ОБ ОДНОЙ ЛЕГЕНДЕ-1
Был я тогда, в 1960, студентом четвертого курса Пензенского
строительного института. И куда меня только не заносило! Занесло и в
«Общество по распространению научных и политических знаний».
Впоследствии название сократили до «Знание», а в нэзалэжной Украине
сократили вообще до "Просвiты", которой заправлять стал вэлэкэый (как
для Украины) поэт Мовчан со своей бабой, естественно, они
проворовались... Что там дальше, неинтересно, выступать бы от них не
стал ни за какие бабки. Хотя со штуки зеленых за лекцию торг уместен,
можно и на мове.
А в Пензе и области как лектор с комсомольским задором сеял разумное,
доброе, вечное на международной ниве. Но не брезговал и другими темами,
если по ним случались авралы по случаю каких там событий, оказавшихся в
центре внимания любознательных или заинтригованных трудящихся..
Тогда объявляли тотальную мобилизацию всех лекторов, а я был куда
мобильней остальных – как по молодости лет, так и по дополнительным
транспортным средствам, которыми пользовался по сезону: летом и зимой -
досаафовский мотоцикл, а весной и осенью выручала смиренная кобыла
Дульцинея (Дуся). Кто знает пензенскую весенне-осеннюю распутицу, оценит
исключительную проходимость этого вида транспорта.
Бывалочи, выступлю в какой глубинке, в благодарность напоят вусмерть, на
Дусю водрузят – и она меня не раз домой сама привозила, а если в пути
невзначай роняла – всегда честно остановливалась и приветливо ждала,
пока вернусь в седло. В Пензе я отводил Дусю к их человеку на базаре, а
он уже впрягал её в какое там транспортное дело в обратную дорогу.
Одним из таких авралов стали лекции о героической четвёрке курильских
моряков во главе с Асхатом Зиганшиным - Поплавском, Федотове,
Крючковском. Их самоходную баржу штормом унесло в Тихий океан, где они
дрейфовали семь недель - до чудесного спасения американцами.
Падкие до сенсаций, они-то и раздули вынужденное путешествие четвёрки, а
пропагандистский аппарат КПСС вынужденно продолжил её жуткой шумихой о
советском характере ваще – на героическом примере унесённых ребят.
Напрягли все иделогические средства, включая искусство соцреализма. Даже
Высоцкого прошибло на песню «49 дней», явно вымученную, ну не мог же
будущий народный бард пройти мимо громкого события в народной жизни:
49 ДНЕЙ
Суров же ты, климат Охотский,
Уже третий день ураган.
Встает у руля сам Крючковский,
На отдых -- Федотов Иван.
Стихия реветь продолжала,
И Тихий шумел океан,
Зиганшин стоял у штурвала
И глаз ни на миг не смыкал.
Суровей, ужасней лишенья,
Ни лодки не видно, ни зги.
И принято было решенье,
И начали есть сапоги.
Последнюю съели картошку,
Взглянули друг другу в глаза,
Когда ел Поплавский гармошку,
Крутая скатилась слеза.
Доедена банка консервов
И суп из картошки одной,
Все меньше здоровья и нервов,
Все больше желанья -- домой.
Сердца продолжали работу,
Но реже становится стук,
Спокойный, но слабый Федотов
Глотал предпоследний каблук.
Лежали все четверо влежку,
Ни лодки, ни крошки вокруг,
Зиганшин скрутил козью ножку
Слабевшими пальцами рук.
На службе он воин заправский,
И штурман заправский он тут.
Зиганшин, Крючковский, Поплавский
Под палубой песни поют.
Окончены все переплеты,
Вновь служат -- что, взял, океан?
Крючковский, Поплавский, Федотов,
А с ними Зиганшин Асхат.
А в нашем пензенском «Обществе по... », естессно, вспыхнул аврал по
распространению среди трудящихся области знаний о героическом подвиге
великолепной четверки.
Из Идеологического Отдела ЦК КПСС, как обычно, «спустили» методическую
разработку, где объяснили всю широту крутизны подвига - доходчиво даже
для особливо непонятливых лекторов .
... После очередной лекции, в тот раз в мордовском селе близ Тархун,
родине Лермонтова, подвалил ко мне расклешенный морячок, пьяный – потому
как на побывке, на бескозырке – «Тихоокеанский флот», и представился
сослуживцем героев. И грит мне тогда, дескать:
- Шо за херню ты нёс? Хошь правду?
Я сразу же как тот грузин в купе, когда вошла прекрасная дама и
спросила, сколько осталось до отхода поезда, радостно завопил:
- Конэшна, хачу» - и правды ради купил в сельпо (!) бутылку коньяка –
сельчане им брезговали, да и 4 рэ тогда – бешеные деньги, в колхозе за
них надо было напрягаться немало трудодней!
И за столом председателя колхоза (лектор из облцентра – почетный гость)
разоткровенничившийся морячок резал, как гинеколог, правду-матку. Из
неё, вместе с методическими разработками идеологического отдела ЦК КПСС
и остальным шухером в СМИ, у меня в бОшке сложилась тогда такая версия
истории...
... Во всю эту бодягу ребята вляпались по пьяни. Ну, перед тем как сойти
на берег, решили согреться. В бОшках уже бушевала мысль о выпивке, баржу
закрепили кое как. Была гармошка, бухло да закус. Пили. Пели. Гудели всю
ночь. Утром продрали зенки – качает да мутит. Думали – с бодуна.
Похмелились. Закусили остатками вчерашнего. Чуток оклемались. Вылезли на
палубу – мать честная: одни в открытом море-океяне, да ишшо, как сказал
бы Пушкин, «буря мглою небо кроет... ».
В общем, унесло – так унесло. Им-то что – служба все равно идёт к
дембелю! Вот начальство – то переполошилось. Первая мысль – а не
изменили ли родине (с япошками) али дезертировали? По этой мысли силами
райотделов КГБ провели тщательные обыски на родинах будущих героев,
включая чердаки и погреба. Мысль вторая – авось вернутся. С этой мыслью
- ничего не делали. Третья – самая, если не приятная, то удобная: может,
к черту утонули – и никаких хлопот, кроме краткого рапорта про коварство
стихии.
Вот уже с этой, третьей мыслью, воинов и баржу списали по статье
«пропали без вести», известили семьи, назначили мизерные пособия. Ни
боевая мощь страны, ни ее высокий авторитет на международной арене не
поколебались даже на микроны. А ребята тем временем выживали: допили
бухло, закусили остатками пиршества и заначки, сыграли на гармошке
последний раз и её съели. Жаже не столь из-за голода, сколь из мести: а
хули она так их подставила!
После неё приловчились, за неимением топора, варить суп из керзовых
сапог, которые и растянули на пару недель.
Когда их спасли американцы, в Штатах они сразу стали популярными
героями. Привезли в Вашингтон. Принял президент. После чего Советскому
руководству, которое в то время гнало стадо советских людей под лозунгом
«Догнать и перегнать Америку!», ничего другого не осталось, как, смирив
гордыню, официально представить разгильдяев и пьяниц, пропивших баржу и
честь советского флота, героями своими - Героями Советского Союза. С
вручением, как положено, ордена Ленина (этот орден всегда шел в нагрузку
к Звезде Героя).
... Вспоминается: когда оберштурмбанфюреру Штирлицу пришла шифровка из
Центра: «Штирлиц! Вы подлец! И козел впридачу!», полковник Исаев понял:
ему присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина...
Вот такая, вроде, вышла история... ВРОДЕ. А на самом деле?
Правда, когда ознакомился с событиями из разных источников, главное же,
побывал в клубе киевского завода "Ленинская кузня" на встрече с одним из
участников заплыва,- Крючковским, история уже выглядела не совсем так.
Больше того, совсем не так. Во многом уже другая история. Которую покажу
в ближайшем выпуске "Ан.Ру"
© Алик, капитан маломерного судна