Лучшая десятка стишков от "Дед Пихто 2"

Посвящается А. Лаэртскому (навеяно его "Детства чистые глазенки")

Жизнь вроде прекрасна: здоровье в порядке,
Есть сумма на книжке, искра от ключа.
Но стоит споткнуться - и ежишься гадко:
Чуть стол пошатнулся - и гаснет свеча.

Когда зашевелится в глотке тревога,
Когда комом сбиты сомненья в груди,
Охота бывает вернуть ненадолго
То время, когда было все впереди.

Оригами
(Посвящается Г. Гессе, навеяно его "Игрой в бисер")

Перестроим чердак, проведем долгожданную тягу.
Дар возложим царю на поклон, скарб встряхнем на помост.
Жаль напрасно служить, но укромно натерла присяга.
Не пристало нажить, но за скирдой и крест, и погост.

Ни кола ни двора, бродит по полю баба с косой.
Ни вола, ни ребра, вся надежда на кума с руками.
Беглый узник земли возвращался к себе на постой.
Ветер. Рваными волнами пыль. Затянулся стежок оригами.

Споровик-споровик, ты всегда замечаешь угрозу.
Расскажи, сколько зим дожидаться погожей весны.
Сосчитай, сколько войн развязала шальная заноза.
И когда мы начнем забывать эти грязные сны?

Грязь, и копоть, и смрад - не видать зеркалам синевы.
То ли угол не тот, то ли что-то не то с зеркалами.
Тонкий месяц в иголках коснулся намокшей травы.
Рыхло-рваным дождем забытье. Отогнулся клочок оригами.

Споровик-споровик, не тревожь слабый ум понапрасну.
Береженного Бог бережет, обойди стороной.
Ведь курящий одну за другой заработает астму.
Покажи от локтя, пусть померяют, кто ты такой.

За таких дурачков, не волнуйся, отвечу здесь я.
Бог рассудит, а ты разведи безнадежно руками.
Джинн из бочки бушует, восторгов своих не тая.
Вот и шов. Вот и снова готов разноцветный узор оригами.

Пара слов - и запятая,
третье - точка с запятой.
Так, скривясь и весь хромая,
стих укладывался в строй.

Строй ни разу не фундамент,
он всего лишь трафарет.
Но начнешь без строя править-
быстро все сведешь на нет.

В стоптанных ботинках
годы и окурки.
В штопанных карманах
паспорта и пальцы.
(Все как у людей...)
В сиротливой чашке
горсточка уюта.
Счастливо и немо.
Весело и мило...

То ли сдуло, то ли качнуло,
то ль не решился, то ли не рассчитал.
Прикусил губу, да подвели непривычные скулы.
Зацепило легонько, да сдернуло наповал.

То ли скользко, то ли громоздко,
то ли плоско, то ль наперекосяк.
Уж до своего подвала докопаться непросто,
так где тут пустят на чужой чердак.

Без лишних слов
(полная версия вчерашнего восьмистишия)

Пара слов - и запятая,
третье - точка с запятой;
так, скривясь и весь хромая,
полезает стих в свой строй.

Строй еще не есть опора,
он всего лишь трафарет:
без него в процессе спора
мысли сводятся на нет.

Мысль еще не есть идея,
в ней лишь стынет ее след.
Тепловой волной повеет
в миске стынущий обед.

Подкрепился - и порядок,
аллегории потом.
Ничего, что куш не сладок,
если в мире с животом.

Избегай котла чужого,
помни свой - и будь здоров.
Проголодаешься снова-
попроси без лишних слов.
 

Просто раз,
просто два,
просто рад хорошей жизни.
Вот крыльцо.
Вот трава.
Вот поклон моей отчизне.

Мы не за.
Мы не зря,
просто просят воздержаться.
Вот порог.
Вот заря.
Нам не хочется срываться.

Снова пыль.
Снова боль.
Снова русская рулетка.
Вот ярмо.
Вот дерьмо.
Не получится конфетка.

Не пустили

Крылья не срастались,
им вожжа вослед.
Все колоды смялись,
и на рубашке след.
Можно на хрен спиться,
можно цепь замкнуть.
Можно расхрабриться
и в пробой шмыгнуть.

Только снова каплей
растворился в ночь.
Только пестрой цаплей
спектр шагает прочь.

Мы одни на киле,
снова видим даль.
А что нас не пустили,
пусть им и будет жаль.

Всеядный уголок безличного пространства
забился под каблук - хоть корчись, хоть кричи.
Растоптанный комок дал видимость убранства.
Хотел передохнуть - мешали кирпичи.

Немало в жизни дней, когда устанешь верить,
когда начнется славно, а кончится слезой.
Нескромно предлагать, но хочется проверить:
неужто напрямик бывает по кривой?

Без юмора

Я воздушные замки строю,
Чтоб поглубже репей залип.
Я неведомого героя
Пластилиновый прототип.