06.04.2011, Всякая всячина
Петров пришел во вторник на совещание. Ему там вынули мозг, разложили по
блюдечкам и стали есть, причмокивая и вообще выражая всяческое
одобрение. Начальник Петрова, Недозайцев, предусмотрительно раздал
присутствующим десертные ложечки. И началось. — Коллеги, — говорит
Морковьева, — перед нашей организацией встала масштабная задача. Нам
поступил на реализацию проект, в рамках которого нам требуется
изобразить несколько красных линий. Вы готовы взвалить на себя эту
задачу? — Конечно, — говорит Недозайцев. Он директор, и всегда готов
взвалить на себя проблему, которую придется нести кому-то из коллектива.
Впрочем, он тут же уточняет: — Мы же это можем? Начальник отдела
рисования Сидоряхин торопливо кивает: — Да, разумеется. Вот у нас как
раз сидит Петров, он наш лучший специалист в области рисования красных
линий. Мы его специально пригласили на совещание, чтобы он высказал свое
компетентное мнение. — Очень приятно, — говорит Морковьева. — Ну, меня
вы все знаете. А это — Леночка, она специалист по дизайну в нашей
организации. Леночка покрывается краской и смущенно улыбается. Она
недавно закончила экономический, и к дизайну имеет такое же отношение,
как утконос к проектированию дирижаблей.
— Так вот, — говорит Морковьева. — Нам нужно нарисовать семь красных
линий. Все они должны быть строго перпендикулярны, и кроме того,
некоторые нужно нарисовать зеленым цветом, а еще некоторые — прозрачным.
Как вы считаете, это реально?
— Нет, — говорит Петров.
— Давайте не будем торопиться с ответом, Петров, — говорит Сидоряхин. —
Задача поставлена, и ее нужно решить. Вы же профессионал, Петров. Не
давайте нам повода считать, что вы не профессионал.
— Видите ли, — объясняет Петров, — термин «красная линия» подразумевает,
что цвет линии — красный. Нарисовать красную линию зеленым цветом не то,
чтобы невозможно, но очень близко к невозможному…
— Петров, ну что значит «невозможно»? — спрашивает Сидоряхин.
— Я просто обрисовываю ситуацию. Возможно, есть люди, страдающие
дальтонизмом, для которых действительно не будет иметь значения цвет
линии, но я не уверен, что целевая аудитория вашего проекта состоит
исключительно из таких людей.
— То есть, в принципе, это возможно, мы правильно вас понимаем, Петров?
— спрашивает Морковьева.
Петров осознает, что переборщил с образностью.
— Скажем проще, — говорит он. — Линию, как таковую, можно нарисовать
совершенно любым цветом. Но чтобы получилась красная линия, следует
использовать только красный цвет.
— Петров, вы нас не путайте, пожалуйста. Только что вы говорили, что это
возможно.
Петров молча проклинает свою болтливость.
— Нет, вы неправильно меня поняли. Я хотел лишь сказать, что в
некоторых, крайне редких ситуациях, цвет линии не будет иметь значения,
но даже и тогда — линия все равно не будет красной. Понимаете, она
красной не будет! Она будет зеленой. А вам нужна красная.
Наступает непродолжительное молчание, в котором отчетливо слышится тихое
напряженное гудение синапсов.
— А что если, — осененный идеей, произносит Недозайцев, — нарисовать их
синим цветом?
— Все равно не получится, — качает головой Петров. — Если нарисовать
синим — получатся синие линии.
Опять молчание. На этот раз его прерывает сам Петров.
— И я еще не понял… Что вы имели в виду, когда говорили о линиях
прозрачного цвета?
Морковьева смотрит на него снисходительно, как добрая учительница на
отстающего ученика.
— Ну, как вам объяснить?.. Петров, вы разве не знаете, что такое
«прозрачный»?
— Знаю.
— И что такое «красная линия», надеюсь, вам тоже не надо объяснять?
— Нет, не надо.
— Ну вот. Вы нарисуйте нам красные линии прозрачным цветом.
Петров на секунду замирает, обдумывая ситуацию.
— И как должен выглядеть результат, будьте добры, опишите пожалуйста?
Как вы себе это представляете?
— Ну-у-у, Петро-о-ов! — говорит Сидоряхин. — Ну давайте не будем… У нас
что, детский сад? Кто здесь специалист по красным линиям, Морковьева или
вы?
— Я просто пытаюсь прояснить для себя детали задания…
— Ну, а что тут непонятного-то?.. — встревает в разговор Недозайцев. —
Вы же знаете, что такое красная линия?
— Да, но…
— И что такое «прозрачный», вам тоже ясно?
— Разумеется, но…
— Так что вам объяснять-то? Петров, ну давайте не будем опускаться до
непродуктивных споров. Задача поставлена, задача ясная и четкая. Если у
вас есть конкретные вопросы, так задавайте.
— Вы же профессионал, — добавляет Сидоряхин.
— Ладно, — сдается Петров. — Бог с ним, с цветом. Но у вас там еще
что-то с перпендикулярностью?..
— Да, — с готовностью подтверждает Морковьева. — Семь линий, все строго
перпендикулярны.
Перпендикулярны чему? — уточняет Петров.
Морковьева начинает просматривать свои бумаги.
Э-э-э, — говорит она наконец. — Ну, как бы… Всему. Между собой. Ну, или
как там… Я не знаю. Я думала, это вы знаете, какие бывают
перпендикулярные линии, — наконец находится она.
— Да конечно знает, — взмахивает руками Сидоряхин. — Профессионалы мы
тут, или не профессионалы?..
— Перпендикулярны могут быть две линии, — терпеливо объясняет Петров. —
Все семь одновременно не могут быть перпендикулярными по отношению друг
к другу. Это геометрия, 6 класс.
Морковьева встряхивает головой, отгоняя замаячивший призрак давно
забытого школьного образования. Недозайцев хлопает ладонью по столу:
— Петров, давайте без вот этого: «6 класс, 6 класс». Давайте будем
взаимно вежливы. Не будем делать намеков и скатываться до оскорблений.
Давайте поддерживать конструктивный диалог. Здесь же не идиоты
собрались.
— Я тоже так считаю, — говорит Сидоряхин.
Петров придвигает к себе листок бумаги.
— Хорошо, — говорит он. — Давайте, я вам нарисую. Вот линия. Так?
Морковьева утвердительно кивает головой.
— Рисуем другую… — говорит Петров. — Она перпендикулярна первой?
— Ну-у…
— Да, она перпендикулярна.
— Ну вот видите! — радостно восклицает Морковьева.
— Подождите, это еще не все. Теперь рисуем третью… Она перпендикулярна
первой линии?..
Вдумчивое молчание. Не дождавшись ответа, Петров отвечает сам:
— Да, первой линии она перпендикулярна. Но со второй линией она не
пересекается. Со второй линией они параллельны.
Наступает тишина. Потом Морковьева встает со своего места и, обогнув
стол, заходит Петрову с тыла, заглядывая ему через плечо.
— Ну… — неуверенно произносит она. — Наверное, да.
— Вот в этом и дело, — говорит Петров, стремясь закрепить достигнутый
успех. — Пока линий две, они могут быть перпендикулярны. Как только их
становится больше…
— А можно мне ручку? — просит Морковьева.
Петров отдает ручку. Морковьева осторожно проводит несколько неуверенных
линий.
— А если так?..
Петров вздыхает.
— Это называется треугольник. Нет, это не перпендикулярные линии. К тому
же их три, а не семь.
Морковьева поджимает губы.
—А почему они синие? — вдруг спрашивает Недозайцев.
— Да, кстати, — поддерживает Сидоряхин. — Сам хотел спросить.
Петров несколько раз моргает, разглядывая рисунок.
— У меня ручка синяя, — наконец говорит он. — Я же просто чтобы
продемонстрировать…
— Ну, так может, в этом и дело? — нетерпеливо перебивает его Недозайцев
тоном человека, который только что разобрался в сложной концепции и
спешит поделиться ею с окружающими, пока мысль не потеряна. — У вас
линии синие. Вы нарисуйте красные, и давайте посмотрим, что получится.
— Получится то же самое, — уверенно говорит Петров.
— Ну, как то же самое? — говорит Недозайцев. — Как вы можете быть
уверены, если вы даже не попробовали? Вы нарисуйте красные, и посмотрим.
— У меня нет красной ручки с собой, — признается Петров. — Но я могу
совершенно…
— А что же вы не подготовились, — укоризненно говорит Сидоряхин. — Знали
же, что будет собрание…
— Я абсолютно точно могу вам сказать, — в отчаянии говорит Петров, — что
красным цветом получится точно то же самое.
— Вы же сами нам в прошлый раз говорили, — парирует Сидоряхин, — что
рисовать красные линии нужно красным цветом. Вот, я записал себе даже. А
сами рисуете их синей ручкой. Это что, красные линии по-вашему?
— Кстати, да, — замечает Недозайцев. — Я же еще спрашивал вас про синий
цвет. Что вы мне ответили?
Петрова внезапно спасает Леночка, с интересом изучающая его рисунок со
своего места.
— Мне кажется, я понимаю, — говорит она. — Вы же сейчас не о цвете
говорите, да? Это у вас про вот эту, как вы ее называете?
Перпер-чего-то-там?
— Перпендикулярность линий, да, — благодарно отзывается Петров. — Она с
цветом линий никак не связана.
— Все, вы меня запутали окончательно, — говорит Недозайцев, переводя
взгляд с одного участника собрания на другого. — Так у нас с чем
проблемы? С цветом или с перпендикулярностью?
Морковьева издает растерянные звуки и качает головой. Она тоже
запуталась.
— И с тем, и с другим, — тихо говорит Петров.
— Я ничего не могу понять, — говорит Недозайцев, разглядывая свои
сцепленные в замок пальцы. — Вот есть задача. Нужно всего-то семь
красных линий. Я понимаю, их было бы двадцать!.. Но тут-то всего семь.
Задача простая. Наши заказчики хотят семь перпендикулярных линий. Верно?
Морковьева кивает.
— И Сидоряхин вот тоже не видит проблемы, — говорит Недозайцев. — Я
прав, Сидоряхин?.. Ну вот. Так что нам мешает выполнить задачу?
— Геометрия, — со вздохом говорит Петров.
— Ну, вы просто не обращайте на нее внимания, вот и все! — произносит
Морковьева.
Петров молчит, собираясь с мыслями. В его мозгу рождаются одна за другой
красочные метафоры, которые позволили бы донести до окружающих
сюрреализм происходящего, но как назло, все они, облекаясь в слова,
начинаются неизменно словом «Блять! », совершенно неуместным в рамках
деловой беседы.
Устав ждать ответа, Недозайцев произносит:
— Петров, вы ответьте просто — вы можете сделать или вы не можете? Я
понимаю, что вы узкий специалист и не видите общей картины. Но это же
несложно — нарисовать какие-то семь линий? Обсуждаем уже два часа
какую-то ерунду, никак не можем прийти к решению.
— Да, — говорит Сидоряхин. — Вы вот только критикуете и говорите:
«Невозможно! Невозможно! » Вы предложите нам свое решение проблемы! А то
критиковать и дурак может, простите за выражение. Вы же профессионал!
Петров устало изрекает:
— Хорошо. Давайте я нарисую вам две гарантированно перпендикулярные
красные линии, а остальные — прозрачным цветом. Они будут прозрачны, и
их не будет видно, но я их нарисую. Вас это устроит?
— Нас это устроит? — оборачивается Морковьева к Леночке. — Да, нас
устроит.
— Только еще хотя бы пару — зеленым цветом, — добавляет Леночка. — И еще
у меня такой вопрос, можно?
— Да, — мертвым голосом разрешает Петров.
— Можно одну линию изобразить в виде котенка?
Петров молчит несколько секунд, а потом переспрашивает:
— Что?
— Ну, в виде котенка. Котеночка. Нашим пользователям нравятся зверюшки.
Было бы очень здорово…
— Нет, — говорит Петров.
— А почему?
— Нет, я конечно могу нарисовать вам кота. Я не художник, но могу
попытаться. Только это будет уже не линия. Это будет кот. Линия и кот —
разные вещи.
— Котенок, — уточняет Морковьева. — Не кот, а котенок, такой маленький,
симпатичный. Коты, они…
— Да все равно, — качает головой Петров.
— Совсем никак, да?.. — разочарованно спрашивает Леночка.
— Петров, вы хоть дослушали бы до конца, — раздраженно говорит
Недозайцев. — Не дослушали, а уже говорите «Нет».
— Я понял мысль, — не поднимая взгляда от стола, говорит Петров. —
Нарисовать линию в виде котенка невозможно.
— Ну и не надо тогда, — разрешает Леночка. — А птичку тоже не получится?
Петров молча поднимает на нее взгляд и Леночка все понимает.
— Ну и не надо тогда, — снова повторяет она.
Недозайцев хлопает ладонью по столу.
— Так на чем мы остановились? Что мы делаем?
— Семь красных линий, — говорит Морковьева. — Две красным цветом, и две
зеленым, и остальные прозрачным. Да? Я же правильно поняла?
— Да, — подтверждает Сидоряхин прежде, чем Петров успевает открыть рот.
Недозайцев удовлетворенно кивает.
— Вот и отлично… Ну, тогда все, коллеги?.. Расходимся?.. Еще вопросы
есть?..
— Ой, — вспоминает Леночка. — У нас еще есть красный воздушный шарик!
Скажите, вы можете его надуть?
— Да, кстати, — говорит Морковьева. — Давайте это тоже сразу обсудим,
чтобы два раза не собираться.
— Петров, — поворачивается Недозайцев к Петрову. — Мы это можем?
— А какое отношение ко мне имеет шарик? — удивленно спрашивает Петров.
— Он красный, — поясняет Леночка.
Петров тупо молчит, подрагивая кончиками пальцев.
— Петров, — нервно переспрашивает Недозайцев. — Так вы это можете или не
можете? Простой же вопрос.
— Ну, — осторожно говорит Петров, — в принципе, я конечно могу, но…
— Хорошо, — кивает Недозайцев. — Съездите к ним, надуйте.
Командировочные, если потребуется, выпишем.
— Завтра можно? — спрашивает Морковьева.
— Конечно, — отвечает Недозайцев. — Я думаю, проблем не будет… Ну,
теперь у нас все?.. Отлично. Продуктивно поработали… Всем спасибо и до
свидания!
Петров несколько раз моргает, чтобы вернуться в объективную реальность,
потом встает и медленно бредет к выходу. У самого выхода Леночка
догоняет его.
— А можно еще вас попросить? — краснея, говорит Леночка. — Вы когда
шарик будете надувать… Вы можете надуть его в форме котенка?..
Петров вздыхает.
— Я все могу, — говорит он. — Я могу абсолютно все. Я профессионал.
18.12.2002, Остальные анекдоты
Три поросенка
Жили-были три поросенка Ниф-Ниф, Нуф-Нуф и Наф-Наф. Причем не только
жили, и не просто были, а занимались бизнесом. Сначала все вместе
занимались, а через некоторое время решили заниматься бизнесом по
отдельности. Потому что маленький семейный бизнес под названием ООО
ТриПр уже никого не устраивал. Хотя самый старший, Наф-Наф, всех
отговаривал разбегаться, но его никто не слушал.
Но заниматься бизнесом не имея Крыши над головой - это, mon ami, легче
сразу застрелиться. И решил Ниф-Ниф, что у него будет домик соломенный и
Крыша соломенная, потому что самая дешевая. Нуф-Нуф решил, что
соломенная - ненадежно, и сказал, что у него домик будет глиняный, а
Крыша - из веток. Послушал их старший Наф-Наф и говорит:
- Нет, ребята. Я никаких бабок (и дедок) не пожалею, но у меня будет
домик из Красного Кирпича и Белого Камня, а Крыша будет с Трубой.
Прошло лето.
Настала осень, а осенью всегда приходил из Дальнего Леса Волк. Он был
серый, только на плечах у него были пятна, как погоны налогового
инспектора.
И пришел Волк сперва к Ниф-Нифу. Так, мол, и так, говорит, ты, Ниф-Ниф,
все лето бабки заколачивал, давай и мне долю, по справедливости. Ниф-Ниф
начал пальцы (pardon, mon ami, копыта) гнуть, мол, знать ничего не знаю,
тебя в первый раз вижу, у меня, мол, Крыша, она меня от тебя защитит.
- Посмотрим, - сказал Волк и изо всех сил дунул.
И как ветром сдуло Крышу, и сложился домик. Испугался Ниф-Ниф, побросал
все, и побежал через поле, через лес к брату своему Нуф-Нуфу. А Серый
Волк собрал все имущество поросенка, и отправил к себе в Дальний Лес, а
сам побежал следом за Ниф-Нифом, чтобы наказать его за наглость и
непослушание.
А Ниф-Ниф прибежал к брату и говорит:
- Выручай! Приюти! Серый Волк все отнял. Без тебя - кранты. Помоги, ты
ж, реально, брат мне.
- Ладно, - говорит Нуф-Нуф, - Заходи!
А через некоторое время и Волк прибежал.
Так, мол, и так, говорит, ты, Нуф-Нуф, все лето бабки заколачивал, давай
и мне долю, по справедливости. Нуф-Нуф начал пальцы (pardon, mon ami,
копыта) гнуть, мол, знать ничего не знаю, тебя в первый раз вижу, у
меня, мол, Крыша, она меня от тебя защитит.
- Посмотрим, - сказал Волк и изо всех сил ударил плечом.
И слетела Крыша, и сложился домик. Испугались Ниф-Ниф и Нуф-Нуф,
побросали все, и побежали через поле, через лес к брату своему Наф-Нафу.
А Серый Волк собрал все имущество поросят, и отправил к себе в Дальний
Лес, а сам побежал следом, чтобы наказать поросят за наглость и
непослушание.
А Ниф-Ниф и Нуф-Нуф прибежали к брату и говорит:
- Выручай! Приюти! Серый Волк все отнял. Без тебя - кранты. Помоги, ты
ж, реально, брат нам.
- Ладно, - говорит Наф-Наф, - У меня крыша надежная, домик просторный.
Заходите!
А через некоторое время и Волк прибежал.
Так, мол, и так, говорит, ты, Наф-Наф, все лето бабки заколачивал, давай
и мне долю, по справедливости. Только Наф-Наф пальцы (pardon, mon ami,
копыта) гнуть не стал, а тихо так и спокойно говорит:
- Тебе, Волчара, видать от долгого бега глаза пОтом залило. Взгляни, у
меня домик из Красного Кирпича и Белого Камня, а Крыша - с Трубой. Тебе
меня не достать. Так что убирайся в свой лес и сиди там тихо.
- Посмотрим, - сказал Волк и изо всех сил дунул.
Не помогло.
- Ладно, - сказал Волк и изо всех сил ударил плечом.
Только плечо отбил.
- Ну хорошо, - подумал Серый Волк, - я к вам через Трубу заберусь.
И полез на Крышу.
Но в нашей стране, mon ami, к Трубе допускают только Избранных, а со
всеми остальными поступают просто. Только сунул Волк голову в Трубу,
ударил оттуда столб горячего пара и обжег Волка с головы до ног. С воем
скатился он с Крыши и убежал в свой лес, и никогда больше не появлялся в
здешних краях.
А поросята стали жить-поживать и снова заниматься бизнесом вместе. А
холодными зимними вечерами они садились поближе к Трубе, и грели на ней
руки.