Всякая всячина

Тексты, не попавшие ни в основные, ни в читательские, ни в повторные. Собираются и хранятся исключительно в научных целях. В этот раздел вы заходите на свой страх и риск. мы вас предупредили!

Вчера вынуждены были ездить на такси (к Пионтковскому - туда и обратно, ибо с фонариками в метро тяжело). По дороге туда наслушался "Радио шансон". Уши болели, в душу словно Стас Михайлов плюнул. Как такое можно вообще слушать? Это же - себя не щадить? Но водитель кайфовал. Извращенцев много. Очень много. Особенно доставило объявление: "Сегодня певец Пупкин в театре эстрады представляет новый альбом "Есть порох в пороховницах". Среди гостей вечера - Шуфутинский". Я вышел из машины просветленный...
На обратном пути водитель слушал новости, где транслировали речь Жириновского. Таксист ржал от гордости. Я не выдержал:
- Вам смешно?
- А чо? Прикольный клоун.
- А вам не стыдно, что страна превращена в цирк, которым управляют коверные?
- Да ладно. У нас великая страна.
- В чем ее величие?.. Может, ваши родители получают большую пенсию и путешествуют по миру?
- Ну... нет...
- Хорошо. Тогда, может, ваши дети учатся в престижном лицее и получают блестящее образование, и им не морочат голову школьные попы со своими "законами псевдобожьими"?
- Ну... Школа, конечно, херовая... Учителя дебилы...
- Жаль. Тогда, возможно, у нас наука на высоте? Может, Россия кишит нобелевскими лауреатами?
- Да нет. Вор на воре сидит и вором погоняет, - внезапно прозрел мой собеседник.
- Печально. Ну, а чем же велика наша Россия?
- Она же большая!..
- Ах, вы имеете в виду территорию?
- Да, именно - территорию. Ну, армию еще.
- Ракеты? Грады?
- Вот именно это.
- И вас распирает от гордости за то, что большая территория населена убийцами, ворами и ядерным хламом, которым мы с воодушевлением шантажируем весь остальной мир?
Он призадумался. Потом процедил:
- М-да. Сомнительная гордость.
Переверзев потом мне попенял:
- Ты испортил ему жизнь. В клочья порвал шаблон человеку. Как он теперь будет существовать? Чем гордиться?..

Свежее про реальные жертвы зомбоящика:
Взяли в плен российского десантника (не псковский, но тоже заблудился).
Едут в машине. Двое наших трехсотых, и это пленный. Он тоже ранен, в грудную клетку, но не тяжело. Забинтовали, капельницу ему поставили, врач над ним колдует.
Ребята пленному говорят: "Ну вот какого хрена ты сюда поперся? Ты же видишь, мы не садисты, не пытаем. Тут ни фашистов, ни бандеровцев. Лермонтова, Пушкина тебе наизусть рассказать можем. Мы свою землю защищаем. Вот прописка наша. А ты, ты тут зачем? Сидел бы себе дома, нет, поперся..."
"А куда мы едем?"
"В больничку едем. Мы - лечиться, а тебя сначала ГУР допрашивать будет."
"Да, хлопцы, дурак я, наслушался, обманули, заблудился. А вы из какого подразделения?"
Ребята без всякой задней мысли ему в ответ: "Мы? Да мы - Правый Сектор"
Он взял и умер.

Я попытаюсь универсальный сюжет для российского ТВ написать. Итак:
... Пожилой негр вышел на блокпосту из БТРа, выпил безалкогольного пива, закусил норвежской семгой и поправил розовые стринги. Он окинул злобным взглядом русскую землю на горизонте и поправил цепочку, где вместо православного крестика висела чеканная визитка Яроша. Потом достал из сумки распятого эпилиптичного пенсионера-снегиря и начал свирепо насиловать. Злой холодный ветер завывал над истерзанной землей русской. В далеком Киеве злобно хохотали представители хунты, а в Москве вдруг проснулся и заплакал испуганный Дмитрий Медведев. В кустах около блок-поста тоскливо залаял корреспондент Лайфньюс...

Меня лечил донецкий врач
Мам, я в плену, но ты не плачь.
Заштопали, теперь как новый.
Меня лечил донецкий врач
Уставший, строгий и суровый.

Лечил меня. Ты слышишь, мам:
Я бил по городу из «Градов»,
И пол больницы просто в хлам,
Но он меня лечил: «Так надо».

Мам, я - чудовище, прости.
В потоках лжи мы заблудились.
Всю жизнь мне этот крест нести.
Теперь мои глаза открылись.

Нас провезли по тем местам,
Куда снаряды угодили.
А мы не верили глазам:
Что мы с Донбассом натворили!

В больницах раненых полно.
Здесь каждый Киев проклинает.
Отец, белей чем полотно,
Ребенка мертвого качает.
Мать, я - чудовище, палач.
И нет здесь, мама, террористов.
Здесь только стон людской и плач,
А мы для них страшней фашистов.

Нас, мам, послали на убой,
Не жалко было нас комбату.
Мне ополченец крикнул: «Стой!
Ложись, сопляк!» - и дальше матом.

Он не хотел в меня стрелять.
Он - Человек, а я - убийца.
Из боя вынес! Слышишь, мать,
Меня, Донбасса кровопийцу!

Мам, я в плену, но ты не плачь.
Заштопали, теперь как новый.
Меня лечил донецкий врач
Уставший, строгий и суровый.

Он выполнял врачебный долг,
А я же, от стыда сгорая,
Впервые сам подумать смог:
Кому нужна война такая?