про историю "про Васю" то, что шпион тратил все бабло на гарнизон +, за
операцию ++, а демагогам - гитлер мечтал разлить московское море
Три палаты, на 25 человек каждая. Вместо дверей - высокие сводчатые
проёмы. Длинный коридор, по которому безостановочно кружат пациенты.
Друг за другом, у всех опущены глаза. От двери туалета до ординаторской,
от туалета до ординаторской. Дальше ходить нельзя - там входные двери и
санитар, снисходительно смотрящий на круговорот идиотов. Встраиваюсь в
этот огромный молчаливый хоровод, совершаю несколько кругов по общей
траектории, опустив глаза, как они, и на последнем развороте у
ординаторской делаю рывок к выходу. Санитар не успевает встать, и я
проношусь мимо него, как нелепая огромная бабочка, всхлопывая крыльями
развевающейся белой пижамы. Врезаюсь всем центнером ещё не
нааминазиненного тела в дверь, и она мягко проваливается под моим весом
наружу. Вскакиваю, бегу по кафельному коридору -за спиной топот и крики
- ещё одна дверь. Бью с ноги. Раз, другой, третий - наконец, она
распахивается в солнце и свободу. Сзади кто-то хватает за плечи. Не
оборачиваясь, с силой бью локтем - попадаю - короткий всхлип, отпускают.
Огромный тенистый двор. Понимаю, что не знаю, куда дальше бежать в этом
лабиринте корпусов. Со всех сторон уже бегут люди в белых халатах и,
немного пометавшись среди деревьев, я сдаюсь на милость российской
психиатрической мысли. Снова коридор, палата, вязки на руки и ноги.
Хохочу, кричу: "Сделайте из меня кабачок, суки! Впервые на арене
человек-овощ! Четыре аминазина, четыре феназепама!" В локтевой сгиб
вонзается игла, и я начинаю распускаться белыми цветами, растекаюсь по
кровати. В следующий раз я открою глаза только через трое суток.
Когда в атаку ты идешь, на штурмовике, на СУ -25 Внизу умирают пацаны, в
Панщерах, Послал я на хуй всех душманов, генералав, Нажал на кнопку ДШК,
Для тупых? Дегтярев, Шпагин, крукнокалиберный