БАБКА-ЁЖКА
Стук по высокому, царскому железному крыльцу.
Выхожу из дома, стоит сухонькая старушка с палкой и молвит:
«Помоги мне, пожалуйста, Волна, перенести картофель в подполье с одного
места на полати, а то вода прибывает просто горе, и дело не терпит
отлагательств».
Я подумала, опять этот осёл ворота не закрыл и до меня добирается всякая
нечисть.
Узнав эту мумию, что живёт на конце нашей улицы, через 3 дома, я
спросила: «А кто вам подсказал за мной прийти?».
Она ответила: «Да вот та старушка сказала, что ты уж очень девка
работящая!».
Я подумала, мне своих забот бы поубавить: осёл, стада коз, гусей и 10
попугаев, а тут ещё эта Ёжка с прошениями.
Я говорю ей, что у неё в 20-ти шагах тучи народу из благоустроенных
домов, неужели некого попросить? Мумия говорит: «Некого».
До этого я встречалась с этой Бабкой-Ёжкой лицом к лицу всего один раз и
запомнила на всю жизнь,- это когда мой осёл отдал её деду 5 тыс.,
который слёзно просил спасти его от смерти, – если он якобы не
опохмелился, а то своя-то, мол, сука - не даёт.
А «Бабка-Ёжка» – ей подходило это прозвище больше всего, потому что она
всегда носила, даже летом, детскую коричневую шапочку с ворсом,
напоминающим спинку ежа. Дорога асфальтовая была выше её дома и огорода,
и видно было, как она сидела между грядок в этой зимней шапке, тщательно
пропалывая морковь, а шапочку эту, по–видимому, носил её единственный
сын 40 лет тому назад.
Проезжая тогда мимо, я остановилась, а не пора ли денежки обратно
забрать - ведь прошло 3 месяца. Должника дома не оказалось. Познав
характер второй половинки, я поспешно удалилась обратно, ошпаренная
желчью из беззубого рта Ёжки, и ядовитых окриков вслед: «Какого хуя
даёте деньги, и обратно не получите!».
Я, конечно же, полностью была солидарна с мнением Ёжки, понимая её тоже,
но также подумала, что она одновременно совмещает ежа с коброй!
И вот, этот гремучий мутант стоит сейчас передо мной с жалкой миной,
моля о помощи куриными глазками. Я про себя думаю, а не послать ли её на
хуй, или быть может напомнить ей, что она у меня в долгу.
Но Ёжка видимо не врубилась, что это была я и опять пропищала жалобно:
«Помоги». Я подумала, что эта кикимора будет ныть у моего крыльца весь
оставшийся день, и сказала: «Приду», - подумав, что старость оказывается
гораздо ближе, чем мы думаем.
Зайдя в дом к 70-летней Ёжке - я ужаснулась. Было абсолютно всё в
копоти, как в трубе, да ещё и холодно, хотя конец марта на дворе.
Узнала, что хозяйку этого мрачного заведения зовут Полиной, но то, что с
ней ещё проживает разведенный сын Стасик, которому отроду 40 лет – не
знала.
Наш должник помер как четыре года назад – догадалась я по разговору, а
также подумала - наверно не дала. А уж как сама Ёжка убивалась тогда
по-поводу кончины деда, а всё жадность погубила!
Ёжка рассказала, что печник, который выкладывал печь, всё просил и
просил расплатиться с ним хотя бы водочкой, но Ёжка от жадности всё
тормозила и тормозила – вот у него нервы сдали и он вылил в печь 2 ведра
воды, – вот с тех пор печь очень обиделась и всё дымит на весь дом во
внутрь.
Мы только успели открыть подполье, как вдруг забегает Ёжкино отродье.
Маман говорит: «А почему ты, Стасик, не на работе?».
Стасик злобно отвечает: «Опять ты мне димедролу подлила в чекушку, я
плять, на пилораме уснул у станка! - и добавил, уйдя на крохотную кухню,
сев за стол, - дай мне 5 рублей!».
Соврала мне, что одна живёт, - подумала я.
Маман тихо и быстро сказала мне: «Уж больно злой, собака», - и пошла в
сенки за денежкой.
Я поспешила сказать ей, что вы тут сами теперь справитесь и я закрою
пока люк в подполье. На что она ответила требовательно и властно: «Не
закрывай!».
Я села на табуретку напротив отродья, глядя, как он с жадностью уплетает
какую-то муть из 700гр. стеклянной банки, похожей на блевотину.
Я догадалась, что это был его обед, который он должен был съесть на
работе.
Маман в сенках что-то долго отыскивала 5 рублей, а может ходила в поле
выкапывать монету, закопанную в молодости совместно с Буратино, ведь он
ещё должен помнить, как они крутили вместе любовные шашни, и кто знает,
проценты наверняка накопились и он не откажет ей на старости лет, в знак
благодарности, - всего пяток рубликов.
«Кто такая?!» – внезапно и требовательно спросило меня отродье, зыркнув
куриными глазками как у маман, при этом продолжая отхлёбывать
по-свинячьи из банки. Я уж хотела было идти помогать в раскопках злотых
– любопытство овладело – где же всё-таки клад.
Я ему говорю, что я оборотень, и меня, поэтому никто не знает.
Заходит Ёжка - демонстративно и быстро вышагивая к Стасику с гордо
поднятой головой и тут же на наших глазах спикировав с молниеносной
скоростью в открытое подполье, не успев вручить монету.
Поймавшись в полёте подмышками за края пола, - торчала одна Ёжкина
голова. Такого рвения к работе я ещё не встречала. Смех раздирал меня
изнутри, да смеяться-то вроде как нельзя. Монета, как горошина,
выкрошилась из костлявой руки Бабки – Ёжки, чтобы снова вырости в
процентах.
Поскольку Ёжка была в старом зимнем пальто и лёгкого весу - особой беды
не произошло. Стасик вырвал её как репу за воротник и злобно посадил на
табуретку, на которой до этого сидела я.
Я ей говорю: «Может скорую вызвать?».
«Не-эт», - отвечала пискляво летучая мышь.
Я говорю, что я пойду тогда - вы уж тут сами, а про себя думаю, - ещё
неизвестно чего от этих сектантов ждать в подполье, что даже небезопасно
для жизни и из моих домашних никто не знает, где я, – телефонов сотовых
тогда ещё не было.
«Сейчас полезем», – ответило мумиё.
Ну, думаю, первой не полезу. Спустившись третьей, вслед за охающей
Ёжкой, - я ужаснулась, картофеля была целая тракторная телега и никакого
потопа, а только маленькое влажное пятно диаметром 6 см.
Я подумала, загубить меня хочет старая кикимора. Всё это громадьё
перетаскивать в полусогнутом состоянии на полати, которые выше всего на
20 см. И чего я согласилась покорно, надо было резко выскакивать и
бежать не оглядываясь, но похоже, эта мышь загипнотизировала меня своим
куриным взглядом, - неотступно всё это время, наблюдая за нашей
проклятой работой, - сидя на ведре.
Точно кобра, – подумала я по-прошествии нескольких дней, мучаясь в
постели от своей доброты, да они меня просто изнасиловали! Выехав на
моём хребте, кикимора пожалела даже ведро дряблой моркови на салат моим
гусям. Ну, думаю, Ёжка, попроси у меня ещё чего-нибудь – упадёшь – не
подойду. Славик на ходу в подполье тогда поделился мне, что, мол, он и
сам бы давно перенёс, да вот она не давала,- взвешивала каждый клубень
на ладошке, а также убеждала его, что можно прожить в месяц на 50
рублей.
Конец апреля, иду я по улице мимо Ёжкиного дома со своим многочисленным
стадом гусей, не видевших ещё ни разу весны и лета, поскольку я их
вывела всех в инкубаторе в ноябре и декабре – все 40 штук! Теплотрасса
под землёй, на прогретой земле радовала первая весенняя травка – то, что
надо моим питомцам. Слышу писклявый знакомый голос: «Помогите».
Смотрю, Ёжка лежит напротив своего дома на пригорке все в том же пальто.
Настал час расплаты, наверное, опять на моей спине хочет прокатиться эта
кикимора, ведь у неё ещё есть 2х комнатная благоустроенная квартира
рядом в домах, а сюда, наверное,- приходила жрать картошку.
Поскольку я ещё сама не очухалась после подпольного рабства – сердце моё
не дрогнуло жалостью. Загорай себе на здоровье, плюшкино отродье, -
подумала я, - пока сердобольный дурак мимо не пойдёт.
Из окон благоустроенных домов глядели улыбчивые жильцы на моих
белоснежных гусей, игнорируя ежа в пальто. Я подумала, что это
ползуче-летучее создание у всех отбило охоту помогать ей.