Прочитал про то, как детей сейчас трудно растить.
Трудно, спору нет.
Отец у меня седьмой ребёнок в семье, для наших отцов-дедов не редкость,
порасспросите родителей. Ну седьмой и седьмой. Родился он под Орлом в 41
году в октябре. В октябре, это так мать запомнила, сестра говорит, что в
ноябре, но не суть. Почему не запомнили, и метрики нет, это как раз
понятно, началась оккупация. А Витёсек (что удивительно, Витёсеку под
70, а для старшей родни всё Витёсек) только народился. Оккупация, трое
старших сыновей на фронте, старшую дочь в Германию угнали, дома
ссыкухи-сёстры и мой дед - инвалид с Первой мировой.
Тётки говорят, что немцы в оккупации нормальные были, не зверствовали,
хуже были финны, румыны и прочие туисты, те убивали, грабили и резали.
Союзники ж, надо оправдывать доверие.
Поставили им в хату на постой австрияков. Отец мелкий, голодно, холодно
кричит постоянно. Трудности, спросите? Это не трудности. Трудности
начались, когда офицер-австрияк приказал ему заткнуться, спать мешал.
Батя не заткнулся. Офицер взял его за ногу и потащил в печку. Ледовое
побоище смотрели? А мама Наташа взяла ухват, сунула австрияку в рыло,
схватила Витёсека и ходу. Австрияк отца до печки донёс, на пузе шрам от
горячей заслонки остался.
Поселилась баба Наташа в овраге за деревней, с детьми осталась свекруха.
Зима, нора в снегу на краю оврага, малые дети в хате, жрать нечего, ни
лекарств, ни одежды, ни книг доктора Спока, ни х"я. А свекруха говорит,
мол, оставь мелкого в сугробе, он покричит-покричит, да и помрёт. А
сама, мол к детям иди, ты им нужнее. По-житейски, может оно так и надо
было, только мама Наташа рассудила по-своему. Так там и жила, пока
австрияков в феврале не сменили. Искренне надеюсь, что они так тут у нас
навсегда и остались.
Мораль? Нету. "И поэтому так называемые трудности мне непонятны." (с) С
уважением.