаю, попсу пою, а после каждой песни блюю. Вот у них аппетит-то испортится! Они мне скажут: "Эй, волосатый, возьми бабки, только уйди!" Так, пожалуй, в натуре, можно деньгу зашибать! Стоит подумать!
   - С тобой, Соловей, ни о чем серьезно говорить нельзя! Ну согласись, ведь попадают же и хорошие песни в хит-парады!
   - Да попадают, конечно... Только ради этого надо так пахать, да через такие кучи дерьма пролезть, что собственный музон не в кайф будет... А тут у меня своя тусовка, свои фены - ты, да твои дедка с бабкой.
   - А ведь ты мог бы поступить куда-нибудь, у профессионалов поучиться.
    - Этому, Захар, научить нельзя. Профессионалы всякие классические законы преподают, станут мне указывать, где "гой-еси" вставить, где свистнуть молодцевато. Если все по одним законам сочинять, то и получиться все одинаковое. Я музыку по-своему вижу. А профессионалы мне только крылья подрежут. Да я клянусь головой, что...
   - Да ты, Соловушка, головой своей не клянись, она у тебя одна!

   Такой разговор вел добрый молодец Захар со своим другом музыкантом Русланом по прозвищу "Соловей". А жили они... Какая разница, где? Где-то жили. То есть жили-то, естественно, в лесу, а уж где тот лес был, это не важно. А было это все то ли в те далекие времена, когда деревья были большими, а люди маленькими, то ли когда я еще пешком под стол ходил, то ли это было при царе Горохе, то ли даже самые старые аксакалы в наших аулах не помнят, когда это было, то ли это было третьего дня, то ли намедни, то ли у меня что-то с головой. В общем, не было этого никогда. (Это если честно, без дураков.) Но скоро будет.
   Так вот, стало быть, старые друзья были Захар и Руслан. Но хоть и крепко они дружили, характеры у них абсолютно разные были. Руслан Соловей был парень веселый, пошутить любил, постебаться. Целый день, а то и ночь напролет (а иногда даже на две-три недели исчезал) бродил по лесам, по лугам, природой любовался, песни сочинял да пел. Разговаривал со всяким встречным зверем. С птицами любил дуэты, трио и квартеты петь. Особенно с соловьями, по ночам. Чувствовал, видать, Руслан древнее свое родство с соловьями. С ними он не только трио-квартеты, а квинтеты да секстеты составлял. Бывало заберутся всей компанией на дерево, да как затянут: "We don't need no education..." Удовольствие. Однажды Руслан даже октетом с соловьями пел, правда лажа получилась изрядная. А когда у Руслана голос пропадал (ну, всякое бывает, иной раз кваску холодного выпьешь, а на следующий день голоса нет), так в такие дни Соловей на берег реки или озера какого лесного садился и с рыбами общался, в одних, так сказать, кругах вращался. Из всех рыб Соловей более всего любил с дельфинами разговаривать. Остальные-то рыбы только рот открывают, дельфины же свистят. Пробовал Руслан даже с одной дельфинихой дуэт соорганизовать, да не вышло. Слишком уж тоненько дельфины свищут, музыканты так не могут. Правда, на пластинке "Sergeant Pepper's Lonely Hearts Club Band" после песни "A Day In a Life" звучит ультразвуковой свист Пола Маккартни, но ведь это только на пластинке! Просто в студии пленку с записью обычного свиста крутили с большой скоростью, вот ультразвук и получился. А сам Маккартни конечно никогда бы так свистнуть не мог, и даже Линда, хоть она и женщина.
    Однажды на пресс-конференции у Ринго спросили: "Почему вы носите так много колец на пальцах?". Ринго ответил: "Потому что я не могу их все продеть через нос".
    Тьфу, е-мое, опять я растекаюсь мыслию по древу, как древний Аккордеон, то есть, блин, как его, бишь, там... Баян! Да... Древний Баян. Царство ему, значит, небесное... И хрен с ним! О Битлах-то я ни к селу, ни в красную армию вспомнил, а вот Захар-молодец, в отличие от друга своего Соловья, был парень серьезный, положительный, сильный и надежный. Самолично все свое сельское хозяйство содержал. Был у него сад-огород, скотина кое-какая, пасека с пчелками да плантация трюфелей. Рано вставал он. Бывало, Руслан только проснется, голос проверяет, пробует ноту "соль" субконтроктавы взять, а уж Захар печку затопил, мухоморов заварил да от колодца с полными ведрами идет. Но нахлебником Соловей у Захара не был. Просто ему очень мало надо было, так, пожует, что бог послал, да заночует, где придется. А Захар любил широту, основательность, чтобы все всегда под рукой было. Каждому свое!
    А еще Захар Гордеич хорошим семьянином был. Содержал, то есть, своих деда с бабкой, старых да немощных. Бабушка Захара второй группы инвалидкой была. Много лет тому назад, еще девкой, гуляла она по лесу, и настигла ее гроза. Она домой заспешила, а сама думает: "Отчего это, когда Илья-пророк по небу на колеснице скачет, сверкает да грохочет, то молнию сразу видать, а гром слышно ужо опосля? Не иначе, потому, что скорость света фору даст скорости звука!" Зазевалась она, так размышляючи, а тут, на беду, молния в дерево большое ударила и повалила его прямо бедной девке на ногу. Сидит она, значит, под деревом и думает: "Видала я, как это дерево падает, а увернуться не успела. Стало быть, быстро оно падало. А ведь гром-то я и того раньше услыхала. А уж молнию и подавно раньше приметила! Оченно велика, стало быть, скорость света белого! Аж, поди, порядка три на десять в восьмой степени метров в секунду. Да ежели б я с таковской прытью перемещаться могла, для меня б и времечко медленнее текло, и я бы ужо до самой смерти молодая была". Так она и сидела, размышляла да улыбалась, пока не пришел уважатель ейный, Кондратий, будущий Захаркин дедушка, да не освободил ее из-под дерева. Вот после этого нога-то у нее и засохла, и получила она инвалидность. Но мил дружок ее все равно в жены взял, любил значит.
   Зажили они счастливо, и вскоре родился у них внучек. Назвали его Захар Гордеичем. Рос Захарка не по дням, а по часам. Оглянуться не успел, как русским народным богатырем стал. Сразу пришлось ему все хозяйство на плечи взвалить, потому как бабушка с дедушкой уже такие старые стали, что и с лавки встать не могли. Бабушка и по молодости с одной-то ногой большой прытью не отличалась, а дедушка тоже сильно сдал - исхудал, кожа да кости остались, ослаб совсем. Вы спросите, как это они так быстро состариться умудрились? Так что же вы не спрашивали, как это Захарка так быстро вырос? Ничего не поделаешь, закон сохранения расцвета сил.
   Так вот и сидели бабка с дедкою день-деньской на лавке. Скучно им, хочется по лесу погулять, да не могут. Задумался Захар, как бы эдак сделать, чтобы предки его могли по лесу гулять, с лавки не вставая. И приделал он к фундаменту дома такую хитрую механизму, которая дом передвигать стала. А внутрь механизмы засунул он датчик случайных чисел, так, чтобы дом двигался в неизвестном направлении и в самые неожиданные моменты. По случайному, знать, закону.
   Случалось, только выйдет Захар со двора к колодцу за водой, возвращается, а дома и звания не видать! Так и ходит потом Захар по лесу с полными ведрами на коромысле, избу свою разыскивает. Ужасно неудобно, знамо дело, зато интересно. А как-то раз вот так ушел Захар, а дому только того и надо! Ушуршал, гадюка, в самый дальний конец леса, да спрятался. Трижды три дня искали его Захар с Соловьем, насилу нашли. А там уж бабушка с дедушкой чуть от голода не преставились. Во, какая механизма получилась! Очень рады были дед да баба и благодарны Захару, что внес он в их скучную жизнь разнообразие и элемент неожиданности.
   Но Захару этого мало было. Стали его занимать вопросы долголетия бабушки. В дедушке-то он был уверен, знал, что тот еще и его переживет. А вот бабушке следовало помочь. Вспомнил он тут бабушкины сказки про теорию относительности и вот что подумал: "Чтобы для бабушки время медленнее шло, надо для нее другую механизму сочинить. Такую, чтоб перемещала ее в пространстве быстро-быстро. У дома-то скорость маловата для этого. Да и нельзя по лесу с большой скоростью ездить - деревья мешают. Стало быть, механизма эта должна по небу летать, альбо, по крайности, по реке глиссировать".
   Вот этот проект и разрабатывал теперь Захар по вечерам. А еще любил он вечером с другом Соловьем посидеть на завалинке - семечки погрызть, песни его послушать, да поболтать. Вот и зашел у них как-то разговор этот, когда Захар стал убеждать Соловья в звезды мировой величины скакнуть. Но Соловей идею не поддерживал, возражал, хотя у самого в глазах искорки засветились!
    - Ну ты сам посуди, Соловей, ведь у тебя здесь ни инструмента путевого нет, ни струн достойных.
   - Да брось, Захар, это ништяк! Если сердцем да головой рукам помогать, любой инструмент запоет. А кто не умеет или без души лабает, тому и "Фендер Стратокастер" не поможет. В курсе, поговорка есть русская: "Плохому танцору... всегда что-то мешает".
   - Что мешает танцору? Не понял. Крылья, что ли?
   - Ну да, они самые...
   Руслан усмехнулся. Помолчал и сказал с грустью:
   - Да и есть ли разумная жизнь еще где-нибудь на свете кроме нашего леса? Сомневаюсь я...
   - Есть! Обязательно есть! Раз мы живем, значит и еще кто-то должен быть! Белый свет большой. А потом, ведь ведет же куда-то дорога. И мост, уж наверное, недаром построен!
   - Про дорогу, Захар, лучше не вспоминай! Ну ее, к теткиной матери! В стремное место она ведет, Богом забытое, проклятое. Так мне моя бабушка... помнишь бабушку мою?
   - Помню.
   - Так она мне рассказывала, мол, в олдовые времена немало русских чуваков туда ушло - ни один не вернулся. Живут там стремные чудища-юдища. Этих монстров ни одно оружие не берет. А уж какие крутые русские мэны туда ходили! Шкафы квадратные! Качки! Все они там ласты и склеили. Да че говорить, вон мой дед покойный, царство ему небесное, через это дело в ящик сыграл. Тоже, кстати, музыкант был. Пошел по дороге, зашел на бридж. На мост то есть. Ну вот. Идет, значит, мой дед по бриджу, и вдруг... навстречу ему монстр - прямо как с пластинки какой-нибудь металлической команды! Старик мой испугался, конечно, но виду не подал. Мало ли, что чудище, по фэйсу о характере не судят. Поздоровался с ним дед мой как на Руси принято, а монстру - все до фени! Дед смекнул, что чудище русского языка не знает, решил на почве музыки с ним общий язык найти. Стал осторожно насвистывать мотивчик какой-то. А зверюга этот смотрел-смотрел, а потом как даст моему старику по организму! Дед еле домой приполз, а вскоре и умер. Но успел рассказать. Страшное, мол, чудо-юдо: восемь лап, две головы, хвост, чешуя... Эх!
   - А я, Руслан, все ж таки думаю по этой дороге сходить, да разведать, что там, да как. А чудовищ мне бояться не след! На то я и русский народный богатырь. Во всех сказках, что бабушка рассказывает, богатыри любую чуду-юду всегда побеждают.
   - Дурак, ты, Захар, а не богатырь! Не ходи! Унасекомят тебя эти киллеры! А если вымерли они, как мамонты, так значит, и вообще никого не встретишь, хоть три пары шузов железных износи!
   - Нет, Руслан, пойду я. Твердо решил. Айда со мной!
   - Ну уж дудки! Меня ты на это дело не подпишешь! Я тебя до моста провожу, а дальше уж давай сам, коли ты такой любер-бубер! Пиши с того света, почем там фунт цыганского мяса!
   И отправился Захар в путь-дорогу. Руслан Соловей всю дорогу до моста молчал, глаза в землю прятал, стыдно, видать, было. Но через мост все-таки не пошел, остался.

   А Захар перешел через мост, и дальше направился. Идет он, идет и вдруг замечает, что слева и справа еще две дороги появились. И сходятся впереди, стало быть, с его дорогой в одну точку. Дошел Захар до этого пересечения, глядь - здоровенный камень лежит, а после камня уж не три дороги, а одна, широкая. Обошел Захар вокруг камня и видит, что с обратной стороны на нем слова странные написаны:

   Подивился Захар Гордеич, да призадумался. Всеми тремя своими головами. В небо взлетел, обернулся назад, увидал весь пройденный путь, Калинов мост, а за ним, на дереве, друга своего, Соловья. Дохнул Захар Гордеич огнем, а Соловей в ответ только свистнул тихонько (так, что даже не все деревья закачались), мол, будет тебе, Захар, фигней маяться, погулял и возвращайся!