Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: ййй
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
Волновалась не долго Россия- Сколь корону с собой не носи я, Хоть в котомке, а хоть в рюкзаке, Не видать мне российского трона Я как пьяная баба Матрена Отдаюсь без единого стона На лугу, на стогу, на реке. Далеко за горами столица В ресторанах своих веселится, Наплевав на российский народ... Ей, столице, приятно, наверное, Лето счастья ловить эфемерное Как российское небо - безмерное... Все пройдет. Даже это пройдет...
Опять приснилось Мраморное море, Гранитный мавзолей на косогоре И старый грек, молящийся богам. Молитва в заунывном ре-миноре Сквозь дыры в мавзолеевом заборе Течет неслышно вниз, в площадный гам. Там, на базарной площади Стамбула, Примерно двадцать пять веков минуло, Пока мы целовались за углом. Давно нас ветром беспощадным сдуло, И вместо грека турок крутоскулый, И минареты выросли кругом.
Одна отрада здесь - турецкий кофе: Он дарит вкус и запах катастрофе.
Я слово позабыл, что Вам хотел сказать, И что-то пробурчал, ну, типа "Приходите", Вчера, навеселе Вас затащив в кровать Не въехал я, что это были Вы, простите!..
Теперь придется мне тоскливо куковать. Теперь я стал для Вас нижтожный соблазнитель, Но ведь и вы, увы.. Я не сказал, что блядь, Но плакал ведь тогда по Вам медвытрезвитель!
Однако, даже Ной, когда был пьяным в стельку, Не мужиков к себе затаскивал в постельку, Как повелел Господь, подругу он имел.
О Лоте умолчу, поскольку вспомнил слово, И с губ моих оно сорваться уж готово: "Поверьте же, что я Вас вовсе не хотел!"
Послушайте, люди, балладу про штуцер: В Баварии выросла Штуцер Инесса, В девицах - Арманд. Пламя трех революций Ей в кузнице счастья, любви и прогресса Ковало характер крутого замеса. Но слушайте дальше: в России Володя- Простой гимназист, незначительный вроде, Казалось бы, Штуцеру не конкурент, Сажал огурцы у себя в огороде, И понял: "Созрел, понимаешь, момент! Восстание! Хватит бесплодных поллюций!" И грохот пошедшего в гору процесса Уже предвещал: скоро кровью польются Из Штуцера центнеры лишнего веса Инессе вдруг стало не до политесса,- Она загорелась мечтой о Свободе! Она из Баварии пишет Володе: "Я еду Россия. Там буду студент." Володя прочел, улыбнулся природе И понял: "Созрел, понимаешь, момент!" Пусть чай буржуин попивает из блюдца, Таблетки пусть жрет от мигрени и стресса: Тому, что прошло - никогда не вернуться, Корабль Истории входит в Одессу, Инесса на берег глядит с интересом: Страна и эпоха Инессе подходят, Полно мужиков подходящих в народе, Крестьянин, рабочий и интеллигент - Сгодится любой при хорошем уходе, Лишь только б созрел подходящий момент. Любить одного стало как-то не в моде- Ведь жизнь быстротечна, и юность проходит, Инесса согласна на эксперимент. И если заря коммунизма восходит, То это и есть подходящий момент!
Опять приснилось Мраморное море, Гранитный мавзолей на косогоре И старый грек, молящийся богам. Молитва в заунывном ре-миноре Сквозь дыры в мавзолеевом заборе Течет неслышно вниз, в площадный гам.
Там, на базарной площади Стамбула, Примерно двадцать пять веков минуло, Пока мы целовались за углом. Давно нас ветром беспощадным сдуло, И вместо грека турок крутоскулый, И минареты выросли кругом.
Одна отрада здесь - турецкий кофе: Он дарит вкус и запах катастрофе.
Король Артур, проснувшись рано, Об угол круглого стола Ударил рыцаря Бертрана И встал, в чем мама родила - Вершить великие дела. Меж тем, Джиневра с Ланселотом Игриво брызгались компотом И устриц полный котелок Перевернули, обормоты, Задев его за уголок. Король Артур бинтует рану, Читая книгу "Кабала, Потом две суры из Корана, И ест из общего котла, А Джина с Лансом догола Меж тем разделись - а чего там? Чего стесняться гугенотам? Танцуют, черти, кек-уок, Смеясь до колик, до икоты, Держа живот за уголок. Король Артур добыл барана И делит ровно пополам Его рога: один Тристану, Другой себе, а третий нам. Меж тем Джиневра - стыд и срам: Кидает Ланселоту что-то Но, промахнувшись, с разворота Тристану попадает в бок. Да это - томик Вальтер Скотта! Но съели мыши уголок.
Сдержи, читатель мой, зевоту: Тристаны эти, Ланселоты, Джиневры где-то между строк Странны, но в сердце отчего-то Всегда находят уголок.
От старого вяза сверну по тропинке направо- Отсюда до Рима буквально рукою подать. Четвертую тысячу лет я мечтаю сюда, Где в каменных форумах бродит античная слава.
Былого величия мощь до конца не понять, Давно в Колизее уж нет гладиаторов бравых, Не встретить на улицах и куртизанок кудрявых, Ни хлеба, ни зрелищ, ни даже мечом помахать!
Торгуют баранками бывшие гунны-громилы, Красавцу Нептуну повесили бублик на вилы - Откуда им взять уваженье к глубинам веков?
Но что-то сюда меня тянет, какая-то сила, Как будто бы тайным магнитом сюда я влеком... Четвертую тысячу лет в Рим иду я пешком.
У царя Менелая похитил троянец Парис Всей Элладе известную, стройную, как кипарис, Молчаливую рыжеволосую чудо-Елену, Но оставил пустого коня - дескать, мол, подавись.
Менелай поутру вышел кофе испить на балкон, Но, пардон, где ж Елена? Где сахар и где молоко? Где же, собственно, кофе? Какой-то бардак несомненный. Только лошадь пустая, и запах оттуда плохой.
На мобильный в сердцах Менелай позвонил Одиссею: "Я от шуток от ваших ахейских, в натуре, косею! Пацаны волноваться устали и грузятся в джип! Не возьму и задаром кобылу с навозом в хвосте я!"
Одиссей хладнокровно ответил: "Братан, ну ты влип!" А из чрева кобылы донесся воинственный всхлип.
Залупался один дирижер На монтера. Кричал: "Да Вы - вор, Алкоголик, лентяй и хамло!" Тут монтер дирижеру - в табло! И, заметьте, молчал, не хамил, А душевно, по-русски вломил.
Путин, Зюганов и сам Жириновский Были замечены пьяными в доску Одновременно, но в разных местах: В башне Кремля, в мавзолее, в кустах - Страшного прошлого, мля, отголоски.
Было замечено также народом: В полночь плясали они хороводом И не гнушались любовных утех, Одновременно и вместе, при всех - Кончилось все, как обычно, приводом.
Да, щекотливая штука политика, Чуть оступись - сразу выйдешь в тираж, Чтоб быть политиком - нужен кураж: А ну как они вы подите спляшите-ка!
О, если б когда-нибудь в звуке я смог повториться! О, если б когда-нибудь в краске я смог воплотиться! О, где тот творец, кто бы мною сумел вдохновиться? О, как бы и где бы я мог бы, ну, как бы, напиться!
Ах, как бы я мог танцевать, если б был я танцором! В театре играл бы злодеев покрытых позором! О, злу мировому я стал бы ходячим укором... А если б еще я освоил и пение хором?
Тогда на меня вы, несчастные, стали б молиться, Главами своими о пол возле ног моих биться, А я, набивая свой рот пирожками с корицей
Вас взором разил. И звучал бы мой взор приговором. Ах, если б!.. Но я не освоил. Страдаю запором Теперь к туалету больничным бреду коридором.