Мой бывший директор порядком бесил меня, пока работал в этой должности. Мы вкалывали как ишаки, кругом авралы, а как ни зайдешь к нему – да там просто опушка отдыха. Око покоя и дали ладья. Сидит один, ничем не занят. Не скрываясь, смотрит футбольный матч. Никому на хрен не нужен. Одно хорошо – сидит на попе ровно, от звонка до звонка. Всегда и всем доступен, любой вопрос решает за минуты.

Особенно я оценил легкость отправки в командировки. В другой конторе мне для этого приходилось 17(!) подписей собирать и плодить том документов. Возни на две недели. А тут сказка – устный минутный дебат. Я обосновываю, в ответ летят два-три вопроса. Точные, как акупунктура. Он вообще был молчалив. Вполне мог послать нахрен по итогам дебатов, вежливо.

Зато когда он молвил свое ОК и возвращался к просмотру матча, далее наступало чудо. От меня не требовалось ни единой бумажки. Все вертелось само. Я называл его секретарше день и час, не позже которого я должен был прибыть в тот или иной город, и не раньше которых оттуда убыть. С этих моих слов из ниоткуда появлялись: приказ о командировке, служебное задание, заявка на внешний сервис. Покупались авиабилеты, бронировался отель, организовывался трансфер, оплачивался оргвзнос конференции, виза и медицинская страховка – все это без моего участия. Меня спрашивали выбрать из пары готовых вариантов и что-то подписать.

Такой сервис доступен сейчас в России разве что ректорам крупных университетов. А я в общем-то просто менеджер среднего звена. Не по Сеньке шапка. Но люди быстро привыкают к хорошему.

Понял я, кого мы потеряли с прочной репутацией директора-бездельника, когда его очень нехорошо сместили и назначили нового. Молодого и ретивого. Вникал во все детали, завел исчерпывающие регламенты. Мы их месяца три писали в приказном порядке, но ни у кого сил не хватило дочитать продукцию соседнего отдела.

Сейчас он тоже история – давно уволили и его, и человека, его назначившего, и его начальника, и начальника его начальника. Запомнился игрой желваками и тем, что я заколебался прорываться в его кабинет по самым неотложным вопросам. Там всегда стояла живая очередь из других семи начальников отделов. Документацию по командировкам пришлось писать самому и собирать многочисленные визы. Устные дебаты, а надо ли ехать вообще, и зачем, растягивались до часа – чел явно был не в теме и с энтузиазмом в нее входил. Потом кончились пластиковые стаканчики в диспенсере для холодной и горячей воды. Потом и сама вода. Следом накрылся картридж цветного А3 принтера. Вскоре закончилась бумага и для обыкновенного. Начала рушиться сеть. Уволилась половина сотрудников. Впрочем, пятеро из них, самые красавицы, практически одновременно ушли в декрет. Две из них потом даже родили в один день. Во всех этих уходах новый начальник всерьез подозревал хитрую интригу предыдущего.

А у меня наступила ностальгия по прежнему директору-бездельнику. Созвонился, встретился с ним в ресторанчике. Поговорили за жизнь. Он теперь генеральный директор крупного издательства. «Да работы, собственно, никакой» - сказал флегматично – «сложившийся коллектив, хороший главный редактор. Выпуск сделает. А мое дело – чтобы _всегда_ была бумага для наших туалетов и для нашей газеты». Сказал именно в этом порядке. Именно с таким, очень мягким ударением.
- Футбольные матчи на новой работе по-прежнему смотрите? – ехидно спросил я.
- Ну да. А че там еще делать?

Ранние девяностые, если вдуматься, были жутким временем. Начавшиеся невыплаты зарплаты, реальный страх голода, криминал, спирт "Рояль" в ларьках, тупые кокшеновские комедии, пьяный и обосанный президент в Кремле, комиссионки на каждом углу и далее по списку. Люди ходили покупать шмотки на проходящий китайский поезд, а причиной увольнения в трудовых книжках писали - ликвидация учредителей. Я тогда закончил второй курс тюменского индустриального и, удачно отмазавшись липовой справкой от романтической геологической практики, принял волевое для себя решение не растрачиваться впустую на отдых, а устроиться куда-нибудь подзаработать.

В сущности, выбор работы для студента был тогда невелик. Можно было, к примеру, устроиться сторожить садик или стройку. Преимуществом такой работы было то, что можно было водить по ночам в сторожку знакомых барышень и даже, при наличии состоятельных друзей, брать у них на ночь видак с кассетой увлекательного тевтонского порно. Но я в те дни как раз переживал очередную грандиозную любовную драму и решил на некоторое время подвязать с женщинами с целью осмысливания причин происходящего. Не то, чтобы я хвастаюсь, но девки тогда меня обламывали с редким постоянством. И вдобавок у работы сторожем был ещё один нюанс - при всех потенциальных возможностях она имела серьёзный недостаток - платили мало, всего полтинник в месяц.
Был ещё вариант подстричься покороче и сдаться в какую-нибудь бригаду, кои создавали тогда все кому не лень. Почти все мои товарищи, с кем после армии ходили на бокс, уже торчали в оных. И даже уже успели наполучать в общее пользование старые праворукие шушлайки, на которых важно носились по городу, как совы над просекой. Но саму мысль о том, что придётся лупить кого-либо за то, что у него есть деньги, а у тебя нет, я как-то всегда находил несколько абсурдной, поэтому этот вариант тоже не рассматривал.
*

В конце концов, я решил тупо пойти грузчиком. Они, судя по объявлениям, требовались везде, и зарплата у них была значительно выше, чем у тех же сторожей.
Первое место, куда я устроился, был наш хладокомбинат. Там я проработал, чтобы не соврать, ровно один день. В бухгалтерии на меня завели первую в моей жизни трудовую книжку, где была прописана моя должность - «работник склада». Сам склад, куда меня отправили, располагался в ангаре за толстой железной дверью с табличкой «ЗАКРЫВАЙ ДВЕРИ, БЕРЕГИ ХОЛОД!». Повсюду в нём стояли большие промышленные холодильники. За одним из таких в углу, трое остальных работников склада стоя пили по очереди что-то из мутной стеклянной баночки, запивая это водой из стоявшего на перевёрнутом ящике чайника. Моему появлению никто из них не удивился. Мне лишь сунули старую фуфайку, а вслед за ней и баночку со словами:

- Пей. - Я принюхался. Пахло больницей.
- А закусить есть? - робко поинтересовался я.

Подавший мне банку привстал и, отломив со стенки холодильника кусок намёрзшего там снега, протянул мне, повторив:

- Пей. Ща коров привезут.

Не знаю почему, но я выпил. С трудом, конечно, ибо до этого дня спирт я ни разу в своей жизни не пробовал. Его могучее действие я ощутил практически мгновенно и, видимо, оно и помогло мне выжить в следующие два часа, когда мы крючьями выгружали целую машину коров, точнее их обледенелые туши, которые затем наваливали на заднюю дверь склада, одни на другие до самого потолка. Адский труд. Когда мы к обеду закончили, и пошли к себе в угол пить чай с пряниками, то сил не было даже держать чашку в руках.

После краткого чаепития по кругу была вновь пущена баночка со спиртом, от которой мне даже не пришлось отказываться, потому что к тому времени я уже пьяно дремал, привалившись спиной к холодильнику. Вероятно, меня решили пожалеть и больше не будили, и почти до конца рабочего дня я там и проспал. Проснувшись, я обнаружил, что во сне я завалился набок и лежу возле ящика на своём фофане. Голова моя при этом оказалась зажатой между чайником и холодильником. Всё тело ужасно затекло и кроме этого жутко болели уши. Зажав их руками, я пешком доковылял до второй городской больницы, где по вечерам подрабатывал медбратом одноклассник, учившийся в «меде». На моё счастье была его смена, и он тут же провёл меня к дежурному врачу. Вынесенный мне диагноз удивил всё приёмное отделение.

Как выяснилось при обследовании, одно ухо я умудрился об холодильник обморозить, а на втором, что было рядом с чайником получить ожог первой степени. Доктора, смазали мне уши разными мазями и замотали голову бинтом, взяв с меня честное слово, что в конце недели я появлюсь у них на осмотре, чтобы они могли показать мои чудо-уши студентам мединститута. Случай-то, как они сказали, совершенно уникальный. Я даже немного загордился собою тогда. Правда, когда я причапал домой и смотревшая очередную серию «Просто Марии» мать увидела меня во всей красе, то чувство гордости несколько ослабло. Подумав, что меня избили бандиты-рэкетиры, сирену она тогда врубила нешуточную. Хорошо ещё, что отец был в командировке. Кое-как её успокоив, я прошёл к себе в комнату, отказавшись от ужина.
*

Уши у меня болели ещё несколько дней. Кожа на них начала облазить, отваливаясь целыми кусками, которые с удовольствием пожирал наш домашний кот Кузя, впоследствии по причине безжалостной кастрации перекрещенный в Изю. После того, как уши зажили окончательно, я решил снова поискать работу. Хладокомбинат я уже не рассматривал, поняв, что второй рабочий день мне там не выдержать. На второй день поисков я устроился грузчиком на почтовый участок тюменского железнодорожного вокзала, где честно отработал две недели. Там, слава богу, во время работы не пили, да и люди были постарше и посолидней. Молодой был вообще я один, все остальные годились мне в отцы, называли меня «студент» и с работой особо не напрягали.

Основной моей обязанностью было вслушивание в процесс перекидывания из рук в руки посылок во время разгрузки, с целью обнаружения характерного «булька». Услышав желанный звук, я тихонько присвистывал, и обозначенная посылка укладывалась в особую кучу возле задней стены склада сплошь подрытую воровскими норами. Под вечер такие посылки дербанились в дальнем углу склада, спиртное утаскивалось с той стороны и употреблялось в кустах подальше от вокзальной площади. Алкоголь был в дефиците, и поэтому вероятность получения посылок с возможной выпивкой на нашем участке устойчиво стремилась к нулю.

Зарплату на участке выдавали дважды в месяц, что меня тогда, по всей вероятности, и сгубило. Получив на руки сумму адекватную трём моим месячным стипендиям, я на радостях внял доводам коллег по работе о безусловной святости пролетарских традиций, вместе с ними отправившись проставляться за первую зарплату в нашу привокзальную пельмешку. Вроде как бы выпить по кружке пивка. Там я купил всем по пиву и по беляшу. Сперва хотел взять на закуску появившиеся тогда в продаже чипсы, но бригадир, с сомнением повертевший в руках шуршащий пакетик, веско произнёс:

- Не у каждого коммуниста от картошки хуй стоит.

Проникнувшись, я и взял всем беляшей. А после пива, послушавшись мудрых советов, о том, что понижение градуса издревле считается в рабочей среде дурновкусием, я заказал водку, затем под водку пельмени и снова водку. Потом, помню, все дружно стали стрелять у меня мелкие деньги. На все мои опасения, что денег мне уже просто может не хватить рассчитаться, я слышал:

- Да не ссы, студент, завтра скинемся, обратно всё получишь!

После этих благородных, но, как выяснилось впоследствии, совершённо лишённых жизненной почвы заявлений, я, раздав практически весь аванс, захмелел окончательно и вскоре, пропустив всех друзей моих медлительный уход, уже безмятежно дремал за своим столом. Очнулся я уже за полночь, совершенно один, с головою гудевшей как мигалка и полным отсутствием денег в карманах. Вокруг меня, словно герои Эллады, дружно дрыхли вокзальные бомжики. Кое-как добравшись пешком до дома, я, не раздеваясь, рухнул в постель.

На следующий день меня еле-еле подняла мать. С трудом разлепил глаза, я обнаружил, что уже половина одиннадцатого. Спать мне хотелось как собаке Павлова. В ушах шумело так, словно кто-то приложил к ним две огромные морские раковины. Из-за двери доносился разговор родителей:

- Да что с ним творится? - сердито вопрошал у матери вернувшийся утром с командировки отец.
- Может, просто устал? - пыталась та как-то сгладить ситуацию.
- Да какой там устал? К нему же в комнату зайти невозможно, выхлоп стоит как на спиртзаводе. Ладно, вечером с ним поговорю.

На работе я появился только к полудню. На участке все ходили с похмелья злые и зелёные как инопланетяне. В ответ на мои робкие вопросы о деньгах, вчерашние кореша морщась отворачивались и, в конце концов, послали к бригадиру, который суровым рэпом мне объяснил, что никто меня на верёвке туда не водил и соответственно никто никому не должен. А ежели я лично решил угостить товарищей по работе (за что мне, конечно, спасибо), то и должен делать это от души, а не вести себя впоследствии с сослуживцами как кошерная интеллигенция. Тут такое не приветствуется. И вообще работать надо, никто здесь за меня пахать не нанимался.

Использование в бригадировой речи такого стилистического приема как бессоюзие придавало ей особую стремительную выразительность, и, несмотря на жуткую головную боль, до меня мало-помалу дошло, что все мои полумесячные заработанные деньги я, увы, безвозвратно проканал как Буратино курточку. Молча начав работать, я стал обдумывать сложившееся положение, и вскоре, вместе с осознанием факта банального кидалова, ко мне пришло и чувство обиды на коварство вчерашних собутыльников. План мести созрел быстро и к концу трудодня моими стараниями были отобраны и заныканы «на вынос» четыре тяжеленные посылки. В трёх из них по квитанции шли учебники в школу МВД, а в четвёртой ехала кукла, умеющая отчётливо и жалобно говорить «ма-ма» каждый раз, когда посылку переворачивали.

Подготовив, сей злодейский акт возмездия, и, отказавшись от опохмела, я поспешил после работы домой, решив больше на участке не появляться, явственно понимая, что после последней моей выборки деловые отношения с коллегами запросто имеют все шансы перейти в романтические.
*

Третьим моим местом работы, куда меня устроила мать, стала коммерческая фирма «ПЭКо». Устроила через соседку снизу, чей родственник работал там охранником в круглосуточном ларьке, что тогда покрыли весь город, как бык Европу.

- Что мне там делать-то надо? - спросил я мать вечером.
- Будешь там пока на подхвате, лучше уж в ларьке, чем по вокзалам спиваться.

До этого с бизнесом в своей жизни я никогда не сталкивался и вообще, честно говоря, только недавно и узнал, что само слово бизнес пишется через Б.

Моя новая должность называлась помощник руководителя. Появилась она не так давно, но уже начала пользоваться популярностью у нарождающегося бизнесменского корпуса. В принципе, и сама наша фирма возникла недавно. Дядя моего директора, отмутив в свою практически личную собственность несколько энергопредприятий, для проводки каких-то своих тарифов учредил нашу фирму-прокладку, где директором поставил своего племянника. Его он выдернул с какой-то государевой конторы, предоставил ему офис, выделил жильё и подъёмные. Ставить на хозяйство кого-то не из родственников тогда считалось не комильфо. Да и наёмных управленцев, коих сейчас как говна за баней, в начале девяностых просто не было.

Мой директор, получив свои первые в жизни крупные деньжищи, последовательно выполнил весь, свойственный тому времени, алгоритм действий. А именно - приобрёл в «комке» рыжую кожаную куртку-косуху, напечатал себе первые чёрно-белые визитули и купил старый 123-й Mercedes. Мерседес был зелёновато-серый, с задним приводом и дизельным двигателем. Его, некогда блестящая краска, с годами потускнела, приобретя тот бутылочный оттенок, который в старину называли цветом «влюблённой жабы». Нормально мотор заводился только с утра, в нагретом же состоянии капризничал. Тем не менее, шефу его автомобиль очень нравился, он ласково называл его «мой пепелац» и лично периодически выходил вниз протереть ему зеркала. Вот благодаря этому крокодайлу меня и приняли на работу.

Совершив в уме нехитрые арифметические действия, директор вычислил, что взяв меня в штат, он даже сэкономит на времени и на соляре. От меня же требовалось выполнять мелкие поручения, помогать грузить в ларьке товары при подвозе, толкать мерина в случае явного его незавода, либо сидеть внутри при работающем двигателе, пока директор будет выходить из него «делать бизнес».

Ларёк наш находился прямо под окнами нашего офиса. Покупка его была первой коммерческой инициативой моего директора. Что, в принципе, неудивительно, тогда все их ставили. Но с ларьком ему, можно сказать, повезло. Во-первых, стоял он недалеко от центра, а во-вторых, в отличие от тогдашних уличных уродцев, обычно изготовленных из приваренных к швеллеру листов железа, нашей фирме от, не так давно сдохнувшей «выездной торговли», достался профессиональный торговый павильон, настоящий маленький магазинчик.

Сам офис располагался в недавно переделанном под кабинеты бывшем заводском актовом зале с оставшимся соответствующим антуражем. Мне все эти высокие лепные потолки, полированный паркет и огромные хрустальные люстры сильно напоминали загс, куда я весь прошлый курс по переменке таскал своих одногруппниц подавать фальшивые свадебные заявления для получения талонов на заветную отоварку в «брачке». Популярное было тогда среди студентов занятие. Но, в общем-то, со стороны всё у нас в офисе выглядело достаточно солидно. Возле входной двери гордо красовалась табличка «Первая Энергетическая Компания».

Состоял офис из двух кабинетов, причём первый был проходной. В нём под большим цветным постером «Эллен и ребята» сидела нанятая чуть раньше меня секретарша Марина, смазливая лохиня с глупыми газельими глазами, беспрерывно жующая с открытым ртом появившуюся недавно забугорную жвачку «Love is…». Что происходило вокруг неё она особо не понимала, да и не старалась понять. В первый же свой рабочий день я ей задвинул, что, насколько мне известно, наша фирма учреждена для торговли чебурашками, которых шефу будут поставлять из белорусских лесов, где, собственно говоря, чебурашки и водятся. А под вечер случайно услышал, как она на полном серьёзе излагает эту версию какой-то своей подруге по телефону. Телефон стоял перед ней - новенький «Панасоник», по которому она обычно отвечала заученную фразу:

- Нет его, вышел «Мерседес» проверить... А кому перезвонить-то?

Директора она боготворила и при его появлении заметно краснела. Но, в принципе, существо она было безобидное, и всё своё свободное время я торчал возле её стола. Тем более, что там я, по крайней мере, не мёрз.
Во втором же кабинете, где располагался сам директор, всегда стоял ощутимый морозец. Причиной тому было стоявшее в левом углу кабинета невиданное по тем временам чудо - кондиционер. После покупки, думая, что именно так он и должен работать, директор установил его на самое последнее деление, где была нарисована голубая снежинка. Спорить с шефом было особо некому, поэтому в его кабинете холодно было как в вытрезвителе. В правом углу стояла кадка с другой входившей в обиход новинкой - вечнозелёным деревом из искусственной зелени, которое упорно поливала приходившая по вечерам уборщица. Один раз я даже видел, как она, цепко ухватившись, втихаря вырвала пару листочков на рассаду, спрятав их в тряпочку.

Посреди комнаты находился стол, на котором стояла другое заграничное диво - бэушный PC 286 с треснувшим снизу монитором, который шеф включал, когда садился играть на нём в тетрис. Сбоку от стола с компьютером стоял шкаф для документов, за стеклянными дверцами которого заманчиво посверкивали яркими этикетками диковинные разноцветные ликёры «Кюрасао». Время от времени, когда директору надоедало играть на компьютере, он вставал и по очереди вытаскивал бутылки из шкафа, задумчиво рассматривая сквозь них видневшийся в окне кусочек улицы. После чего уровень его деловой активности даже несколько повышался, и директор начинал звонить «по делам». Хотя, дел-то, надо сказать, как раз и не было и, затарив с утра ларёк, добрую часть рабочего дня мой начальник мучался вечным вопросом передовой русской интеллигенции - Чё делать?

Делать ему, в основном, было тупо нечего. Помимо ларька и дядиных тарифов вся деятельность фирмы сводилась к каким-то случайным сделкам, случайные товары покупались у таких же начинающих предпринимателей и продавались случайным людям. Всё это гордо именовалось посреднической деятельностью. В ходу тогда было построение цепочки от владельца товара до конечного покупателя. Там могли находиться совершенно разные фирмы и люди, но бывало, что всё каким-то волшебным образом срасталось, и в конце каждый мог получить свою малую дольку. Вот и наша контора участвовала тогда во множестве таких, по большей части беспонтовых операций и даже умудрялась иногда чего-нибудь продавать.

Схема работы была простая: по рекламе находился потенциальный покупатель, которому нужна была некая продукция, за которую он может рассчитаться каким-либо своим товаром, который в свою очередь пользуется спросом у какого-нибудь третьего или четвёртого лица, часто размещавшего своё объявление в той же самой газете. Оставалось только свести нужных продавцов и покупателей. Самое интересное, что некоторые сделки всё же прокатывали, причём с нашей нехилой наценкой. Но чаще всего посредническая цепочка трагически разрывалась, оставив большинству горе-участников лишь фантомную боль по упущенной выгоде, которую они, как правило, уже успевали посчитать, а некоторые и потратить.
*

Ларёк же работал как часы и, как мне теперь кажется, он один и приносил реальную прибыль. С утра мы с оптовых баз подвозили в него всё то фуфло, которое тогда пользовалось спросом: пепси, пиво багбир, сигареты (магна, бонд и мидвест), цветные презервативы, растворимые соки зуко и юпи, жвачки турбо, коробки с пакетиками сушённых бананов, шоколадки топик, конфеты мамба и прочие деликатесы, некоторые из которых уже и не вспомнишь. Алкоголь потяжелее завозили даже два раза в день: ликёры, водку маккормик и распутин. Наверняка всё это было левое-прелевое, но кому тогда могло прийти в голову, что когда-нибудь товары будут проверять на предмет контрафакта?

Самое замечательное, что, на мой взгляд, было в ларьке это наша продавщица Танька. Продавщицей была она одна, лишь по воскресеньям подменяясь дочкой бухгалтерши. Работать в ларьке ей, по-моему, нравилось. Зарплату ей платили небольшую, но она неплохо добирала на ночных продажах, ведь ларёк был открыт до часу ночи. До этого Танька трудилась на нашем моторном заводе, где она собирала корзины сцепления для «москвичей».

- Я с корзинкой - говорила она - прошла Крым, Рым, Берлин и Токио. Как Красная Шапочка.

Лет ей было немногим за тридцать. Довольно привлекательная для своего возраста разведёнка, хотя уже с некоторой долей осенней усталости в глазах. Меня она всегда поражала перлами, которые с невозмутимым видом без труда выдавала на любое происходившее событие или реагировала на просьбу покупателей. Вот только некоторые из них, которые я сейчас могу припомнить:

- Двери закрывайте - жёны изменять будут!
- Вы зажигалку или покупайте или на место ложьте. Я не Прометей всем огня бесплатно давать!
- Ты почему мимо урны бросил?! Вот из-за таких рождаемость и падает, никто попасть не может!
- Как я вам, молодые люди, икру в вобле нащупаю?! Я вам что - гинеколог?

Вторым нашим работником в ларьке был, навсегда победивший анорексию, охранник Володя. Патологический, по сути, бездельник, как и большинство своих собратьев по профессии. Девяносто процентов своего рабочего времени Володя неторопливо натирал специальной бархоткой свой перстень-печатку, похожую сбоку на лёгкую шахматную фигуру. Тогда, кстати, работать в охране было даже, в какой-то мере, престижно. Это сейчас у нас полстраны охранники, в каждом городе поутру одна картина - толпа мужчин в камуфляже домой с узелками бредёт с дежурства, половина с похмелья.

Видно было, что Танька ему нравилась, он всячески её опекал и очень стремился завоевать её расположение, часто встревая в ссоры с покупателями, приключающиеся по причине её острого языка. Танька же периодически его обламывала.

- Какой целоваться, Володя? - смеялась она - от этого ж только пломбы вылетают.

Володя приглядывал за директорским мерсом, что стоял сбоку от ларька, днём - чтобы не спёрли антенну, а по вечерам, когда становился заметным мигающий красным цветом маячок сигнализации, следил чтобы не пинали по дверям и колёсам. Сигналки тогда только появились, и пнуть по машине, чтоб она заорала на разные голоса, многие прохожие считали удачной мыслью.
Ещё одним охранником в нашем ларьке числился какой-то тайный индивидуум, которого велел оформить туда дядя директора. Ну, вы понимаете, куда ж без них было…
*

Всю первую свою трудовую неделю я проездил с директором на его пепелаце. Первый день на заднем сиденье, а потом, когда директор осознал, что при такой езде он сам больше похож на моего водителя, и рядом. Начиная со второй недели, он уже периодически сажал за руль меня. Я бы лицемерил, если бы утверждал, что такое занятие меня не радовало. Пару раз мне даже удалось засветить из мерса свою физиономию знакомым, что весьма укрепило мой статус «на районе». Кроме этого мы отвозили бухгалтерше печать, накладнушки, счета и прочие важные для бизнеса документы. Вся эта движуха была, по сути, беспонтовая и сейчас всю эту деятельность легко заменили бы факс с электронкой, но тогда всё это казалось абсолютно естественным.

Как правило, пару раз в неделю Директор обычно надумывал посексовать и тогда мы катили к его полюбовнице. Он, как и большинство рано женившихся мужчин, земную жизнь пройдя наполовину, успел ко второй половине обзавестись настоящей своею любовью. Его femme fatale была средних лет красавицей модильянистого типа, с зелёными, как у беды, глазами. Выглядела она, надо отдать ей должное, очень даже ничегошно. Когда мы заезжали за ней, и я пересаживался назад, то переднее седушку приходилось даже отодвигать, чтобы влезали её длинные, в розовых лосинах ноги. Городская секс-индустрия по сравнению с нынешними временами была на зачаточном уровне, поиски спонсора считались тогда в обществе определённой нормой, и такие старлетки пользовались тогда довольно устойчивым спросом у появляющегося предпринимательского класса. Позже с появлением интернета и индивидуалок спрос на услуги подобных дам резко снизился.

Домашнего телефона у неё не было (о сотовых тогда даже не слышали) и для того, чтобы их рандеву состоялось, мы вначале подъезжали к магазину стройтоваров, куда я заходил высмотреть её мужа, лысого и унылого типа, работавшего там продавцом. Удостоверившись, что нужный объект на месте, мы шумахерили к пансионату директорской крали, заскочив по дороге в свой ларёк, где шеф обычно выписывал на себя вафли «Кукуруку», ликёр «Амаретто», сигареты «Магна» и пачку презервативов, (а иногда, исходя из каких-то собственных своих соображений, он брал две), после чего мы летели к его фаворитке. Условившись со мной, вернуться часа через два-два с половиной, он поднимался наверх, а я оставался в мерсе. Несмотря на все свои грандиозные планы, возвращался он уже максимум через часик, и мы уже не торопясь, тащились в офис. В «бункер», как говорил директор.

В случае же когда лысого на месте не было, мы разворачивались обратно, либо ехали на озеро Андреевское мыть машину. Доступ к воде тогда был свободный и мы, искупавшись, до блеска натирали директорский мерс кусками поролона. Толкать после наш унитаз по песку одному было невозможно, и я обычно просил помочь кого-нибудь ещё, внося в сонную жизнь пляжа определённое разнообразие.

Иногда, домчав до города, мы не ехали сразу в офис, а специально ехали прокатиться по нашей главной городской артерии - улице Республики. Это кажется сказкой, но машин тогда было мало и можно было гонять днём по городу из конца в конец как духу божьему над водою. Тем более что тогда на дорогах народ от иномарок просто шугался в разные стороны. Сейчас, когда любая девочка на ренушке готова без проблем протаранить подвернувшуюся ей на пути «каешку», в это верится с трудом, но так и было.

Езда вообще, надо сказать, была достаточно комфортна. Теперешняя ситуация, при которой кто на дороге пропустит тот кунак, а кто подрезал - кровник, создалась лишь с введением автокредитования, когда на дороги выехал легион соплижуев на кредитных застрахованных авто… Ну, вы помните…

Время от времени мой начальник вывозил свою даму сердца прогуляться, правда, выбор мест для отдыха тогда был довольно ограниченным, это сейчас в Тюмени кафушек как в Париже. А в те времена какие-либо светские мероприятия почти не проводились (вероятнее всего по причине полного отсутствия светского общества) и все развлечения сводились к походу в один из трёх-четырёх тюменских ресторанов, бывшими тогда центрами городской цивилизации.

В зале представители многочисленных блаткомитетов, соседничали с деловыми, челноками и этническими авторитетами. Среди тогдашнего тюменского бомонда считалось естественным ходить в рестораны в спортивных костюмах и сдвигать столики с понравившимися соседками, а главным показателем, демонстрирующим особую утонченность во вкусе, был вопрос к принёсшему заказ официанту:

- Слыышь, а ты сам-то будешь это хавать?!! - и рефреном - Нет, ты скажи – ты сам-то будешь это хавать?!!

Дамы у всех были примерно одинаковые: прокуренные красавицы-потаскухи с химзавивкой, вульгарным макияжем (Матисс отдыхает) и пошлыми манерами, которые тогда, впрочем, были в порядке вещей. Некоторые из наиболее изысканных и продвинутых девиц дружно тестировали появившиеся тогда светящиеся клипсы, что, по общему мнению, придавало им вполне загадочный и мулинружевский вид.
Представления людей о прекрасном всегда обусловлены особенностями их общественного бытия, поэтому сей нарисованный эстетический идеал на тот момент полностью соответствовал общепринятым канонам.

Наверное, учитывая всё это, директор туда обычно не совался, предпочитая тихариться с возлюбленной в кафешке «Белая сова», что открылась тогда на выезде из города.
Договорившись с ней заранее, мы забирали её на углу в двух кварталах от её дома, где она ждала нас у «хлебного», нервно прохаживаясь там как Фанни Каплан по заводу Михельсона.

Сейчас «Сову» уже перестроили, а тогда её внешний вид был довольно эклектичен, и сама постройка походила на дом, где прятали Бен Ладена. Интерьер тоже соответствовал. Стены, оклеенные обоями под шелк, украшали дешёвые картинки в позолочённых рамках. Зал разделялся на кабинки с арками из крашеной и покрытой лаком фанеры.
Музон играл тоже клёвый: «Комбинация», «Технология», «Мираж» и тому подобное. Но сервис был на высоте - всё вкусно и быстро и я всегда наедался там на халву, как щенок на помойке. Тогдашние повара ещё не научились делать порции гомеопатическими, присвоив им мудрённые иностранные имена, как это сейчас повсеместно принято. В каждой кабинке на столе лежала книга жалоб и предложений, и наша зеленоглазая дама всегда писала туда отзывы, которые я потом с удовольствием перечитывал: - Сидели у вас в cаве. Ели люляки баб. Очень понравилось.

Посетив «Сову» мы, если позволяла погода, обычно сворачивали на озеро искупаться. Назад в город, толкнув мерс, за руль садился я, а мой директор с полюбовницей садились ворковать на задние сиденья. Через некоторое время, судя по доносившемуся оттуда директорскому хрюканью, там начинало происходить нечто глубоко интимное. Везти их я старался медленно и только через час подвозил к тому же «хлебному», где, напоследок красиво поцеловав шефа с неистовой компрессией русской драматической актрисы, его пассия выходила из машины и дальше до своего пансионата шла уже пешком, высоко вскидывая колени и на ходу поправляя свои живописно растрепанные волосы.

- В бункер - вздыхал директор.
*
Тот день я запомнил хорошо, что, неудивительно учитывая высокую динамику произошедших в течение его причинно-следственных событий, в результате которых мне довелось первый раз в жизни побывать в соседнем с нами Екатеринбурге..

- Ой, там такое! Гудит как улей родной завод - закатила глаза Танька, когда я с утра появился на работе, - Иди скорее, тебя шеф уже спрашивал.

Гудело всё как раз из-за Таньки. Как выяснилось, прошлой ночью наш Володя, не разобравшись, отлупил у ларька двух молодых людей, покупавших у Таньки три бутылки водки Diamond. Отлупил, неправильно истолковав их фразу:

- Дайманда, три флакона.

Обычно все называли эту водку "Димон".

Пострадавшие умники на беду оказались какими-то мажорами и, пообещав Володе, что его сексуальная жизнь вскоре разнообразится, скрылись в ночи на папиной «девятке», с визгом переключая скорости и оставив после себя лишь черный дымящийся след на асфальте…
Видно сразу же и попёрли жаловаться папикам.
По хорошему, в такой ситуации, на месте родителей нужно было выдать сынкам пару подзатыльников по жёсткому диску, чтоб не шарились по ночам за водкой и делу конец. Но один из отцов, видимо, так не считал и с утра подключил к этому делу свою «страховую компанию».

Поэтому, то утро в нашей фирме и началось с разборок. Володе от греха велели втаптывать домой, что он и сделал, слившись с несвойственным ему проворством. Когда я поднялся в офис, то помимо нашей секретарши обнаружил там сидевшего на стуле у двери директорского кабинета незнакомого парня спортивного вида, на которого испуганная Марина таращилась, словно девственница на вич-инфицированного насильника. За дверями у шефа что-то гневно бурчала подъехавшая мажорская крыша.
В ответ им также гнусаво бубнили присланные директорским дядей «наши». Маринка подслушивала этот диалог, затаив дыхание. По-видимому, переживала за директора. Спортсмены свалили где-то минут через десять. Спустя ещё минут пять выглянул запаренный директор и позвал меня к себе.

- Падай в капсулу - он протянул мне ключи от машины - надо на вокзале одного человека встретить. Он со Свердловска через час на поезде приезжает. Зовут его Григорий Иванович, стой на площади, он сам к тебе подойдёт. Встретишь, привози сюда. Вот тебе на горючку, заправься.

На вокзал я успел вовремя и даже успел заправиться и прокатиться мимо находившегося сбоку от вокзала почтового участка, по пути посигналив бывшим коллегам. Они как раз тусовались там в курилке и, увидев меня за рулём мерседеса, дружно вылупили глаза от удивления. Тогда появиться на мерсе было просто бомбой, это сейчас никого никакой машиной не удивишь. Довольный произведённым эффектом я подрулил на площадь и вскоре ко мне подошёл здоровенный мужик в годах, в костюме и с портфелем.
- Иваныч - протянул он руку. Рука была тоже огромная, ручища я б лучше сказал. Когда мы подъехали к офису, то нас на улице уже ждали директор с дядей. Меня они отправили помогать Таньке, а сами повели гостя в офис.

На обед я повёз их всех вместе в «Сову», где шеф с дядей на пару всячески облизывали гостя. По оказываемым ему знакам внимания было заметно, что он был для них очень важен, дядя даже заказал для «гостя с Урала» песню. Как я понял Иваныч приехал к нам утверждать те самые тарифы, ради которых и открывалась наша фирма. Пили они коньяк «Три бочки», причём Иваныч несмотря на возраст пил больше всех, но не пьянел, что, впрочем, было немудрено учитывая его медвежью конституцию.

Проторчали мы там часа три. Сперва они обсуждали дела, но понемногу, как это обычно бывает за столом, разговор дошёл и до женщин, а точнее до падших женщин, которые тогда только появились по тюменским баням и саунам. Ныне, когда в любой бане имеются собственные штатные куртизанки, а в каждом населённом пункте есть своя объездная, где пасутся «сосущие в терновнике», в это верится с трудом, но, тем не менее, раньше их не было. Наш гость, как выяснилось, ещё не имел опыта общения с профессиональными жрицами любви, но как бы был не против даже на старости лет получить оный, а заодно и подписать те самые заветные тарифы.

Поэтому когда мы вернулись в офис, то директор велел Марине подыскать сауну или баню подходящую ему для отдыха с гостем такого высокого уровня. Сами же они проследовали в кабинет директора, где продолжили поить гостя с Урала коньяком.
Получив такое ЦУ от директора, наша секретарша Марина начала обзванивать сауны, всем своим видом выказывая неодобрение планируемому бесчинству. Лицо у неё при этом было такое, будто её саму глотать заставили. В результате непродолжительных поисков она заарендила сауну на заводе сантехзаготовок, презентовавшую себя как «элитную».

Примерно через полчаса деловая часть встречи, по всей видимости, завершилась, и кабинет шефа покинул его довольный дядя, подмигнув напоследок сердитой Маринке. Ещё минут через пятнадцать вышли шеф с Иванычем и все вместе мы спустились к нашему ларьку, где, взяв упаковку баночного пива, двинули в сауну.

- Надо же - увидев Иваныча, сказала Танька - такой большой и без гармошки.
*

На скамейке возле дверей сантехзаготовок, в позе врубелевского демона, сидел на корточках охранник в камуфляже. Увидев наш мерс, он вскочил и привёл администраторшу, пышную тётку с претензией на элегантность, вышедшую к нам с дежурной улыбкой:

- Отдохнуть к нам? В элитную? Сейчас Виталик подойдёт, всё организует, проходите за мной.

Идти нам пришлось мимо бара, где за стойкой скучала одинокая миловидная деваха и мимо двух других, по всей видимости, «неэлитных» саун, одна из которых была совсем рядом с нашей. В её открытую дверь было видно стол, за которым расположилось несколько накачанных типков криминального вида. Стараясь на них не глядеть, мы подошли к нашей двери, ключ от которой нам вручила администраторша.
В том, что наша сауна была элитной, не было никаких сомнений. Об её элитарности говорило всё - плакаты Ван Дамма и Саманты Фокс на стенах в двух комнатах отдыха, мягкая мебель, музыкальный центр и видеодвойка Фунай, мигавшая в углу красным глазом недобитого терминатора.

На стол мы поставили привезённый с собою Туборг, а в музыкальный центр, чтобы не злить быков за стенкой, воткнули кассету Шуфутинского. Судя по их грозным рожам, в дыню они могли дать из самых общих соображений.
Сама парилка была в отдельном помещении, где был небольшой, обложенный кафелем бассейн и стояло несколько мягких кушеток с простынями на них. Видимо там обычно и происходило всё то, что Мопассан возвышенно называл в своих, довольно смелых на тот момент произведениях, неземной страстью.

Подошедший вскоре Виталик оказался тощим и пронырливым шнырём с бегающими глазами. Волосы у него были длинные, а в левом ухе была серьга в виде пацифистского значка. Вероятно, он был каким-то неформалом.

- Нам гостя нужно уважить - кивнул ему шеф на Иваныча.
- А какие гостю нравятся? - деловито осведомился тот.
- Давай блондинку вези…. получше - буркнул ему Иваныч, недоверчиво глядя на его серёжку, которую он явно принял за признак латентного гомосексуализма.
- Ну, одна блондинка ещё не секс, ещё не секс - фальшиво протянул Виталик, сделав ударение на слове «одна».

Иваныч на миг задумался, взглянул на часы и, решив, по всей видимости, осуществить все свои тайные эротические грёзы, заказал Виталику двоих, поинтересовавшись у него при этом:

- Что, прям бери и делай что хошь? -
- Что хочешь, только не бросай их в терновые кустики - отшутился Виталик и исчез.
*

Мы сели пить пиво и где-то уже через четверть часа на пороге, «дыша духами и туманами», возникли ведомые Виталиком профессионалки. Появились они довольно эффектно, используя весь набор стандартных сексуальных раздражителей - кудри, чулки, каблуки и т.п. Надо сказать, это были первые увиденные мною продажные женщины, и впечатления от них были самые позитивные. Вначале ведь все считали, что проститутки должны быть по определению красивущими как в тех западных фильмах, где мы все их до этого видели. Такие туда и шли. Сейчас, когда в сауну привозят стадо набранных по соседним деревням носорогов, об этом уже никто не вспоминает.

Виталик, получив деньги, дематериализовался, пообещав заглянуть через часик. Иваныч с привезёнными им девицами проследовал в парилку, закрыв за собой дверь, а мы с директором снова плюхнулись в кресла допивать пиво.
Но не успели мы с ним докурить сигареты, как из сауны донёсся возмущённый вопль:

- Вы кого привезли?! Кого привезли?! - Иваныч выбежал к нам босиком, замотанный в простыню, словно римский патриций. На левом плече у него была татуировка в виде русалки в армейской пилотке. Суть его претензий сводилась к следующей фразе:

- ЛЫСЫХ привезли!!!

Редко когда потом я слышал равный по силе эмоционального воздействия крик. Иваныч определённо был не в курсе изменившихся тенденций в intim hair.

- Давай нормальных, нах… мне эти больные! - возмущался он.

Директор резво вскочил и начал его успокаивать, обещая сейчас же позвать нашего волосатого сутенёра и потребовать у него не менее волосатых работниц. Вероятно, дальнейшие события и развивались бы по такому сценарию, если бы не случившееся в следующие секунды происшествие, остановившее все пламенные сентенции и вообще повлёкшее за собой полное изменение амурных планов «гостя с Урала».

А произошло следующее - высказав своё негодование, Иваныч развернулся и направился к бассейну, по пути размахнувшись, чтобы пнуть по стоявшей на полу пустой пивной банке. По банке он, к несчастью для себя, промазал, но зато поскользнулся и, выдав весьма сложный набор телодвижений, обрушился на пол, умудрившись при этом приземлиться на свою же собственную ногу. Нога при падении явственно хрустнула, после чего Иваныч выпучил глаза, широко открыл рот и заорал как Джельсамино.

Мы с директором даже слова сказать не успели, как всё это случилось. Нога его начала опухать прямо на глазах, стремительно достигая в колене размеров футбольного мяча. Иваныч ревел как трубадур. Ситуация быстро выходила из-под контроля и директор решил взять её в свои руки.
Первым делом он пнул по двери в парилке и велел выглянувшим на крик девкам исчезнуть. Шлюх тут же унесло как Элли с Тотошкой. Иваныч перестав на мгновенье вопить, проводил юных прелестниц взглядом полным боли и инфернальной тоски.
Затем, после кратких размышлений директор надумал положить Иваныча на кушетку и таким образом вынести его наружу. С большим трудом напялив на него костюм, мы погрузили мы его на кушетку, еле-еле вытащив её за дверь. Весил он точно не меньше пианино.

В соседней сауне братки лупили нашего Виталика. Тот плакал и обещал им «субботники». Совсем не бить сутенёра в то время было, по меньшей мере, моветоном. А тут им ещё такой колоритный подвернулся….

Увидев Иваныча они на минутку бросили Виталика и выглянули за дверь.

- А чё ногами-то вперёд тащите? Смотри, дядь, зажмуришься, примета плохая, - они дружно хохотнули.

Но потом, войдя в положение, даже послали двоих помоложе, чтоб те помогли нам дотащить Иваныча до выхода. Дальше мы, кое-как загрузив его в наш пепелац, двинули в старую ещё травматологию на Ленина. Иваныч поутих, но периодически издавал продолжительные стонущие звуки, напоминающие тирольские напевы. К счастью доехали мы быстро. В регистратуре сидели две смешливые, похожие на ангелов, медсестры. Мы рассказали им о происшедшем с нашим командировочным несчастном случае, и они сразу же отправили нас на рентген.

- Мать - земля моя родная - присвистнул дежурный врач, взглянув на снимок из рентгенкабинета - гипс-то на лимите. Перелом у тебя, батя.

Гипсовал он ногу минут сорок, насвистывая при этом что-то мажорное. Потом доктор выдал Иванычу пару таблеток и прописал полный покой. Загипсованная во всю длину нога Иваныча стала походить на знаменитую Пизанскую башню. Самое ужасное было то, что штанина на эту ногу уже никак не налазила, и с минуту с ней промучившись, нам пришлось заткнуть её ему за пояс. Вид при этом у Иваныча получился, мягко говоря, нетривиальный. Директор хотел отвезти его на ночь в какую-нибудь гостиницу, но Иваныч отказался.

- Давай домой, - махнул он рукой, - погостил уже…
Когда мы вели его мимо регистратуры, то стоявшие за стойкой весёлые врачихи высунулись и, улыбаясь, посоветовали ему в следующий раз быть осторожнее в командировках.

- Тьфу, бляди, - выйдя за дверь, сплюнул Иваныч.
*

К вокзалу мы подъехали уже в полной темноте. Купив Иванычу в кассе практически последний купейный билет на ближайший поезд до Свердловска, мы за полтинник доштырились с носильщиком, который, погрузив гостя с Урала на свою тележку, довёз его до самого перрона. Там было безлюдно. Лишь местами фланировали личности замаскированные под праздношатающихся дам разного возраста. Тоном человека продающего уворованный с приисков килограмм плутония они шепотом предлагали водку и различные продуктовые дефициты. Опасались они, по-видимому, пары серых мусоров-побирушек, что, словно связанные тюремными браслетами, вместе бродили по перрону. Увидев нашу процессию, они подошли поближе. У одного из них из сапога торчала видеокассета, а второй держал в руке целлофановый пакет с жареными карасями.

Они даже обрадовались хоть какому-то развлечению и довели нас до места предполагаемой остановки нашего вагона, идя впереди нашей тележки.
Поезд мы ждали минут двадцать. Директор ушёл покупать у тёток коньяку в дорогу. Иваныч молча сидел на своём портфеле, белея в темноте загипсованной ногой и мрачно смотрел на великое таинство межполового общения, что демонстрировали ему двое собак-любовников обосновавшиеся рядом на рельсах.

Когда подошёл наш поезд, то директор о чём-то переговорил с блондинистой проводницей и подозвал меня к себе.

- Ты давай всё-таки, не в службу, а в дружбу, с Григорием Ивановичем скатайся. Мало ли что… Я позвоню, там встретят, а ты первой же лошадью обратно...

По моему мнению, которое, впрочем, никого не интересовало, ехать мне с ним не имело особого смысла, но и отказаться было неудобно. Особенно после слов о дружбе.
*

В купе, куда мы с директором завели Иваныча уже сидели двое. Бабулька в жёлтой футболке с надписью «Мы остановим гепатит В!», читавшая вслух книжку-сонник, и её внук лет четырёх-пяти от роду, весь в пятнах от ветрянки. Мы соорудили Иванычу что-то типа ложа из матрасов и подушек, и он уселся в него как в кресло. Сам я залез наверх. Директор выдал мне денег и бутылку коньяку для Иваныча, распрощался с ним и откланялся, а мы поехали.
Бабуся, в общих чертах расспросив нас о случившемся, перешла в соннике на слово «баня».

Положение обострялось наличием в купе её внука. Не знаю, что творилось в его маленькой измазанной зелёнкой голове, но, увидев замотанную бинтом ногу Иваныча, он схватил бабулю за руку и громко прошептал:

- Бабушка, это что - МУМИЯ?

И вот почти целый час, этот гадёныш, не переставая, продолжал хныкать:

- Бабушка, это мумия, баба, пожалуйста, убей мумию, бабушка, ну, пожалуйста - канючил он, покуда не отрубился.

Бабуля, видимо привыкшая к его нытью, особо не грелась и продолжала изучать сонник, зачитывая Иванычу самые интересные, с её точки зрения, места. Уютно стучали колеса, позвякивала ложечка в стакане, а она монотонно бормотала:

- Парилка во сне означает, что Вас ждёт нехорошая компания. А если Вы поскользнулись в бане, будьте готовы к некрасивому поступку со стороны домочадцев. А вот сон о парении в новой бане снится завистливым людям, - бабуля сама начала потихоньку заплетаться и, наконец, тоже заснула.

Иваныч с интересом прослушавший всю эту информацию, отхлебнул коньяку и поднял голову на меня.

- Не берёт, спирту бы…. Он достал докторские таблетки и запил их очередным глотком коньяка - Ты когда-нибудь спирт пил?
- Один раз - вспомнил я хладокомбинат - ожог с обморожением получил.
Иваныч впервые за всё время взглянул на меня с уважением.
- А так чтоб чёртики приходили пил? - он помолчал и добавил - а я пил.
Мне стало интересно, и я спросил:
- Ну и что, к вам приходили?
- Черти нет - он помолчал, - Валерка приходил.
- Какой Валерка? - не понял я.
- Валерка из «Неуловимых мстителей» приходил, в очках, - Иваныч гнал уже конкретно.

- Обостряга - подумал я и решил больше ситуацию не провоцировать и молчать как в плену у фашистов.
К счастью Иваныч, приговорив больше половины бутылки, вскоре погрузился в сон, держа перед собой коньяк, словно философ, любующийся цветком лотоса, и я вздохнул с облегчением.

Вот так мы и доехали. Ранним утром прибыли в Екатеринбург, где по приезду к нам в вагон зашли двое встречающих Иваныча молодых людей, и все вместе мы благополучно выгрузили его из вагона.

- Ну, - Иваныч, прощаясь, крепко сжал мне руку, - давай. С блондинками, смотри, осторожней, они несчастье приносят.
*

Город я тогда толком и не посмотрел, после всего вчерашнего зихера и наполовину бессонной ночи сам я уже был как усталая подлодка. Побродил вблизи вокзала, посмотрел в видеосалоне очередной гнусавый боевик и отправился в кассу покупать билет домой. На обратном пути я успел выспаться и заработать из-за сквозняка насморк. В Тюмени я был после обеда и, хотя директор разрешил мне не выходить, отправился на работу, решив оттянуть реакцию родителей на моё появление.

У ларька курила ничуть не удивившаяся моему появлению Танька.

- А Володи так и нет, сгинул как тень отца Гамлета, одна тряпочка и осталась, - грустно улыбнулась мне она, - посидишь смену со мной сегодня? - я кивнул и пошёл доложиться директору…

Проработал я в «ПЭКо» ещё полтора месяца и уволился уже к сентябрю, когда началась учёба в институте.
*

Вот так, собственно говоря, и протекал тот бестолковый водевиль с моим первым трудовым опытом, весь состоявший из нелепых случайностей, в которых, как известно, обычно и реализует себя некая скрытая закономерность

Впереди меня ждал диплом, безработица, мой первый собственный бизнес, первый автомобиль, первые деньги, потраченные на поездки в столицу, покупку дебильных диоровских костюмов, посещение различных злачных мест и прочие «фальшивые бриллианты», как все эти вещи называл Чехов. Само собой разумеется, все эти чудеса планомерно переросли в проблемы, разборы, подставу друзьями и потерю всего заработанного. В общем, всё как у людей, такое в ту некуртуазную пору было сплошь и рядом. Хотя кому-то, безусловно, повезло больше, некоторые тогда даже на английский футбольный клуб успели заработать.

А потом бурные девяностые закончились. Как хрен с бугра откуда-то возник один, никому не известный подполковник, неплохо знавший устройство гитлеровской Германии с её землями и гаулейтерами. Расставил вместо них своих ворюг-губернаторов и начались крысиные двухтысячные. С их кумовством, наглаженными банковскими чмошниками, семинарами по даче откатов, наседающими мигрантами, ежедневными голливудскими авариями на наших дорогах и прочей другой хренью, которую все вы не хуже меня знаете.

Хотя, безусловно, не всё так плохо. Всё, как полагается, идёт своим чередом, я женился, отучился за речкой, объехал полмира, директорствую, дочка растёт как доллар, жизнь продолжается, я б сказал европейски. По выходным мы всей семьёй ездим, как на работу, в какой-нибудь большущий торгово-развлекательный центр. Берем на первом этаже продукты, катим тележку к машине и сгружаем их в багажник.

После чего, на блестящем эскалаторе поднимаемся на второй этаж, где супруга с дочкой, разбив местность на квадраты, с неослабевающим энтузиазмом прочёсывают местные бутики. Я в это время сижу в какой-нибудь сетевой жрачке, пью беспонтовое безалкогольное пиво и листаю городские глянцевые журналы-поминальники, где надоевший всей Тюмени десяток-другой бизнесменов-эксгибиционистов в сотый раз даёт интервью, рассказывая о своих коттеджах, своих детях-индиго, своих часах, авто и собачках. С видом умудрённого сомелье они разглагольствуют, какое вино они предпочитают пить в это время года, и учат подрастающую офисную биомассу как правильно делать бизнес. Это всё очень интересно.

Затем мы обычно подымаемся на четвертый и идём в кино. Если там нет ничего интересного, то едем домой, ставим машину в забитый двор, поднимаемся к себе, кормим псину, кошку и смотрим телевизор с его бесконечными увеселительными передачами и нынешним биологическим разнообразием ботоксных звёзд. Вечером я беру поводок и выгуливаю собаку. Возвращаюсь домой и жена меня спрашивает:

- Ну, как?
- Нормально - рапортую я - две лужи и куча...

Всё не так плохо. Вот только немножко грустно, словно в старом заброшенном парке аттракционов осенью. Но совсем немножко.

А может это просто тупо возрастное. Конечно, девяностые вспоминаются неоднозначно. Время было такое, во многом жёсткое, не серебряный век. И судеб изломанных хватало и прочих задвигов. Но ведь на то время, по сути, и пришлась молодость. Ностальгия, знаете ли, подлая девица. Несмотря на все заплёты, нет, нет, да вспоминаются времена студенчества. Когда в голове не было никаких траблов, детей, жён, любовниц и можно было идти по городу без забот, девчонкам незнакомым на балконе помахать, а через полчаса, все печенюшки у них сожрать и в койку…

О чём, на самом деле, этот мой рассказик я даже и сам уже не понимаю. Догадываюсь только, что пора с ним закругляться, хорош уж вас мучить. Скажу, буквально, ещё пару слов об участниках тех событий:

Мой бывший директор трудится помощником местного областного депутата, коим, естественно, является его дядя. Облысел. Мерседесу не изменил, ездит на «Гелике». Мы бибикаем друг другу на дороге.

Володю встретил недавно, работает начальником службы безопасности большого офисного центра. Весит уже за центнер, узнал его по печатке. Танька живёт с ним, у них сын-студент, они не расписаны.

Маринка неожиданно нашлась через «одноклассников» - вышла замуж за управляющего омским банком, родила ему двух дочек. Муж старше её на двадцать четыре года. Живут в Черногории.

Года три назад в Паттайе, в баре наткнулся на Виталика. Меня он не вспомнил, просто по пьяни разговорились. Он, как я понял, успел тогда понаделать долгов и свалил из России. Работает замдиректора фабрики по выпуску канцелярии. Жена тайка, дети тайцы. Джип «Чирок», свой дом.

С Иванычем я больше не встречался. Где-то уже в конце девяностых, смотря по телеку концерт, посвященный дню энергетика, увидал его сидящим рядом с непотопляемым рыжим основателем олигархического капитализма в России, в ту пору председателем «РАО ЕЭС». Иваныч поседел, но выглядел всё так же бодро и представительно, словно старый опытный гладиатор.

Ну, вот вроде и всех вспомнил. Жизнь словно мудрая учительница потихоньку расставляет нам всем свои отметки.

Спасибо, кто дочитал.
Всем удачи.

Чтоб не носили передачи.)

© robertyumen

На работе появилась новая начальница нашего отдела. Ее нашёл и поставил на эту должность наш главный директор. Когда-то они вместе учились и работали, она, по его мнению, была хорошей сотрудницей. И сейчас она нассала ему в уши, как много она умеет, сколько у неё опыта и навыков. А на самом деле она — ноль. Не то чтобы не разбирается в тонкостях работы, а не знает азов вообще. Всю свою работу сваливает на других, называя это делегированием. Требует немыслимых результатов, которые не могут быть достигнуты чисто физически. Стучит на нас начальнику.

С предыдущей начальницей отдела всё было отлично, она была и профи настоящим, и как человек хорошая, хоть иногда и строгая. У нее всегда можно было отпроситься, например. А у этой нет, сразу начинает обвинять в лени и некомпетентности. У меня сын прилетал с соревнований, отпросилась встретить его, нужно было уйти на полтора часа раньше с работы, но она не отпустила, сказала, что мальчик в 12 лет сам в состоянии вызывать такси и доехать из аэропорта домой. В итоге просила свою сестру встретить его. И таких ситуаций полно.

Мы ходили по очереди жаловаться на неё директору, писали служебные записки, коллективные жалобы. Но эта сука сказала, что мы травим её за то, что она наконец-то заставляет нас работать, а мы хотим лениться, как при предыдущей начальнице. Выжила двух человек из нашего коллектива через два месяца работы, привела каких-то своих друзей. Директор доверял ей. Атмосфера в коллективе стала невыносимой, гнетущей.

В один прекрасный день наша бывшая коллега написала нам, сказала, что в фирме, где она работает, открывают новый отдел, которым она будет руководить. И пригласила нас туда. На столе у директора лежало 12 заявлений на увольнение. Кто-то взял отпуск с последующим увольнением, кто-то ушёл на больничный. Директор открыл глаза, умолял остаться, но увы. Мы ушли. Дружно. Сейчас дела в фирме плохи, потому что новые сотрудники, приведенные этой дурой, такие же глупые или наглые, не работают нормально. Горжусь нами, ушедшими, и благодарю коллегу, которая нас забрала.

Полковник Боря

Боря очень хотел в Израиль. А ещё Боря никого не хотел огорчать. Собственно, этого вполне хватит, чтобы можно было представить Борю ― и внешность, и характер. И ум.
Боря учился в техническом вузе на космической специальности. В синагоге намекнули – не выделяйся, а то могут не выпустить. Боря попытался, но профессор сказал, что будет весьма огорчен, если Боря не окончит с отличием. Боря вздохнул и защитился с блеском. Ещё до вручения красного диплома на Борю пришла заявка из секретного военного института, куда мечтали попасть многие однокурсники. Но только не Боря. Ведь его мама уже раздобыла вызов из Израиля от несуществующей тёти. На распределении Боря выбрал никому не нужный заводик в глуши, руководство которого заверило Борину маму, что фамильный столовый сервис, оставшийся от дедушки Хирама, нужен им гораздо больше, чем хирамов внук, молодой специалист.

Тёплым июльским утром Боря выносил мусор и был схвачен на помойке притаившимися там милиционерами, после чего на уазике доставлен в военкомат.
― А вот и лейтенант Левинсон! Какая радость! ― громко приветствовал Борю улыбчивый майор за большим столом с красным инвентарным номером.
― Левинзон, ― испуганно подсказал Боря.
― Не страшно. По-всякому сойдет! ― продолжал улыбаться майор, и добавил торжественно ― Поздравляю с присвоением звания старшего лейтенанта!
― Мне? Звание? Здесь какая-то ошибка, мне ничего такого не надо, товарищ майор, я в Израиль уезжаю, кому-нибудь другому присвойте, пожалуйста.
― Советский Союз доверяет именно тебе, Левинзон! И ты уж нас не подведи!
― В каком смысле не подведи? Почему именно я не подведи? Что я такого сделал?
― Ещё сделаешь, всё впереди. Отслужишь два года, согласно приказа.
― Какая нелепость… У нас с мамой документы в ОВИР поданы! Я уже с друзьями простился и с девушкой поссорился.
― За документы не беспокойтесь, ― сказал майор обнадеживающе, ― изымем в лучшем виде. Да ты присаживайся, старлей. Водички хлебни. Ты что же, не хочешь в армии служить?
― В какой ещё армии? Зачем? Разве что в израильской.
― Вот отслужишь два года в советской армии, повысишь всем боеспособность, а потом махнешь в израильскую.
― Отпустите?
― Если обещаешь оттуда в меня не стрелять.
― Вас бы это огорчило? ― уныло спросил Боря.
― Очень сильно, ― лицо майора на мгновение сделалось серьёзным.
― Товарищ майор, ― с робкой надеждой заговорил Боря, а можно как-то решить по-другому, можно без этого всего, без боеспособности, без двух лет?
― Можно, ― ответил майор с серьёзным видом, затем написал что-то на бумажке, перевернул и положил перед Борей.
― Что это? ― спросил Боря, мысли его путались.
― А это, ― вновь радостно сообщил майор, ― адрес тюрьмы. Вот прямо туда и отправляйся. При входе скажешь: измена родине и дезертир.
― И когда мне в армию?― печально промямлил Боря.
― Сегодня. По врачам не бегай, не поможет. На тебя разнарядка, с самого верха. А сейчас мы тебе вручим удостоверение офицера, денежное довольствие и предписание. Билет в кассе, номер брони я на бумажке написал, что перед тобой.
― Вместо тюрьмы?
― Так точно, Левинзон, вместо тюрьмы.

Придя домой, Боря долго пытался успокоить маму, потом мама пыталась успокоить Борю. Вечером они поехали на вокзал. Билет был в купейный вагон, как и положено офицеру.

***

Поезд примчал старшего лейтенанта Левинзона в Харьков, где он начал служить в том самом военном институте, которого бежал на распределении. Несмотря на упомянутую майором разнарядку, встретили Борю не ласково.
― Опять пиджака прислали, ни черта не умеет, нулище в квадрате, ― голос у инженер-подполковника Стебакова был резким, а лицо недовольное. ― Фамилия, говоришь, Левинсон?
― Левинзон.
― Без разницы. По-всякому сойдет. Вначале форменные брюки гладить научись, а потом командира поправляй. Слушай сюда, лейтенант. Займешься составлением отчёта.
― А в чём отчитываться? Я же ещё не успел ничего, ― удивился Боря.
― Вот только это меня и радует. Значит так, берешь этот увесистый отчёт с грифом секретно и переписываешь от руки, меняя даты. Чтобы всё шло этим годом. Потом отдашь машинистке.
― А зачем от руки?
― Чтоб оригинал имел место быть. Неужто не понятно. Срок ― неделя. Исполнять.
Вначале Боря решил отчёт прочитать. Содержание ему в целом понравилось, было много интересных таблиц. Переписывание же утомляло чрезвычайно.
На третьи сутки службы весь отдел вызвали в главный лабораторный корпус. Шли слухи о важной инспекции.
― Закернить, всё закернить, быстрее, обезьяны! ― орал на кого-то Стебакин. Увидев Борю с коллегам, чуть снизил тон, ― А, лейтенанты, слушай приказ, всем стоять вдоль установки и ждать хрен знает чего. Богатырев и Середа с этой стороны, Закалата и Левинсон с той. Мордоплюйки держать воодушевленными. Если генерал кого спросит, делать шаг вперед и краснеть.
Расставив всех по местам, подполковник убежал куда-то вниз. Через полчаса вернулся, пропустив вперед себя генерала с пузом и лампасами. За ними шли ещё несколько человек, но Стебакин обращался только к генералу, воодушевленно что-то рассказывая. Взгляд у генерала было строгим. По его кивку включили установку.
Всё заверещало и завибрировало. Звуки Боре сразу не понравились. Вскоре вибрация стала нарастать, появился какой-то неприятный писк.
По нервным лицам офицеров, включая беспрерывно говорящего Стебакина, Боря понял, что так быть не должно. Он переместился поближе к распределительному блоку, внимательно рассмотрел, что куда присоединено, и, просунув руку внутрь, с силой сжал красный шланг. Вибрация, вроде, перестала расти. Это было очень вовремя, несколько болтиков развинчивались прямо на глазах. "Обезьяны не закернили," — подумал Борис. Он заметил на себе испуганный взгляд подполковника. Кто-то хотел взять инструмент, чтоб прийти Боре на помощь, но Стебакин чуть заметно мотнул головой — нельзя. Удерживать шланг было всё труднее. Скорей бы все свалили отсюда, мечтал Боря, жалея, что не выучил ни одной молитвы.
Наконец, генерал со свитой перешёл в следующий зал, установку выключили. Боре помогли разжать пальцы, отвели к холодной воде. Через четверть часа в зал вбежал взмыленный подполковник Стебакин. Первым делом заглянул в распределительный блок и обругал толпящихся вокруг специалистов, потом направился к Боре.
— Как тебя звать, герой?
— Левинзон.
— Знаю, что Левинзон, а имя? Зовут как?
― Боря... Борис.
― Спасибо, Борис. Выручил, не забуду. Ох ты… руку жать не буду. В медпункте был? А кто подсказал на что нажимать?
― Никто. Тут же несложная схема, в целом.
― Ещё и сам допетрил? Ишь… ― Стебакин смотрел на Борю с интересом, ― Тем более молодчина, старлей.
― Товарищ подполковник, ― обратился Боря, ― я с отчётом в неделю не уложусь, рука чего-то болит.
― Да и хрен с ним, с отчётом. Отдашь Богатыреву, он займется, когда свои два допишет.
― Только там ошибок много. Из-за предыдущих переписываний образовались, наверно. Теперь многое не бьётся.
― Сильно не бьётся? ― озабоченно спросил Стебакин, сразу поверив Боре.
― Километров двести не дотянет.
― Вот ведь… ― подполковник протяжно выругался, потом сказал, ― сходи в медпункт и отдыхай, А в понедельник ко мне, отчёт разбирать.

Разработчики установки и включенный в их состав Боря получили премию за успешное прохождение государственных приемо-сдаточных испытаний. А Стебакин как руководитель проекта ― орден, звание полковника и новое назначение — возглавить военное представительство. Борю он забрал с собой.
Теперь были сплошные поездки, изучение проектов и заданий, испытания и приёмка оборудования. Боря во всё вникал, его мнение ценилось. Да так сильно, что иной раз старшие офицеры начинали пьянствовать в первый же день командировки, доверив старшему лейтенанту Левинзону одному во всём разобраться. Через полтора года Боре, несмотря на его боязливые протесты, присвоили звание капитана. Выходило, что теперь придётся служить ещё четыре года. Боря пытался подбодрить сам себя, ведь работа интересная, начальство ценит, платят много. Деньги решительно не на что тратить. Боря отослал было денег матери, но та прислала их обратно, указав, что ей нужны не деньги, а внуки. Всё вроде было хорошо, но засыпая, Боря всякий раз видел себя собирающим в кибуце кошерную морковку.

***

Они стояли перед огромным стальным кубом с торчащими здесь и там трубками. Куб был плохо покрашен в зелёный защитный цвет.
― Ведь ещё мой папа хотел в Израиль, пока жив был. ― взволновано говорил Боря, ― А я даже если завтра на гражданку уйду, выпустят не сразу, пока секретность кончится, пока документы… Годы пройдут, зубы выпадут…
Стебакин жестом указал замолчать. К ним, тяжело дыша, подошёл крупный мужчина в костюме.
― Ну что у тебя здесь, Пересмыкин? Рассказывай.
― Здесь, стало быть, защитный корпус, модель эм ка эф восемьсот дробь… фух, пять у ха эл один, вес двенадцать тонн, выдерживает волну до километра от эпицентра.
― А внутри?
― Внутри система, стало быть, коммутации, ша эм ка эр четыреста восемь дробь одиннадцать, с ручным приводом, ― для убедительности Пересмыкин сплёл из пальцев сложную фигуру.
― И что ты нам сейчас показываешь? ― спросил Стебакин.
― Шаровые краны высокого давления, двухпозиционные, четыре штуки, ― подсказал Боря по памяти.
― Ну… За шары я теперь спокоен. Хотя… Как думаешь, Борис Абрамыч, выдержит ли эта дура ядерный удар?
― Не выдержит, Юрий Михайлович, ― в тон начальнику ответил Боря.
― Так это не мы разрабатывали, ― заволновался Пересмыкин, ― мы только изготавливаем, по чертежам, всё в точности, согласно указаниям…
― Ладно, Пересмыкин, где у тебя тут стол накрыт? Показывай… И чертежи тащи, будем сверять.
После трёх первых тостов Боря снова стал проситься в отставку.
― Мне бы на гражданку, чтобы званий этих больше не присваивали. А работать я у вас буду, по-прежнему. Только бы ещё форму допуска другую, попроще, а то сейчас пять лет без выезда.
― Десять, Левинзон.
― Как десять?
― Так. Зеленую дуру с шарами видел? Всё, считай десять. Ну чем ты недоволен? Кто ещё из твоих сверстников имеет в месяц без малого четыре сотни, живя на всём готовом? Правильно, никто! А кого из них на работе уважают? Никого не уважают! А ты всё Израиль… Дался тебе этот Израиль. Тебя там ждет кто?
― Тётя, ― соврал Боря.
― Тётя подождёт! ― гаркнул Стебакин, стукнув по столу кулаком, ― Ты, Левинзон, лучше женись на русской бабе. На хорошей русской бабе. Она тебя вмиг научит родину любить.
― Меня уже учили, в стройбате.
― В стройбате это не совсем тоже самое, ― со знанием дела заметил Стебакин.

***
― Возьми меня замуж, Лёвочка, – жарко прошептала Марина.
― Я, скорее, Боренька, — поправил Левинзон, с трудом набрав воздух.
― Лёвочка, Левинзонушка, сладкий ты мой, кудрявчик с плешкой, ― промурлыкала Марина.
Она слезла с Бори и легла рядом на спину, отчего её груди, секунду назад нависавшие над Борей сладкими кучевыми облаками, расплылись и стали походить на барханы Иудейской пустыни, в которой Боря никогда не был.
― Какой плавный переходный процесс, ― думал Боря, любуясь, ― колебания едва заметны и хорошо центрированы. Оптимальное соотношение веса и упругости.

***

И года не прошло после свадьбы, а Марина всерьёз заговорила про отъезд.
― Торчу на съёмной квартире как дура, мужа месяцами не вижу, культуру вокруг хрен найдешь. Достало тут всё. Достало! Зря что ли я за еврея вышла? Делай же что-нибудь, уезжать надо, в Канаду!
― Почему в Канаду, а не в Израиль? ― удивился Боря.
― Потому что в Канаде евреев меньше!

***

― Ну что, Левинзон, вот ты и майор. Поздравляю со звездой! Чего рожа кислая? Всё в Израиль охота?
― Охота, товарищ полковник. Я же вам объяснял…
― Да не начинай, хватит тут сионизм разводить. Отпуск на защиту диссертации будешь оформлять?
― Зачем? У меня уже всё готово.
― Ну и прекрасно. Защитишься – сразу полегчает, а то ноешь как Ной без ковчега.
― Не хочу вас огорчать, Юрий Михайлович, но иной раз так и тянет напиться и нахамить какому-нибудь генералу. Может уволят тогда, наконец.
― Когда это советского офицера за пьянство увольняли? Пожурят слегка… Да и пьёшь ты как воробей из лужи. А что до генерала… Вот мне, к примеру, генеральские погоны не светят, так что ещё лет пять и на пенсию. И сразу тебя отпущу на гражданку. Пойдешь в Академию преподом. Там секретность быстро снимут, преподы же вообще не в курсах, что где творится.
― Обещаете, товарищ полковник?

***

Через пять лет Стебакин стал генералом и получил должность в генштабе. Однако, обещание своё не забыл, вызвал Борю в Академию, тот первым делом написал заявление об отставке, хотя и был уже подполковником.
Но всё обернулось иначе. Тёплым июльским утром за Борей приехала чёрная волга и отвезла его на срочное совещание, где был Стебакин и другие генералы.
― Понимаешь, Борис Абрамыч, у нас ЧП. Изделие номер… не важно какой… не полетело. Такая вот беда. Если диверсия ― разберутся. А вот если техника виновата, то без тебя никак. Ты уж, не подведи. Займись проблемой. Полномочий тебе любых, в помощь бери кого хочешь, звание полковника ― ниже нельзя, по гостайне ― наивысший доступ.
Услышав последнее, Боря поморщился.
― Скажу прямо, согласие твоё чистая формальность, ― продолжил Стебакин, ― но ты уж не огорчай меня и горячо любимую советскую родину, которой сейчас очень тяжело ― соглашайся.

Через полгода Боря докладывал на коллегии министерства обороны:
— ...специалисты работают в изолированных группах и знают лишь про один элемент Изделия. К примеру, седьмая группа работает над приводом, который должен один раз в жизни переместить тридцать тонн на полметра. Квалификация сотрудников высокая, предназначение привода им вполне понятно, но связь между группами затруднена двойным шифрованием и дополнительными проверками. Считаю необходимым группы укрупнить, шифрование убрать, исследовать взаимовлияние элементов в предельных режимах.
— А как же гостайна, товарищ Левинсон?
— Левинзон, впрочем, это не важно, да, я понимаю. Вот израильский журнал семилетней давности, где описывается конструкция, сходная с приводом седьмой группы. И это не уникально. Девяносто процентов инженерных решений по Изделию очевидны каждому специалисту в данной области. Десять процентов, согласен, надо держать в секрете, но за них как раз отвечает другое управление, не наше.
По итогам доклада коллегия решила Борю арестовать. Три дня его допрашивали, потом выпустили под подписку о невыезде. От работы отстранили. Потянулись недели, потом месяцы. С ним явно не знали, что делать.
Боря сидел дома и от непривычного безделья подолгу смотрел телевизор. Там было много интересного, а самым захватывающим оказался съезд народных депутатов. Может и не посадят, думал Боря, слушая выступление академика Сахарова, которого сильно уважал. А хорошо бы так: уволить из армии и выслать из страны. Эх…
Пару раз ему звонил Стебакин, из госпиталя. Он лёг туда после коллегии, чтобы переждать сложный момент, но потом и в самом деле заболел. Голос у него был непривычно слабый, постаревший.
— Ты видел? Что делают, мерзавцы... Какую страну теряем... Вот выкарабкаюсь, и мы им всем покажем!
— Конечно, товарищ генерал-майор, — говорил Боря, не желая огорчать начальника, ― всем покажем.
Выкарабкаться Стебакин не смог. На поминках по нему замминистра посадил Борю рядом с собой и между поминальными речами сообщил, что Боря назначен на генеральскую должность с приказом довести Изделие до ума.
— А можно меня не назначать на эту должность? Можно как-то всё по-другому решить, без меня? А Левинзона никуда не назначать, вот просто вообще никуда...
— Как же не назначать? Нельзя не назначать, — сказал замминистра и, раздвинув тарелки, написал что-то на листочке.
― Адрес тюрьмы пишете? — грустно спросил Боря.
― Что? Какой тюрьмы? Рифма хорошая в голову пришла, записал, чтоб не забыть. "Снаряд-всех подряд"— неплохо, да? А ты не дрейфь, справишься. Опять же, квартиру в Москве получишь.
― У меня есть квартира в Москве, после мамы осталась.
― Ну и что? У меня вот четыре квартиры, и ничего, справляюсь.

***
Через год Изделие полетело. Не так далеко, как планировалось, но тут уж Боря был не виноват – финансирование урезали почти до нуля.
На испытаниях замминистра похвалил Борю и обещал правительственную награду. А потом добавил вполголоса:
― А вот генерала тебе не дадут, не жди. Извини, Абрамыч.
― Почему же?
― Потому, что ты еврей.
― Ой-вей! ― простонал Боря, ― Мне же теперь хоть домой не возвращайся. Жена весь год готовилась генеральшей стать. Только этим и спасался.
― Выпьешь? ― сочувственно предложил замминистра.
― Выпью, – кивнул Боря.
Замминистра уехал, а Боря ушёл в запой. Да, да, полковник, д.т.н., Б. А. Левинзон ушёл в долгий и жестокий запой. По выходу из которого не обнаружил вокруг себя никакого советского союза. И тогда Боря, никого не спрашивая, уехал в Израиль. Один. Потому что жена и сыновья уже укатили в Канаду.
В Израиле Боря начал было наводить справки относительно морковки. Но ему предложили в кибуц не ехать, а строить некий, очень нужный Израилю купол.
― Так я же не архитектор, ― удивился Боря.
― Не страшно, ― ответили ему, ― по-всякому сойдёт!

© Сергей ОК,2021

АУКЦИОН

Годы с 1986 до 1991 вспоминаются мне в первую очередь полным сумбуром в собственных мыслях. Запретное становилось дозволенным настолько быстро, что моя бедная голова в безнадежной попытке успеть за переменами постоянно слегка кружилась, как после бокала шампанского. В этом легком кайфе казалось, что советская власть сгинула, как страшный сон; что впереди ждет прекрасное будущее, которое автоматически принесет новый, на манер западного, порядок; что уже сегодня можно воспользоваться никогда невиданной свободой и что-то от этого поиметь. Стоит только захотеть.

Теперь-то я понимаю, что мне от этой свободы не светило ничего. Не то чтобы меня кто-то не пускал. Скорее всего у меня не было качеств, которые в те годы требовались для успеха. Народ мчался вперед на недоступных мне запредельных скоростях. Незаметному аспиранту молва уже приписывала собственную автоколонну, скромный клерк горисполкома баллотировался в Верховный совет, мой одноклассник, который год назад покинул места заключения, теперь возглавлял строительный трест. А я продолжал работать на той же должности патентоведа в том же академическом институте.

Мой двоюродный брат, который уже несколько лет жил в Америке, звонил мне по крайней мере раз в месяц и буквально уговаривал: «Завязывай ты с этой ерундой! Срочно приезжай, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы!» Жена, которая давно говорила примерно то же самое, теперь обиженно молчала. А я как дитя радовался возможности громко высказывать свое мнение о славных чекистах, голосовать за Новодворскую и открыто отмечать еврейские праздники. И чем хуже становилась материальная жизнь, тем легче и веселее было у меня на душе. Теперь-то я знаю, что в психологии это состояние называется «отрицанием». Служит это «отрицание», главным образом, для защиты от чувств, в которых человек не можешь сам себе признаться. У меня таким чувством был панический страх перед эмиграцией.

В один из дней 1989 года, в институтском коридоре меня остановил председатель профкома.
- Пошли на улицу покурим! – предложил он и вытащил из кармана пачку дефицитной «Явы».
Председателя профкома Диму, я знал давно. Отношения у нас были товарищескими и доверительными: когда-то мы одновременно встречались с двумя симпатичными близняшками.

- Тут такие дела, - Дима дал прикурить мне и прикурил сам, - три месяца назад Академия выделила целевую «Ладу Семерку» для Терновского. Он начал ее оформлять, но не закончил, потому что уехал в командировку в Штаты. Из Штатов он, падла, не вернулся, и машина, блядь на хуй, зависла. Вчера Академия разрешила продать ее в институте. Если я эту «Ладу» не возьму, другого шанса уже не будет.
Защитив диссертацию, Дима перестал вставлять ненормативную лексику после каждого слова. Тем не менее когда волновался, старая привычка брала свое.

- Дирекция вроде не против, - продолжил Дима, - с профкомом проблем не будет, но из-за этой ебаной гласности Академия рекомендовала распределить машину на общем собрании. Собрание как раз сегодня. Давай так: я оглашу вопрос по «Ладе»; ты выйдешь и скажешь, что гуртом такие дела не решают, предложишь создать комиссию. Народ согласится. Выберут комиссию, тебя выберут председателем – все понимают, что своего интереса у тебя нет. Тогда ты снова возьмешь слово, поблагодаришь за доверие, дашь один день на подачу заявлений. В зале поднимется шум. Ты сделаешь паузу и дашь два. Остальное расскажу завтра. Если выгорит, само собой с меня причитается.

Диме я отказать не мог и, недолго думая, согласился. А согласившись, посчитал себя вправе задать вопрос о конкурентах.
- Основных – два, - Дима выпустил аккуратное колечко дыма и дал ему растаять в воздухе, - Базилевский и Сахнюк.

Услышав эти имена, я вдруг понял, что Дима уже давно не тот влюбленный в науку юноша, которого я когда-то знал. Передо мной был опытный, закаленный в подковерных баталиях, воин. Уверенно и решительно он вступал в схватку с людьми, одолеть которых мне казалось совершенно невозможным.

Илья Петрович Базилевский был не только замечательным ученым, но и порядочным разгильдяем. В интригах, которые буквально раздирали институт, не участвовал, в мафиозных группировках не состоял. В СССР с такими особенностями характера сделать академическую карьеру было трудно, а конвертировать научные достижения в материальные блага практически невозможно. Однако Илья Петрович заведовал отделом и имел полную линейку научных степеней и званий, включая звание профессора, со всеми вытекающими последствиями. И в этом была почти стопроцентная заслуга его жены Нины Васильевны, дамы большого научного и общественного темперамента. Она успешно руководила своей лабораторией, но кроме того мастерски манипулировала всеми, кто оказывался на ее пути, умело выстраивала отношения с руководством и играла не последнюю скрипку в институтском парткоме. Если бы у нее был герб, на нем бы наверняка красовался девиз: «Цель оправдывает средства». Мужа к политике она не подпускала на пушечный выстрел.

Сахнюка в наш институт отправили в ссылку из обкома партии. Чем-то он там проштрафился. Об этом ходили разные слухи, но наверняка я не знаю, а поэтому не хочу повторять. Наш директор воспользовался случаем и выгнал вконец обнаглевшего зама по общим вопросам со связями в КГБ. Поставил на его место Сахнюка. Тот немедленно начал капитальный ремонт, в котором институт нуждался уже лет десять. Прошел всего год – и ремонт был почти завершен. Сахнюка зауважали, а он сам (опять же по слухам) начал готовиться к возвращению на партийную работу. Среди институтских он выделялся необычными гладкостью и ухоженностью.

- Ну ты даешь, мужик! – ахнул я, - Неужели потянешь против этих зубров?
- Почему не потяну? Базилевскому машина для дочки нужна. У него самого есть «Волга». Илья Петрович ее на тестя переписал, но все знают, что ездит на ней сам. У Сахнюка связи, конечно, очень крутые, но он – человек у нас временный, и партия его скоро загнется...
Мы выбросили окурки в лужу и разошлись.

Собрание прошло точно по Диминому сценарию. Меня поразило, как верно он предсказал поведение зала. Да, меня выбрали. Да, я поблагодарил народ и великодушно дал лишний день на подачу заявлений. И когда, казалось бы, моя миссия завершилась, я потерял контроль над собой и довел до всеобщего сведения нехитрую мысль, которая мучила меня целый день после разговора с Димой.

- Товарищи сотрудники! - сказал я, - Все дефициты, которые падали на институт, например, те же путевки, мы всегда старались распределять по справедливости, но четких критериев у справедливости, к сожалению, нет. Сейчас в стране время больших перемен. Нравится нам или не нравится, она становится на капиталистические рельсы. Давайте попробуем распределить эту «Семерку» не по справедливости, а по деньгам. Ни для кого не секрет, что машина стоит больше, чем написано на ценнике. Поэтому я предлагаю устроить аукцион. «Семерку» получит тот, кто больше заплатит; а разницу между аукционной и номинальной стоимостью передадим в какой-нибудь детский дом. Можем проголосовать за аукцион прямо сейчас. У меня всё.

Я приготовился услышать одобрение или, на худой конец, добродушный смех, но в зале наступила гробовая тишина. В этой тишине попросил слова заместитель директора по науке.
- Да, - сказал он с места, - предложение интересное, но голосовать по нему рано. Нужно его хорошенько обдумать и обязательно посоветоваться с нашим юрисконсультом, насколько такой аукцион законен. Давайте поручим Вере Ефимовне разобраться в этом вопросе и доложить на следующем собрании.
Народ дружно проголосовал «за». Я спустился со сцены. Откуда-то из глубины зала раздались жидкие аплодисменты.

На следующий день ближе к полудню дверь в патентном отделе открылась, и туда величественно вплыла Нина Васильевна. Она осмотрела комнату, убедилась, что кроме нас там никого нет, положила на мой стол лист бумаги и заговорила:
- Это заявление профессора Базилевского с просьбой выделить автомобиль «ВАЗ-2107» именно ему. Он написал его очень сжато, поэтому я хочу добавить что-то от себя. Мы все понимаем, что хорошее образование должно быть доступно не только в больших городах. Это, можно сказать, прописная истина. Но Илья Петрович один из тех немногих, кто делает в этом направлении нечто реальное. Он основал филиал нашего университета и каждую неделю ездит туда читать лекции. Каждую неделю он трясется в разбитом автобусе полтора часа в каждую сторону. Илья Петрович буквально совершает подвиг, и мне кажется, что коллектив института должен помочь ему совершать этот подвиг хотя бы в минимально комфортных условиях. В конце концов, не ездит же он ради тех копеек, которые платят за совместительство?!

У Нины Васильевны появились на глазах слезы. Я тоже невольно растрогался, хотя прекрасно знал (как, впрочем, и весь институт), что в филиале преподает бывшая аспирантка профессора, которая, как бы это сказать помягче, не только аспирантка и совсем не бывшая. И на автобусе Илья Петрович тоже не ездит – за ним всегда присылают машину прямо к институту. Но вслух я этого говорить не стал. Наоборот, заверил Нину Васильевну, что донесу до комиссии каждое ее слово.
- Спасибо! – сказала она и положила не стол одноразовую зажигалку с логотипом «BIC», - Это вам, чтобы ничего не забыли. Илюшин ученик из Парижа привез. Он туда на конференцию ездил.
- А Илью Петровича так и не выпускают?
- Так и не выпускают. Каждый раз обещают и каждый раз не выпускают. Вы уж хоть с машиной постарайтесь! И еще. Что за странная идея с вашим аукционом? Например, есть у нас в институте сотрудник, не буду называть фамилию, все и так знают. Его дед был купцом первой гильдии, отец – финансовым директором большого завода, и сам он - далеко не промах. Вы предлагаете, чтобы он захапал все, что выделяется на институт? Забудьте и не вспоминайте! А пока приготовьтесь к тому, что вас будут клевать.

Когда Нина Васильевна вышла из комнаты, я посмотрел на часы и обнаружил, что уже начало первого. За окном стоял приятный летний день. Поэтому из нескольких вариантов провести перерыв я выбрал самый любимый – обед в столовой обкома партии. Он включал в себя короткую прогулку, небольшой трюк, без которого невозможно проникнуть в закрытую для рядовых советских тружеников ВИП-столовую, и собственно обед – качественную ресторанную еду по ценам сельской чайной. В завершение - пять минут около прилавка Союзпечати в вестибюле обкома. Иногда там можно было наскочить на журналы «Америка» или «Англия».

В этот раз я ни на что не наскочил, зато услышал за спиной голос:
- Привет, Саня!
Знакомые в этом здании мне до сих пор не попадались, но все равно я обернулся. На меня с добродушно-хитроватой улыбкой смотрел Сахнюк.
- Ты в институт? Тогда нам по пути.
Никогда прежде я с Сахнюком не разговаривал, никогда бы не подумал, что он знает меня по имени, я не люблю обращение на «ты», но отшивать его мне не хотелось, да и повода не было. Мы зашагали по направлению к институту.
- Куришь?
Сахнюк достал из кармана непочатую пачку «Мальборо», открыл. Я чиркнул новой зажигалкой. Прикурили.
- Нравятся «Мальборо»?
- Конечно.
- Забирай, - Сахнюк протянул мне всю пачку.
- А ты?
- У меня еще есть. Сегодня по две давали. Ты только не думай, что я с намеком. В любом случае машиной распорядится директор. Если мои люди его продавят, будет моя. Если нет, возьму в другом месте. Я по этому поводу сильно не парюсь. А вот твое предложение с аукционом, ты не обижайся, ни к селу, ни к городу. Для дирекции детского дома это чисто левые деньги. Разворуют на следующий день. Ну ладно, бывай! Если нужна помощь, заходи, не стесняйся!
И Сахнюк свернул в переулок.

К концу дня позвонил Дима:
- Пошли на улицу покурим!
На этот раз угощал я. Мальборо. Прикурили от зажигалки «BIC». Дима посмотрел на меня с немым изумлением, но вопросы задавать не стал.
- Тут такие дела, - как-то неуверенно начал он, - Я сегодня с Академией говорил. Они поддержали нашу инициативу по созданию комиссии, но требуют, чтобы ее возглавил научный сотрудник, а ты – вспомогательный персонал. В общем тебя нужно переизбрать. А с аукционом ты как в лужу пернул. Я три года в профкоме пахал, у меня лист А2 мелким почерком исписан, у кого я буду одалживать деньги, а ты меня под аукцион подставляешь. Ты когда-нибудь детский дом вообще видел? Ты там был? Иди ты в жопу!
Дима повернулся и ушел. А я остался.

Домой я решил идти пешком, чтобы спокойно подвести итоги первых и последних суток моей общественной деятельности. А они были неутешительными. Поссорился с Димой. Ничего плохого не хотел, а получилось хуже некуда. Это раз. Дважды мне дали маленькую, но взятку. И я не отказался. Конечно, Базилевская и Сахнюк вели себя на манер белых торговцев в Африке. За нитку стеклянных бус они рассчитывали получить леопардовую шкуру. Но это их дело, а я должен отвечать за себя сам. Это два. Идея аукциона, которая представлялась мне такой ясной и разумной, никому другому таковой не показалась. Это три. Нравится мне это или не нравится, но в едином строю своих соотечественников я оказался одним из тех, кто никак не может попасть в ногу.

С такими мыслями я вышел на центральную площадь и сразу заметил небольшой автобус с надписями еврейскими буквами. Ничего подобного в нашем городе никогда не случалось. Я остановился, чтобы получше рассмотреть это чудо. А тем временем в двери автобуса появился товарищ, который, казалось, сошел с иллюстраций Натана Альтмана к рассказам Шолом-Алейхема. Мне сразу вспомнились слова «лапсердак», «пейсы», «ермолка». Теоретически я эти предметы знал, но на живом человеке ни разу не видел. А товарищ тем временем подошел ко мне и на вполне понятном русском языке спросил:
- У тебя мама еврейка?
- И папа тоже, - сразу признался я.
- Пошли, я помогу тебе надеть тфилин...
Что такое тфилин я знал. У меня хранились тфилин двух моих покойных дедов. Но как их надевать, куда и зачем, я и представить себе не мог. Последний вопрос показался мне наиболее важным. Его я и задал:
- Зачем?
- Это заповедь Торы.
Яснее не стало, но что такое Тора я тоже примерно знал и не стал сопротивляться.

По исполнению заповеди мы вышли из автобуса и, поскольку сыновей мам-евреек на горизонте не наблюдалось, стали разговаривать. Товарищ оказался Хаимом Ривлиным из Бруклина. Родители привезли его в Америку из Минска, когда ему было 5 лет. Теперь ему 26. К нам приехал в свой отпуск, чтобы возвращать советских евреев вроде меня к вере отцов. Уже женат, один ребенок. Работает учителем в еврейской школе для мальчиков. Своего дома пока нет, снимает квартиру, платит за нее ползарплаты. С квартирой не повезло: дорогая и очень шумная. А с машиной повезло: два года назад на благотворительном аукционе купил практически новый Меркюри Гранд Маркиз 1980 года за полторы тысячи.
- Стой!, - чуть не закричал я, - Что такое благотворительный аукцион?
- Очень просто. Богатому еврею надоела машина. Он пожертвовал ее благотворительной организации. Та устроила аукцион. Я сделал самый большой бид, и машина досталась мне. Я получил машину, бедные – помощь, богатый еврей списал эти деньги с доходов и заплатил меньше налогов. Всем хорошо. У нас это самое обычное дело. Понял?

Не могу сказать, что я понял все. Но главное для себя я понял: где-то в Америке продали на аукционе машину, вырученными деньгами помогли бедным. Все как было у меня в голове! Мой новый приятель сказал, что это обычное дело. Значит, если эти деньги и разворовывают, то в меру. Полчаса назад я переживал, что иду в строю и не могу попасть в ногу. А оказывается, есть другой строй, и, судя по всему, там у меня вполне может получиться. Эта догадка так поразила меня, что я быстро распрощался с Хаимом и доехал домой на такси. Я очень спешил, чтобы не передумать.

Открыв входную дверь, я сразу побежал в гостиную и достал из серванта бутылку «Наполеона». Подобная бутылка хранилась во многих семьях на случай болезни. Нет, ее содержимым не растирались. Она вручалась врачу в качестве благодарности, например, за многочасовую операцию на сердце.
- С горя или с радости? - спросила жена с изрядной долей сарказма.
Я не ответил. Молча отнес бутылку на кухню, щедро налил в два бокала, выложил на стол сигареты и зажигалку. Жена посмотрела на натюрморт и, понизив градус с сарказма на иронию, задала новый вопрос:
- О, я вижу ты сегодня побывал за границей. А мне что-нибудь купил?
- Извини, валюты не хватило. И вообще тебе трудно угодить. Лучше покупай сама себе.
- Можно спросить на какие шиши?
- Мы уезжаем!
- Ну, слава Б-гу, – сказала жена, - Наконец-то! Какой же ты у меня дурак!
Она разбудила сына, привела на кухню, обняла нас и заплакала.

А через два дня Академия забрала «Семерку» назад. Объяснили, что целевые машины в нецелевые переводить нельзя. Извинились за ошибку. При советской власти такое случалось довольно часто.

P.S. На http://abrp722.livejournal.com в моем Живом Журнале я собрал коллекцию предметов, которые упомянуты в этой истории. Если вы никогда их не видели или забыли и хотите вспомнить, добро пожаловать!

Прикольные объяснительные, найденные мною на просторах Интернета...

В металлах я не разбираюсь, поэтому был очень удивлен, когда меня
задержали на проходной с десятью килограммами медного провода.

В понедельник я не вышел на работу по уважительной причине
недопохмельности организма.

Начальник охраны обозвал меня почему-то алконавтом, за что и был
награжден матерным накоплением моего лексикона.

С какой суммы начинается взятка, я не знал, поэтому оказался
оскорбителем человеческого достоинства должностного лица.

У меня язык не поворачивается описать вам причину вчерашнего прогула. И
это к лучшему. Иначе бы вам стало стыдно за своего коллективного члена.

Я вовсе не был пьян в конце смены в пятницу. Ел траву, лежа на газоне,
потому что сломалась коса, а план надо было выполнять любой ценой.

Объяснительная Юрия Я опоздал на работу из-за здорового образа жизни! На
работу я вышел пораньше, но из-за отсутствия у меня сигарет мне крепко
дали в бубен. Я отправился в медпункт, но он был закрыт. Тогда я купил
бутылку водки и принялся промывать рану. Поэтому от меня пахнет спиртом,
у меня разбито лицо, а плохая речь и нарушенная координация движения -
результат сотрясения мозга! Я не пил, честно.

Объяснительная главбуха Опоздала на три часа, так как под утро приснился
сон, что баланс наконец сошёлся. Следствием этого стала серия мощных
неуправляемых оргазмов. Прошу войти в положение.

Объяснительная Михаила Признаюсь, что опоздал на работу на 6 часов из-за
того, что вчера задержался на дегустации новой линейки продукции завода
«Кристалл». Утром, с 8-00 до 14-00 вспоминал где я работаю, пока не
пришла мама и не подсказала. Смею заверить, что впредь такого не
повториться, т. к. адрес работы и телефон такси я благоразумно накарябал
на двери холодильника.

Объяснительная Сергея Опоздал на работу на полчаса, потому что все равно
до десяти ничего делать не буду, мы утром пьем чай, а в меня так много
не влезает.

Объяснительная Анны Систематически опаздываю, так как считаю, что ко
всему, что связано с работой нужно подходить системно.

Объяснительная Дениски Я не опоздал, а скорректировал свой сегодняшний
рабочий день адекватно неадекватному вчерашнему и обратно
пропорционально к нормируемому.

Объяснительная Павла 8 сентября 2006 г. опоздал на работу, потому что
перед тем как отвести своего ребенка в садик, ему в самое неподходящее
время приспичило по самой не подходящей нужде. Время опоздания
соответствует длительности того самого физиологического процесса. Данный
случай можно отнести к обстоятельствам непреодолимой силе, т. е.
форс-мажор, так как не зависят от моего Желания успеть на работу.

Объяснительная Виктора Я опоздал, потому что Вы который месяц не платите
вовремя зарплату! Будете возмущаться я вообще уволюсь!

Объяснительная Юрия Юрьевича Я опоздал на службу. Причины этого
неблаговидного поступка весьма загадочны и коренятся скорее в области
иррационального, посему я не в силах дать случившемуся сколь-нибудь
приемлемое объяснение. Как человек тонкой душевной организации, не могу
не чувствовать всю глубину моего падения, однако та же причина впредь
едва ли позволит мне даже помыслить о возможном рецидиве.
Предлагаю: 1. Рассмотреть случившееся как недоразумение, 2. Отнестись ко
мне снисходительно, тем более что свою порцию душевных терзаний (см.
выше) я уже получил.

Объяснительная Степана.
Я 00 числа сего месяца не вышел на работу, потому что я живу на Ильинке
на самом краю, ближе к заводу. Проснувшись в 05:30 я вышел на балкон
своей квартиры и увидел трубы завода. Они дымили. Значит, завод
работает. А так как я работаю слесарем РЕМОНТНИКОМ, то, что мне там
делать? Пошёл и лёг спать дальше.

Объяснительная новичка Я новичок, работаю в вашей фирме второй день. Так
как сегодня понедельник, тяжелый день после выходных, я сел в метро и
приехал на свою старую работу. И только по удивленному взгляду моего
бывшего директора я понял, что приехал не туда.

Объяснительная Серго Опоздал, т. к. пил очень-очень горячий чай, у меня
лопнул мочевой пузырь и я ошпарил ноги.

Объяснительная Никиты Вчера, в понедельник, я не смог добраться до места
службы по причине флуктуаций гравитационного поля Земли: несмотря на все
приложенные усилия, так и не смог привести себя в вертикальное
положение.

... Следы борьбы на его теле объясняются тем, что он в детстве занимался
борьбой...

... Я ударил его лопатой по незнанию, так как еще не был знаком с
правилами Техники Безопасности...

Вчера после смены меня через проходную никто не волок, так как я вообще
не поддавался кантованию по техническим причинам нижних конечностей.

Вчера я был задержан на проходной с подозрением на внешний вид, от
которого исходил незакусанный запах водочного намека.

Почти дословная история случайного попутчика в вагоне второго класса.
(поезд Киев – Сумы, май 2005 г.)

Когда принц Гуатама сложил в своей голове цветные осколки мироздания,
созидая собственную картину мира, он и представить не мог, что наиболее
близкие его духу последователи рассредоточились по далекой северной
стране. Конечно, полностью отказаться от желаний нашим апологетам почти
никогда не удавалось, но сводить их количество к минимуму –для отдельных
жителей нашей страны стало делом привычным. В частности Тимофей Титькин,
проживший почти три четверти прошлого века безвыездно в селе Подлесновка
Х-ской области, имел только одно желание: выпить (закусить по
возможности). Это крохотное и простительное для нашего славянского
менталитета желание, удавалось ему удовлетворять ежедневно, после чего
он вполне реально погружался в непроницаемую нирвану до следующего утра.
Был он часовых дел мастером.
Вернее сказать стал им после того, как труд физический (кому чего
вскопать, перенести) ему опротивел и даже был противопоказан нашим же
сельским фельдшером Аркадием Сергеевичем Бабием – человеком редко
встречающейся в сельской местности учености. В частности Аркадий
Сергеевич утверждал, насколько я понял из дошедших до меня разговоров,
что тяжелый труд в похмельном состоянии организма приводит к повышенному
его (организма) износу и чреват апоплексическим ударом. Странно, но речи
сельского эскулапа подействовали на Тимофея, относившегося до этого к
своему здоровью, как и принято у адептов ранее упомянутого учения, самым
пренебрежительным образом.
В один из летних месяцев, воспользовавшись недлительной побывкой стиляги
и лоботряса Вовки Гришко, а также полученными молодым человеком знаниями
в городском ПТУ по специальности «часовщик», Титькин досконально
разобрался в работе часового механизма да так ловко, что ему даже из
города часы стали привозить. Но, по правде говоря, случалось это редко,
и кормиться/пить Тимофею приходилось, в основном обслуживая местную
публику.
Утро начиналось у часовщика с обхода ближних, а затем и дальних соседей.
Каждому встреченному им жителю он, как «здрасте» говорил «скок время? »
И так это стало обыкновенно, что и величали его меж собой – «Тимоха
скока время».
Часы в селе шли исправно, а если и ломались, то стояли недолго, максимум
до утра, если мастер уже отбыл в нирвану. Вот собственно и все о
Тимофее, разве что следует упомянуть о месторасположении его дома. Был
он бревенчатым, запущенным, с прогнившей местами соломенной крышей и
располагался у самого края села, там где «Бычье озеро» только
начинается, поэтому когда «Тимоха скока время» отошел в мир иной, дом
его остался невостребованным и до сих пор стоит на том же месте, тараща
пустые глазницы окон на наше озерцо.
Вторым, и уже не косвенным участником истории был Вася «Подрывник» -
человек известный, соперничающий в определенном роде с братом Никодимом –
единственным монахом Ново Николаевского монастыря, существующего лишь в
его воображении. У нас есть железнодорожная станция и три поезда
дальнего следования останавливаются на ней минут на пять по неизвестной
местным жителям надобности, но брат Никодим за эти то пять минуток
успевает иной раз два вагона обойти, собирая пожертвования с пассажиров
на строительство своего монастыря. Деньги собирает не суетясь, аккуратно
записывая имена подающих в большую ученическую тетрадь, оклеенную
старыми клеенчатыми обоями с абстрактным рисунком и почему-то
мальтийским крестом, нарисованным от руки шариковой ручкой. Список
дарителей, - вежливо объясняет он, - нужен для поминания братией
благодетелей своих в молитвах ежедневных и еженощных.
Просим о ниспослании им здравия на долгие лета.
Подают «от души». Это вам не «помогите, мы не местные, отстали от
поезда».
Приелось.
О «Подрывнике». Прозвище это родилось в одно летнее утро, размеренное
течение которого было нарушено криками во дворе Василия. Надо сказать,
что человек он степенный, культурный и работал в те еще времена
кладовщиком.
Работа не пыльная, только не хотел идти никто. Возможно из-за того, что
предыдущему дали пять лет с конфискацией. Но Василия это не остановило,
поскольку еще во времена учебы в городе он вступил в партию и теперь мог
разговаривать с председателем не только как подчиненный с начальником,
но и как коммунист с коммунистом. Скоро жизнь и у него наладилась.
Старый дом свой обложил кирпичом, внутри устроил туалетную комнату с
ванной и унитазом, что в наших краях считалось диковинкой, и одеваться
стал с несвойственным сельской местности вкусом.
В то утро жена его, Валентина пыталась вывести пятно на подаренном
Василием крепдешиновом платье при помощи найденной смеси ацетона с
бензином. Опыта по части выведения пятен не было и платье к ее изумлению
растворилось полностью. Полученную в результате химического опыта
жидкость василькового цвета Валя вылила в унитаз, когда проснулся ее
законный супруг и кормилец. В момент когда Василий садился на фаянсовое
чудо, радуясь возможности приобщиться к городским удобствам, он конечно
чувствовал некий запах, но значения этому придать не успел. Привычным
движением он зажег сигарету «Космос» и бросил спичку в унитаз.
Зашедший на крики Василия и причитания Валентины сосед увидел хозяина
дома почти по пояс втянутого в унитаз своей филейной частью. Пришлось
разбивать кувалдой этот фарфоровый оплот гигиены, что дало жителям пищу
для разговоров на целую неделю, которую справедливости ради надо
отметить, главный виновник сплетен провел в полном молчании.
Именно с этого момента, условно именуемого "большим взрывом", стал
Василий Михайлович проявлять некую чудаковатость, прежде ему не
свойственную. Сперва он выучил все о взрывчатых веществах и дошел в этой
науке той вершины, что посылал в министерство обороны официальное
предложение о замене тротила на какое-то другое, более эффективное
вещество.
Самое удивительное в том, что ему пришел ответ в казенном, невзрачном
конверте с синим штампом на адресе отправителя, где сообщалось о
нецелесообразности применения указанного Василием вещества, из-за его
крайней неустойчивости, что, в свою очередь влечет сложности в хранении
и транспортировке. Прозвище
"подрывник", однако закрепилось за ним окончательно немного позднее,
когда в ночь на "Ивана Купалы" он решил отойти от вековых традиций
празднования этого дня. Прежде всего, Михалыч хотел сделать это событие
незабываемым для односельчан и это, надо признать, ему удалось, когда
пущенная ракета с фейерверком "ночной дракон", кропотливо собранная
мастером сожгла новенький еще коровник. Увлечение пиротехникой вскоре
прошло (не без влияния бухгалтерии), уступив место другим, не менее
экзотическим для нашей местности занятиям. В активе "подрывника"
изобретение "вечного двигателя", который он пытался установить на
велосипед почтальона, активный поиск контактов с внеземными
цивилизациями и попытка обнаружения "снежного человека" в районе
обширного пустыря, расположенного в 10 км от райцентра.
Несколько лет назад его интересы помельчали: он увлекся краеведением и
мог битый час талдычить свежему человеку об архитектурных достоинствах
бывшей помещичьей усадьбы (ныне сельсовет) и нелегкой судьбе
барина-сахарозаводчика, вынужденно эмигрировавшего в Швейцарию в 1918 г.
И кто бы мог представить, что именно это безобидное времяпрепровождение
приведет Василия к диагнозу "шизофрения"? Диагноз почти всегда спорный,
но согласно популярному в определенных кругах П. Коэльо «Шизофреник –
это человек, имеющий естественную склонность отстраняться от этого мира
до тех пор, пока, вследствие какого-нибудь события – тяжелого или не
очень, - он не создает реальность, существующую лишь для него одного».
Не думаю, что наши эскулапы знакомились с литературным наследием бывшего
пациента психиатрической клиники, но диагноз скорее верный, чем
наоборот. Вася
«подрывник» целые дни теперь проводил за изучением библии, отказываясь
при этом примкнуть к немногочисленному приходу отца Аристарха – вечного
оппонента брата Никодима в религиозных спорах. Из обращенных к
односельчанам бормотаний выходило, что Василий хочет найти в вечной
книге подтверждение своему новому убеждению в том, что так называемый
потусторонний мир является параллельным нашему и пересекается с ним
время от времени. На вопросы о причине столь резкой перемены интересов и
мнения, он делал большие глаза, судорожно сглатывал и показывал пальцем
в направлении давно заброшенной хижины Тимофея Титькина.
Только недавно и совершенно случайно узнал я некоторые подробности о тех
событиях, что привели «подрывника» к исполнению роли «сельского
дурачка».
Собирался я на рыбалку, уделяя внимание снастям, советам бывалых и
закупкам основных продуктов (мясо, водка, хлеб). Как-то получилось само
собой, что за три дня до выезда на волшебную недельку, о запланированной
мной сотоварищи акции знал почти весь отдел. Рыбаков у нас оказалось
гораздо больше, нежели я себе представлял, ибо каждый норовил поделиться
какой–либо одному ему известной хитростью ужения рыбы. Почти все
сообщаемые сведения казались мне известными или уже были опробованы мною
на водоемах нашего края, но я был искренне удивлен, когда ко мне в
курилке подсел Толик «тореадор». Кличку свою он получил давно, когда
премированный путевкой в Испанию за какие-то небывалые успехи в
соцсоревновании, попал на корриду и, будучи слегка навеселе вызвался
немного подразнить бычка с подпиленными рогами на потеху местной
публике. Потеха удалась, что стоило ему двух ребер, зато какие
воспоминания!
- Я раньше тоже любил рыбу ловить, - неуверенно начал Толя.
- А сейчас что же? – спросил я, ожидая услышать рецепт вываживания щуки
или секрет изготовления жерлицы.
- Да понимаешь, случай со мной был интересный.
- Русалку что ли за хвост подцепил? – пошутил я.
- Приехали мы с кумом в Подлесновку, - продолжил Толян, не обращая
внимания на мою попытку съюморить, - забросили удочки, выпили, снова
забросили, снова выпили.
- А где там ловили то? – поинтересовался я.
- Да на «Бычьем», где же еще? – удивился «тореадор». – А ты знаешь те
места?
- Да так, - неопределенно махнул я рукой. - А что за история?
- А, ну конечно, - сказал он после небольшой паузы, вызванной, как мне
показалось сомнениями по поводу стоит ли делиться со мной
воспоминаниями. –
Проснулся я в камышах вечером, вокруг никого. Кума и след простыл.
Голова болит, похмелиться нечем и автобусы уже не ходят. Короче, если
существует ад, то выглядит он примерно так же, как тот вечер у «Бычьего
озера». Эта мысль мне еще тогда в голову пришла, отчего все окружающее
приобрело какой-то нереально мрачный оттенок сказок Андерсена. Пошел я в
домик заброшенный, на окраине, решил там ночь пересидеть. Спички хоть
были у меня и на том спасибо. Развел костерок и всю ночь, глядя в него,
просидел. О многом я тогда передумал и, если честно последняя это пьянка
моя была, веришь?
Я кивнул, совершенно не понимая, зачем ему нужна моя вера в то, что он
не пьет, поскольку этот факт считается у нас общеизвестным. Видимо он
сам все еще сомневается в этом.
- Наступило утро, - продолжал «тореадор». – Я еще никогда так не
радовался первым лучам солнца. И тут замечаю я странного человека,
пробирающегося к моему ночлегу.
- «Подрывник»? – вырвалось у меня.
- Что? – переспросил Толик.
- Не обращай внимания, - махнул я рукой.
- А я стою в глубине дома, - продолжил мой собеседник, - не видно меня.
Может, этого я не учел. Но, в любом случае рад был я тогда, что ночь
закончилась, что голова больше не болит, и человеку этому я рад был, как
родному. А о чем говорить с незнакомым человеком? Я возьми да и крикни
ему «скока время»? Тут началось неописуемое с точки зрения здравого
смысла. Человек сначала присел, потом принялся тихонько так подвывать
что-то вроде «Тимоха не трогай», а потом, когда я уже намеревался выйти
поговорить с загадочным гостем, он так дал деру через бурьяны и остатки
плетня, что я только головой успел покачать. Очень сильное впечатление
это все на меня тогда произвело, - вздохнул Толик, выбрасывая сигаретный
окурок в специально отведенное место, - с тех пор и не пью и на рыбалку
тоже не хожу.
Я думаю можно ли теперь Василия вернуть к нормальной жизни? Стоит ли его
познакомить с «тореадором»?

Garry

Длинная, но очень интересная история. Как владелец многомиллиардного состояния все слил в кратчайшие сроки.
===
Пока владелец «Уралсиба» Николай Цветков искал истину, убытки банка за пять лет достигли 29 млрд рублей.

Онтологи и нумерологи, йоги и эзотерики многие годы окружали руководство банка.

... Пришло время обеда, но для трех десятков топ-менеджеров финансовой корпорации (ФК) «Уралсиб», собравшихся в одной из комнат офиса, салат и суп были на недосягаемом расстоянии. Сменив деловые костюмы на повседневную одежду, управленцы хаотично перемещались и менялись местами, тут же в джинсах и свитере ходил худощавый человек с довольной улыбкой — владелец корпорации Николай Цветков. Мероприятие называлось «расстановкой». Каждый из менеджеров после метаний по комнате находил «свое» место. И вот долгожданная гармония вроде была достигнута. Но один из участников неожиданно нарушил тишину — он услышал свое сердце, которое билось не слева, а справа. «Цветков интерпретировал это как знак — у нас что-то идет не так, — рассказывает участник той «расстановки». — И вместо обеда мы час или полтора искали сердце нашей организации». Вслух недовольства никто не выразил, своим единомышленникам акционер мог выплатить более щедрые бонусы.

Подобные корпоративные мероприятия были неотъемлемой частью внедренного в ФК «Уралсиб» онтологического подхода к управлению. Онтологический менеджмент — это, согласно теории, управление, построенное на основе понимания законов бытия и исследования картин реальности. Расплывчато. При таком методе управления компании используют стратегические карты и систему, контролирующую реализацию стратегии на основе ключевых показателей эффективности (KPI).

До 2014 года «расстановки» и занятия, где сотрудников обучали онтологическому менеджменту, проводились в «Уралсибе» по два-три раза в неделю, иногда устраивались трехдневные семинары, которые захватывали субботу. Бывший кадровый офицер Цветков — увлекающийся человек, кроме внедрения в ФК онтологии, а потом и нумерологии он ездил к шаманам в Хакасию, занимался йогой и аюрведическими процедурами, китайской гимнастикой цигун. При этом он регулярно посещает православный храм и тратит большие деньги на благотворительность.
Между тем капитализация банка «Уралсиб» с пика 2007 года ($7,9 млрд) упала до $170 млн. Как связаны увлечения Цветкова и его бизнес?

Число здорового человека
Впервые речь о корпоративной культуре зашла в 2000 году. К этому времени в распоряжении принадлежащей Цветкову инвестиционной компании «Никойл» было более 11% акций «Лукойла»: чуть более 5% принадлежали самому Цветкову, остальные 6% — президенту нефтяной компании Вагиту Алекперову и его партнерам. «Никойл» заработала сотни миллионов долларов на рынке акций, а кризис 1998 года пошел ей только на пользу — компания Цветкова купила разорившегося конкурента «Ринако Плюс» и чуть раньше, в 1996 году, небольшой банк «Родина».
Компания не жалела денег на сотрудников, но не выращивала свои кадры, а перекупала уже сформировавшиеся команды. «Люди приходили группами и начинали заниматься каким-то своим направлением. Команда из «Сбера», например, занялась драгметаллами, ребята из «Ринако» сидели отдельно и торговали акциями. Получился какой-то набор бутиков. И тогда Цветков задумался, как все это объединить», — вспоминает один из тогдашних руководителей «Никойла».

По-настоящему проблемой занялись в 2002 году, когда «Никойл» приобрела Автобанк и «Промышленно-страховую компанию» (ПСК), по оценкам, почти за $200 млн. К тому времени все структуры ИБГ «Никойл» уже переселились в собственное офисное здание на улице Ефремова в Хамовниках.
Топ-менеджер Автобанка вспоминает, что тогда Цветков начал прививать коллективу любовь к здоровому образу жизни. Сначала все увлеклись оздоровительными процедурами и лечебным голоданием по системе Пола Брэгга. На последнем этаже офисной башни был открыт оздоровительный центр с массажным кабинетом и залом для занятий йогой. Там же, по словам менеджера Автобанка, был «человек, который чистил чакры» всем желающим. Цветков с бывшим владельцем только что купленной ПСК Борисом Пастуховым ездили поправлять здоровье в Китай.

Цветков тогда поставил перед собой задачу похудеть на 20 кг. Он взял за правило подниматься к себе в кабинет на 14-й этаж только пешком и регулярно заниматься йогой. Подчиненным ничего не оставалось, как последовать примеру президента. Кто-то делал это с удовольствием, а для людей с лишним весом наступили тяжелые времена. Бывшие менеджеры вспоминают, что в столовой для голодающих были организованы специальные столики с минеральной водой и сырыми овощами. Были люди, которые, едва завидев, что в столовую входит Цветков, сразу бежали к этим столикам и хватали стаканы с водой, делая вид, что тоже следуют строгой диете. У Цветкова создавалось впечатление, что его окружают одни единомышленники.

Еще одно увлечение того времени — нумерология. Служба HR считала нумерологические числа менеджеров и сравнивала их с числом Цветкова. Для расчета достаточно знать ФИО и дату рождения. Кому отдавалось предпочтение при прочих равных условиях? В 2007 году Цветков искал себе замену на посту председателя правления банка «Уралсиб», выбор был между двумя первыми вице-президентами корпорации Владимиром Рыскиным и Андреем Донских. Рыскин работал в корпорации с 2002 года, Донских — с 2004-го. Назначение получил Донских — его нумерологические цифры шли в унисон с цифрами Цветкова. У Рыскина результаты были несколько хуже. Согласно нумерологическим расчетам, совместимость Цветкова с Донских по психоматрице (квадрату Пифагора) составляет 100%, а с Рыскиным — 88%.

Психоматрица самого Цветкова (цифры 2222 в квадрате Пифагора) показывает, что он обладает избыточной энергией и экстрасенсорными возможностями.
Знает ли он сам про свое число 2222? Цветков на этот вопрос Forbes ответил уклончиво: «В нашей православной культуре нас учат опираться на заповеди. О другом стараюсь не думать».

«Цветков — верующий человек, с открытым умом и сердцем, — говорит бывший сотрудник благотворительного Фонда просвещения «Мета», учрежденного семьей Цветкова. — Он просто старается найти самое лучшее и вдохновляющее в различных философских, психологических и экономических учениях всего мира». Этот сотрудник занимался подготовкой материалов для онтологических семинаров.
С Востока на Запад

В 2003 году группа «Никойл» за $230 млн купила башкирский Урало-Сибирский банк («Уралсиб»), крупнейший на тот момент региональный банк (11-й по активам в стране). В сентябре 2005 года пять банков — «ИБГ Никойл», Автобанк, «Уралсиб», Брянский народный банк и Кузбассугольбанк — были объединены в банк «Уралсиб». После объединения капитализация банка на бирже взлетела в 10 раз, почти до $3 млрд. Цветков говорит, что чувствовал тогда «удовлетворение от безукоризненного выполнения очень сложной организационно и технически задачи, гордость за результат и ту команду, которая работала на достижение этого результата». Как рассказывают менеджеры из тогдашнего окружения Цветкова, он почувствовал себя очень состоятельным человеком и находился в эйфории. Под его непосредственным руководством оказался многотысячный коллектив, который ему хотелось сплотить. При этом половина руководства жила в Москве, половина в Уфе. «Цветкову достался хорошо отстроенный огромный банк с небоскребом в центре Уфы и со своей корпоративной культурой. Эта культура была строже, чем у нас. Тогда был сделан верный ход — несколько топ-менеджеров перевели из Уфы в Москву», — вспоминает бывший высокопоставленный сотрудник корпорации. В банке работали люди разных религиозных конфессий, и Цветков хотел найти систему ценностей, которая бы не вступала в противоречие с убеждениями сотрудников.

К началу 2006 года «Уралсиб» был на пятом месте по размеру активов в стране, по капиталу, прибыли и широте розничной сети входил в тройку крупнейших игроков. Для разработки корпоративной культуры и управления служба человеческих ресурсов (так в «Уралсибе» принято называть подразделение HR) приглашала иностранных консультантов, в частности компанию Human Factor. В итоге в банке внедрили методики управления, основанные на сбалансированной системе показателей и стратегических картах.
Эти методики разработали профессора Гарвардской школы экономики Роберт Каплан и Дэвид Нортон. Они предложили систему, согласно которой управленческие решения должны приниматься на основе нефинансовых показателей компании, включая степень лояльности клиентов и инновационный потенциал предприятия. Их методология Balanced Score Card определяет четыре основных приоритета: финансовый результат, клиенты, потенциал, процессы. Для наглядного представления Каплан и Нортон разработали методику составления стратегических карт (Strategy Mapping), на Западе ее используют почти 80% крупных компаний.
«Цветков хотел посмотреть, как это все работает, чтобы вся корпорация была видна как на большом экране. И ничего не вышло. Башкиры, самые умные, рисовали на своих картах то, что хотел видеть Цветков. Донских делал вид, что во всем этом разбирается», — вспоминает бывший топ-менеджер «Уралсиба». Система сбалансированных показателей в «Уралсибе» недолго оставалась классической. Цветков решил ее усовершенствовать, дополнив пятым приоритетом — социальной ответственностью и благородными мотивами. «Когда внедряли систему сбалансированных показателей, я сначала сопротивлялся, но потом понял, что это дисциплинирует мозги. Но скоро все изменилось — на стандартную систему стали навешивать что-то еще, ее первоначальный смысл потерялся», — рассказывает бывший менеджер банка «Уралсиб».

Цветков же считает, что именно внедрение Balanced Score Сard позволило «Уралсибу» благополучно объединить коллективы и корпоративные культуры. За успешное внедрение системы Каплан и Нортон приняли «Уралсиб» в так называемый «Зал славы». В списке — сотни компаний и банков, среди них BMW, Volvo, Siemens, Motorola, HSBC, Nordea. Российских только две. Компанию «Уралсибу» составляет финансовая группа «Лайф», в начале августа 2015 года ЦБ отозвал лицензию у Пробизнесбанка (основной банк группы) .
Для подготовки стратегии менеджеры могли отправиться на Маврикий, в Оман или ОАЭ. Около 80 человек летели чартером и заселялись в престижных гостиницах.
На каждую такую поездку, по словам источника Forbes, тратилось около $3 млн. «Цветков настаивал, чтобы во время поездок мы по две недели работали только над стратегией и не общались с подчиненными, приучая их к самостоятельности. Мы рисовали стратегическую карту, выстраивали KPI, но до исполнения на местах ничего из этого не доходило», — вспоминает бывший менеджер «Уралсиба».
Иногда во время поездок Цветков странным образом развлекал подчиненных. Один из них вспоминает, как в Омане на прощальном банкете Цветков на небольшом подиуме под музыку принимал различные асаны йоги. Показательное выступление президента в традиционной индийской повязке длилось около часа. «Мы ходили вокруг, что-то ели и пили. Было как-то неудобно. Я не знал, куда деться, прятался за спины коллег», — вспоминает один из зрителей шоу.
В «Уралсибе» проходило множество семинаров на разные темы и тренингов не только для руководства, но и для рядовых сотрудников. Порядок участия был добровольно-принудительным. Начальники были обязаны обеспечить явку определенного числа своих подчиненных. «Цветков без жалости расставался с менеджерами, если встречал с их стороны активное сопротивление, даже с самыми эффективными», — рассказывает еще один бывший сотрудник «Уралсиба».
Первым из топ-менеджеров корпорацию покинул руководитель инвестиционного блока Игорь Коломейский. Его подразделение в 2005 году заработало около $200 млн, и он считал, что заслужил право не ходить на отвлекающие от работы мероприятия. По словам одного из менеджеров, у Цветкова на этот случай была такая фраза: «Они, как листья, должны опадать с моего дерева». Еще одним «листом» стал первый вице-президент ФК «Уралсиб» Александр Жирков, он возглавил пенсионный бизнес ИФД «Капитал» Вагита Алекперова и вице-президента «Лукойла» Леонида Федуна. Уволился и финансовый директор Александр Торбахов.


С Запада на Восток

В середине 2000-х рынки били рекорд за рекордом, в такой ситуации любой менеджер становится эффективным, прибыль и капитализация российских банков достигли немыслимых вершин. В 2007 году Цветков достиг пика богатства — Forbes оценил его состояние в $9 млрд. В марте он отошел от оперативного управления банком, оставив за собой пост президента корпорации. Позже он продал почти весь свой пакет акций «Лукойла» Алекперову, а тот расстался с контрольным пакетом акций ФК «Уралсиб», оставив себе лишь 7%. Из пакета в 5,26% акций «Лукойла» у Цветкова остался 1%, и он вышел из состава совета директоров нефтяной компании.
Цветков перестал общаться с прессой, и официально выяснить что-либо о его мотивации было сложно. Летом 2008 года редактор Forbes посещала аюрведическую клинику «Керала» на Новочеремушкинской улице.
Как-то в комнату отдыха в сопровождении врача-индуса зашел Цветков. Он лег на кушетку за ширмой и начал разговаривать с врачом. Суть беседы: работать ради наживы Цветкову неинтересно, сам он ставит перед собой благородные цели и хочет добиться того же от сотрудников.
Редактор Forbes обратилась к Цветкову, он не согласился на интервью, но принес из автомобиля и подарил ей книгу «Я есть то» Нисаргадатта Махараджа, учителя адвайты. Президент «Уралсиба» отметил, что внимательно изучил этот фолиант и он помогает ему в жизни.
В тот период он увлекался и книгами Сергея Неаполитанского (псевдоним Сан Лайт). Изначально этот автор, которого называют «Донцовой в мире эзотерики», делал переводы с санскрита, а потом начал писать книги: «Аюрведа на каждый день», «Энциклопедия аюрведы», «Энергия мысли», «Энергия изобилия», «Матрица счастья». Неаполитанский жил в Санкт-Петербурге. Цветков пригласил его в Москву и взял на работу в фонд «Мета». Писатель готовил материалы к онтологическим семинарам и разные презентации. Сотрудникам корпорации рекомендовали читать его книги и проходить анонимные тесты на знание материала.
Тогда же банк покинули еще два топ-менеджера — Владимир Рыскин ушел в Газпромбанк, а Алексей Чаленко стал управлять активами Елены Батуриной. Они хотели сосредоточиться на бизнесе и не разделяли увлечений Цветкова. В банке оставались лояльные сотрудники. Многие из них получали высокие вознаграждения. Компенсация председателя правления «Уралсиба» Донских, по словам собеседников Forbes, составляла около $6 млн в год, доходы других топ-менеджеров начинались от $1 млн. Среди самых высокооплачиваемых управленцев были Михаил Левицкий, Ольга Дегтярева, Алексей Сазонов и начальник HR Екатерина Успенская.
Фонды и дети

В 2009 году, когда банки сокращали расходы и боролись с кризисом, Цветков познакомился с принявшим ислам шотландцем Солихином Томом и его женой Алисией, они начали вести в банке «Уралсиб» онтологические семинары и «расстановки» на основе собственных разработок. Солихин и Алисия — последователи духовного общества Субуд, основанного Мухаммадом Субу Сумохадивиджойо. Он объясняет «проявления и действие жизненных сил на языке исламского богословия и яванского мистицизма, уходящего корнями в индуизм». Новых учителей и авторов книги «Быть человеком» приняли на работу в оздоровительный центр «Мета». Они терпеливо объясняли суть своей онтологической модели на многочисленных семинарах и «расстановках», которые проводили на английском языке с синхронным переводом.

Этот период совпал со второй волной исхода менеджеров из «Уралсиба».Самой большой потерей, по мнению нескольких бывших менеджеров, стал уход в конце 2009 года председателя правления банка Андрея Донских.
Он стал зампредом правления Сбербанка по корпоративному бизнесу. Незадолго до этого зампред Дмитрий Зотов возглавил «Сбербанк лизинг», а еще один зампред, Джомарт Алиев, устроился в «Росатом».

Кризис и уход ключевых сотрудников сказались на финансовых результатах, суммарные убытки по МСФО с 2011 года составили 28,8 млрд рублей. При этом Цветков продолжал забирать деньги из банка и вкладывать их в благотворительные проекты — только Фонд просвещения «Мета» в 2011 году получил 1,06 млрд рублей. Всего за 10 лет существования фонды «Мета» и «Виктория» получили от Цветкова около $300 млн. Эти фонды финансируют восстановление храмов, строительство домов для семей с приемными детьми и много других проектов. Цветков сам несколько лет назад оформил опеку над тремя детьми, приехавшими на устроенную «Уралсибом» олимпиаду из разных детских домов. Теперь у него есть дочка Галя (приехала из Рубцовска Алтайского края) и сыновья Ваня (Липецк) и Леня (Киров). «У Цветкова прекрасная система ценностей. Это не виллы, не яхты и не самолеты. Только для бухгалтерии банка неважно, на какие цели уходят деньги», — говорит бывший менеджер «Уралсиба».
В 2013 году Цветков провел в «Экспоцентре» «расстановку», в которой участвовало уже более тысячи человек. Затраты «Уралсиба» на развитие и обучение персонала в 2013 году составили около $22 млн, за год до этого потратили $19 млн.

Разрушительный лизинг
По итогам 2014 года убыток «Уралсиба» по МСФО составил 9,5 млрд рублей. Консолидированную отчетность сильно портят показатели лизингового бизнеса — убыток «Уралсиб лизинга» составил 5,1 млрд рублей. Эта компания была создана в 1999 году и долгое время оставалась одним из лидеров рынка. До кризиса 2008 года лизинговое подразделение получило от банка около 3 млрд рублей в уставный капитал. Компания планировала стать крупнейшим лизинговым поставщиков цистерн для перевозки нефти и нефтепродуктов. Бывший менеджер «Уралсиба» рассказывает, что проблемы начались еще на старте проекта, украинский завод «Азовмаш» получил авансовый платеж на $50 млн, но 4000 цистерн смог поставить только через несколько лет.

В 2009 году главой «Уралсиб лизинга» был назначен Олег Литовкин, занимавшийся до этого выдачей корпоративных кредитов в банке. Убытки по МСФО впервые появились в 2010 году и составили 1,7 млрд рублей, за пять лет они достигли 13 млрд рублей, а в первом полугодии 2015 года выросли еще на 3,5 млрд рублей. Одновременно увеличивались затраты на персонал и аренду. «Уралсиб лизинг» переехал в бизнес-центр класса А «Белая площадь». Были и элементы откровенной небрежности. Так, три менеджера «Уралсиба» вспоминают, что из-за неразберихи сотрудники забыли подать документы в ФНС для возмещения НДС на 400 млн рублей.

Совокупный долг «Уралсиб лизинга» на конец 2014 года составлял 26 млрд рублей, эта сумма включает валютный кредит VTB Austria на $60 млн. Доходы компания получает в рублях, и на фоне продолжающейся девальвации ей все сложнее обслуживать валютный кредит. По словам источника, близкого к банку, Литовкин не стал хеджировать валютные риски, хотя для этого нужно было сделать всего один звонок. Сам Литовкин от комментариев отказался, адресовав Forbes в пресс-службу банка, там на вопросы о лизинге не ответили.
По мнению бывшего зампреда банка «Уралсиб», гендиректора лизинговой компании «Трансфин-М» Дмитрия Зотова, проблемы «Уралсиб лизинга» заключаются в неумении прогнозировать цикличность рынка, некомпетентном менеджменте, слабой системе управления рисками и высоких административных расходах компании. «Практически каждый год лизинг был генератором проблем, про это подразделение у нас никто без смеха не говорил», — рассказывает другой бывший сотрудник «Уралсиба».

Свои дела
Пока Цветков искал и нанимал для менеджеров разных учителей, сами они занимались собственными проектами. Особую активность проявлял гендиректор «Уралсиб кэпитал» Марк Темкин. Список его интересов широк: он переформатировал и продавал коммерческую недвижимость, владел мебельным производством и пятью ресторанами. Не все проекты были успешными. Одна из сделок едва не стоила Темкину должности и едва не испортила его репутацию. В 2014 году он лично предоставил кредит владельцам малоизвестного банка «Западный» под залог его акций. При этом не было большим секретом, что председатель совета директоров и основной акционер банка Дмитрий Леус в 2004 году был осужден на четыре года за отмывание денежных средств и был фигурантом дела о хищении $20 млн из ЦБ Туркмении, а в 2006 году вышел по УДО. Банк России отозвал у «Западного» лицензию 21 апреля 2014 года, оценив разрыв между активами и обязательствами банка в 12,2 млрд рублей. Деньги Темкину никто не вернул, и он стал владельцем 22,4% «Западного», еще 9,95% по такой же схеме оказалось у бывшего исполнительного директора «Уралсиб банк 121» Николая Карпенко.

Предыдущие владельцы банка «Западный» скрылись, а Темкин не только потерял деньги, но и, как рассказывают его знакомые, оказался под давлением силовых органов, предложивших ему закрыть «дыру» банка из собственных средств. Темкин не стал давать комментарии Forbes по телефону, попросил прислать ему вопросы по электронной почте, но не ответил на них, а потом перестал брать трубку. Два его знакомых рассказывают, что Темкин был готов к увольнению, но ничего страшного не произошло. Цветков якобы сказал ему, что они теперь в одной лодке. «Если это было возможно, акционер сохранял деловые отношения и предоставлял второй шанс. Тот факт, что Марк Темкин продолжает работать в «Уралсибе», означает, что мы ему доверяем», — прокомментировала ситуацию пресс-служба «Уралсиба».

Были и более странные случаи. По словам бывшего сотрудника «Уралсиба», один из руководителей банка Роман Петров получил от Цветкова несколько десятков тысяч долларов наличными для выполнения деликатного поручения, а позже сказал ему, что потерял деньги. Через пару лет Петров стал председателем правления Содбизнесбанка и получил четыре года тюрьмы за преднамеренное банкротство и незаконную банковскую деятельность. В «Уралсибе» этот случай не комментируют.

Сомнительная история, затронувшая десятки сотрудников банка, происходила с 2010 по 2013 год.
Менеджеры банка за несколько часов знали, какой курс конвертации выставит казначейство, и в зависимости от текущего курса продавали или покупали валюту, а потом совершали обратную сделку. В этой схеме участвовали десятки сотрудников банка.

Когда она вскрылась, специально созданная рабочая группа потребовала от участников схемы вернуть заработанные миллионы долларов. Многие отказались, кто-то уволился. Уголовного расследования не было. Казначейство «Уралсиба» тогда возглавлял Алексей Потапов. Он работает сейчас зампредом Федеральной корпорации по развитию малого и среднего предпринимательства и посоветовал Forbes обратиться в пресс-службу этой организации. «Цветков продолжал прощать всех и ни на кого не подавал в суд, а некоторых, наоборот, приближал к себе и хотел, чтобы они встали на путь исправления», — говорит бывший сотрудник «Уралсиба».
После успешных 2000-х, похоже, потерял хватку и сам владелец банка. Бывший сотрудник «Уралсиба» приводит в пример продажу компанией «Знак» (управляла земельными активами Цветкова) Красногорской птицефабрики за $15 млн. Эту землю Цветков покупал за $1,5 млн. Неплохой возврат на инвестиции? Capital Group нашла в качестве партнера ГВСУ «Центр», который строит на землях птицефабрики 675 000 кв. м жилья. После завершения проекта доля Capital Group, по словам источника, будет стоить не менее $200 млн.

Спасательный круг
Цветков говорит, что сильно вовлечен в процесс спасения банка. В 2012 году он пригласил на роль председателя правления Илкку Салонена, возглавлявшего с 1998 по 2007 год московский «Юникредит». Перед ним была поставлена задача сделать «Уралсиб» прибыльным. К концу 2014 года Салонен завершил сокращение расходов и персонала, за год число сотрудников уменьшилось на 15%. «Когда я пришел в «Уралсиб», там было более 13 000 сотрудников. Я привел коллегам в пример «Юникредит» — банк в полтора раза больше по балансу, а работает там всего 3000 человек», — рассказывает Салонен. Убыток «Уралсиба» по МСФО в 2014 году составил 9,5 млрд рублей. Салонен уволился без бонуса.

По мнению большинства собеседников Forbes, «Уралсиб» в конце 2014 года нуждался в дополнительном вливании в капитал $300 млн. Цветков начал искать деньги. В мае помощь ему предлагал Вагит Алекперов. Условия сделки неизвестны. Цветков долго тянул с ответом, и Алекперов снял предложение. Цветков сам нашел средства на докапитализацию банка.
С начала года в капитал было внесено 17,6 млрд рублей в денежной и имущественной форме. Цветков продал свои земли в Подмосковье, за 3600 га он мог выручить около 4 млрд рублей.
Что кроме банка есть у Цветкова? Компании «Органик» (производит органическую молочную продукцию под маркой «Это Лето») и «Палисад» (производит рулонные газоны), им принадлежит около 12 000 га сельскохозяйственных земель. Есть «Императорский фарфоровый завод», фарфоровый завод Deshoulieres во Франции, оздоровительная корпорация «Мета» и доля (42,6% акций) в Азербайджанской инвестиционной компании «Никойл».
Принадлежащий Цветкову пакет акций «Лукойла» (около 1%) внесен в капитал банка «Уралсиб». Состояние бывшего мультимиллиардера Forbes оценивает сегодня в $100 млн. Впрочем, деньги давно не имеют для него никакого значения.
По словам одного из менеджеров «Лукойла», Цветков говорит, что ничего не боится и может заняться научной и преподавательской деятельностью. В Москве скоро должна открыться Русская школа онтологии.

(с) forbes

О бедных монтажниках замолвите слово.
- Ну, люди сначала целуются.
― Угу.
― Потом проходит время - ну это может быть месяц, может быть год. Потом они женятся, проходит ещё время, и у них появляется бэби. Так вот, в синематографе всё это время выбрасывают. Делают монтаж!― Поцелуй - /* чик */ - свадьба - /* чик */ - и бэби!
― О, Джонни, я хочу, как в синематографе! Прошу тебя - сделай монтаж!
Человек с бульвара Капуцинов.
Это не совсем мой рассказ, это моя интерпретация одной трагикомической ситуации, случившейся в 1992 и рассказанной мне моим бывшим шефом.
Достаточно далекий от нас 1992 год. Мой бывший, а на тот момент будущий шеф создаёт группу предприятий (да, его институт называется ВРЫГТ*, как то примерно так).
Далее все от первого лица. Итак: первые дни (недели, месяцы) работы предприятия – хватаемся буквально за любой заказ, и вдруг поперло, шесть договоров сразу, и один из них на «Химпром», на тот момент просто золотое дно, от таких предложений не отказываются, в смысле никогда. И что удивительно в договоре никаких подводных камней, а я же в это время мечусь, и вроде директор, и отдел договоров, и отдел снабжения (сам себе отдаю приказы и срочно выполняю их), а тут комфортный договор без подстав и форс-мажора. Приехать, оформить пропуска, приступить к работе: демонтировать и смонтировать участок трубопровода. Испытать и предъявить заказчику. Все. Предоплата 100%, времени на работы – вагон, и маленькая тележка (раза в два – три больше чем надо), но я подстраховываюсь и отправляю туда лучшую бригаду, честно уведенную мною с предыдущей работы, возглавляет её бригадир по прозвищу «Есаул» (казачьи корни со всех сторон). Всё, присели на дорожку, перекрестились, и поехали мои гвардейцы газовых горелок и сварочных аппаратов покорять далекий «Химпром». По прибытию короткий звонок: -мы прибыли, получили пропуска и вагончик-бытовку, приступаем к работе, Есаул. Коротко и ясно. Все хорошо, вот только бригада замолчала (как партизаны под пытками), не звонит, не пишет, не заходит, да и покинутые жены начинают доставать с глупыми вопросами, типа – где мой Коля (Володя, Петя, Саша), а потом и требованиями: - Верните нам наших мужей! Начинаю испытывать легкое беспокойство, нет я конечно все понимаю от Волжского**, где на тот момент располагалось предприятие до Химпрома километров семьдесят, но жить в вагончике бригадой шесть человек три дня, это почти подвиг, а подвижников (и героев) среди них я не замечал. Хотел метнуться на завод, но был остановлен компаньоном: - позвони энергетику завода, пусть глянет там, и вообще завтра суббота, сами приедут домой, а жены их и пропесочат, и нам не придется подрабатывать воспитателями (понаберут детей на флот, а молока не завезут). Через полтора часа звонок от энергетика: все ОК, не рви сердце – вагончик обитаем, правда никого не видно, демонтаж проведен, скорее всего закончили пораньше и свалили домой. Вечером звоню бригадиру (довольно поздно) трубку берет жена, рявкает что-то нецензурное, орет: - его нет, и прерывает этот неконструктивный разговор. В субботу звонок от жены Есаула , она уже не орет - она рыдает, бьется в истерике с двумя постоянно повторяющимися вопросами: Куда дел, и за что? Знак беды повис и в моей голове: - вот куда могли деться шесть не мелких, взрослых рыцарей трубопроводов и водогрейных котлов, летавших на монтаж по городам страны, тундре, тайге, а некоторые в Алжир и в Иран. Постарался не думать об этом до понедельника (вход в выходные по нашим пропускам – невозможен), но мысли постоянно крутятся вокруг этой тайны (самое главное – просто пять минут не думать о чем либо). К утру понедельника я заработал: нервный тик, седые волосы, гастрит и головную боль (от немеренного количества сигарет) Утром подорвался без всяких будильников, бесцеремонно вытащил из дома компаньона, и вместе понеслись на бездушное предприятие, заманившее наших супермонтажников в ловушку.
А теперь мы немного перемотаем кинопленку немного назад, дней на пять – шесть. Итак бригада приехала, выписала пропуска, завезла оборудование, обустроилась и пошла знакомиться с точкой приложения сил, знаний и умений – трубопроводом, который и надо было сначала демонтировать, а потом наоборот. «И что там было?» лениво спросил Есаул. «Спирт – прозвучал ответ энергетика». «А, одорашка***». «Нет, ректификат, ну Вы не волнуйтесь – мы все слили». Бригадир давно был убежден: не проверил – не врезайся, этому его учили и словом и опытом (горьким, но не его): стоило один раз увидеть как врезаются в якобы прочищено-продутый газопровод, который стоял под давлением, и что происходит с теми, кто поверил бумажке. Цепкий взгляд усмотрел некий прогиб трубы. Проводили энергетика, простучали – обнаружили наличие ценного продукта. Нет, они не стали кидаться к источнику, они же настоящие профи. Сначала они провели планерку, тщательную подготовку и только потом приступили, на следующий день. Перед началом операции «С» бригадир произнес грозную речь, обращенную ко всем сразу. Смысл речи гласил: сначало дело, праздник потом – то есть собираем нектар, пакуем его в вагончик, производим полный демонтаж конструкции, а вот потом можно и по чуть-чуть.
Работа закипела, она кипела без отдыха, до глубокой ночи и даже (вы не поверите) без перекуров, про чай и еду даже не упоминаю. Сначала собирали новыми канистрами, набрали три штуки, потом два ведра, потом кто-то предложил новые, ненадеванные кирзовые сапоги, было израсходовано три сапога. На сбор урожая ушел примерно час, потом за двенадцать часов демонтировали трубопровод (вдребезги и пополам). Домой было ехать далеко, поздно (и не на чем). Решили пересидеть в бытовке: есть заварка, еда, сигареты кипятильник, посуда с собой, воды наберем. Потом кто-то сказал: - Есаул, вот мы же одну треть сделали за столь короткий срок, может день отдыха, и попробуем, что на «Химпроме» в трубы наливают. Поддержали все, и вечеринка началась. Потом у некоторых были смутные воспоминания о бартерном обмене доли малой нектара на продовольствие (таким образом избавились например от сапог), быстро нашлись соседи, превратившихся в добрых друзей. Друзья приносили новости с большой земли и выполняли всякие просьбы, потом друзья резко исчезли в одночасье – это наступили выходные. Призрак голодной смерти вроде не маячил, но стало грустновато и была совершена попытка побега (через проходные со строгими воительницами). Попытка была пресечена, ибо женщина на проходной естественный враг нетрезвого, заросшего щетиною мужика, к тому же от него пахнет совсем не французским парфюмом. Да и пропуска подкачали, вход - выход да, запрещен, но если уж вошел изволь находиться, до понедельника. Шесть Робинзонов на необитаемом острове потянулись к хижине, продолжать вечеринку.
Вернемся в понедельник. Мы неслись не всегда соблюдая правила, и даже нарушая скоростной режим. В голове какой то злобной мухой кружилась назойливая мысль: - А вдруг они случайно зашли не туда, а по глупому недосмотру охрана не обратила на это не туда никакого внимания (заводы вообще опасные объекты, а уж химзаводы и подавно). Прохождение проходной и забег по заводской территории не помню совсем. Подбегаю к бытовке, ноги ватные, всего колотит, дергаю за дверную ручку (только были б живы) и вижу пасторальную картинку: двое явно переутомились, и поэтому спят. А четверо сидят вокруг праздничного стола (одновременно совмещенным с ломберным столиком) потягивают некий крепкий напиток и играют в высокоинтеллектуальную игру преферанс, а может быть и в бридж. Задымленность такая, что можно подвесить не только топор, но и самою «марьиванну»****, глаза слезятся еще и от ядреного спиртового аромата. Один отрывает взгляд от карт и произносит фразу, которую я помню до сих пор: - Ребята, гля, директор! К нам директор приехал, он наверно тоже хочет выпить, срочно налейте директору! Ярости и гнева не было, была эйфория – все живы и почти здоровы! Только после глотка, кода исчезла дрожь в руках и ногах я проскрипел: «Худые женщины с легкого поведения», это если перевести на русский письменный с русского устного. Потом я продолжил развивать свою мысль: «Вы все взрослые люди, поэтому кричать на Вас глупо. Эту часть я перепоручу Вашим женам. Когда они узнают где и чем Вы занимались все это время, а я сильно постараюсь чтобы узнала каждая, со всеми подробностями, и Ваши жены уверен устроят Содом, Гоморру и Курскую дугу для каждого индивидуально. Всех вместе я накажу хитрым способом: завтра я помещаю всех Вас в платную наркологическую клинику, где прокапают а потом введут лекарства длительного действия (зашьют), альтернатива – увольнение, деньги на лечение вычту из зарплаты. На лечение уйдет три-четыре дня, за оставшееся время Вы успеете закончить монтаж. Идите, и пусть Ад разверзнется перед Вами.
И ты знаешь все эти меры помогли, четверо не пьют до сих пор, про двух других не знаю, они от меня уволились лет через пять. Вот так.

Примечания
Книга «Ур, сын Шама»*, авторы Войскунский и Лукодьянов
Город-спутник Волгограда**
Одорированный (невыносимо вонючий) спирт ***
Она же «марьвасильевна» на жаргоне монтажников – кувалда****

Вторая смена

После дембеля в середине восьмидесятых года три работал слесарем на Воскресенском химкомбинате в цехе экстракции фосфорной кислоты и учился заочно в пединституте.
Мне нравилось на заводе работать. Бригада наша нравилась. Спокойные работящие мужики. Знающие своё дело и свой цех досконально.
Когда остановили цех на ежегодный капремонт, нашу бригаду начали выводить во вторую смену. И это не приказом по цеху, а просто старший мастер пришел и сказал, что мол кран занят будет завтра днем с другой бригадой, и вы выходите во вторую смену, тогда кран - ваш.
Я такой весь расстроился, потому что, хотя и был идейный рабочий, как Павка Корчагин, но каждый вечер у меня было горячее бурное свидание, а тут, получается, моя девушка будет скучать без меня, пока я работой наслаждаюсь. А ещё хуже, если будет не скучать, а отправится с подружками на танцы.
Говорю мастеру, что один день так отработаю, а больше - нет. Потому что у меня очень уважительная причина, про которую не хочу рассказывать.
Мне хотелось, чтобы он замену мне нашел. Мы в полуторакубовую бадью, которую нам в экстрактор краном спускали, грузили лопатами фосфогипс. Потом краном же эту полную бадью из экстрактора поднимали, выгружали в КРАЗ, и снова спускали в очередной отсек экстрактора. И именно в процессе спуска-подъема задействованы были все трое. Потому что прямой видимости не было от экстрактора до крановщика мостового крана, и сигналы "вира"-"майна" мы по цепочке передавали.
Ну, мастер мне пообещал, что только один раз мы во вторую смену выйдем, а потом - снова в первую, как белые люди.
Но мастер обманул.
Каждый раз в конце нашей смены он нам объявлял, что завтра - снова во вторую.
Я бесился. Про мобильные телефоны тогда мы и слыхом не слыхивали, а стационарного у моей любимой дома не было. Я мог ей только днем на работу позвонить.
И, в очередную вторую смену, когда мы последнюю в тот день бадью из экстрактора поднимали, я на самой верхней отметке был - крановщику сигналы подавал. Спускаюсь вниз - бригадир говорит, что прибегал мастер, сказал, что завтра снова во вторую. Я кинулся по цеху искать мастера. Нашел. Говорю, что завтра выйду в первую смену, во вторую - дескать - уже не могу.
А у него на меня зуб был. Недели за две перед этим он утром нашел меня в цехе, и сказал, чтобы я шел переодеваться в чистое: «Пойдешь, - говорит, - со мной. Я переезжаю на новую квартиру. Поможешь кое-какую мебель перевезти».
Я был тогда абсолютный трезвенник и поэтому выгодный для него грузчик. Любой другой рабочий цеха потребовал бы с него проставиться.
Ну, а я ему на это предложение тогда ответил: "Не пойду! Я на химе работаю, а не на тебя лично!" Он так растерялся немного... Говорит: "Да... Ну, ладно..."

А теперь, когда я заявил, что отказываюсь завтра выходить во вторую смену, он так жестко ответил: "Будешь работать, когда скажут! Что это ты - это не хочу, туда не пойду..."

У меня в руке монтажка была. Такой ломик короткий самодельный. Из прутка миллиметров 25-30 толщиной, на одном конце откована лопатка, а другой конец заострен. И в ответ на его слова я врезал монтажкой по железному ограждению возле него. Он не стал ничего больше выяснять и доказывать - убежал очень быстро.
На следующий день я вышел в первую смену. Работал с другой бригадой. А вечером Стельмахович с Николиным без меня экстрактор дочистили. Справились как-то.
С девушкой той у нас тот период отношений был очень красивый и сердечный. Потом расстались.
Через год-полтора ушел с завода работать в школу.
С мужиками с цеха, и с мастером этим встречался потом не раз в городе - здоровались и общались всегда вполне приветливо. И тот период работы в ЭФК-3 вспоминаю с удовольствием, как, впрочем, и всё остальное в жизни.
Не хочу сказать, что в этой истории кто-то хороший, а кто-то плохой…
Мастер плохой? - нет. Он выполнял свои производственные задачи, исходя из имеющихся сил и средств. Что он свои личные проблемы когда-то решал, используя служебное положение - так это и тогда было в порядке вещей, и сейчас не редкость.
Я в какой-то момент бросил бригаду - так мужики мне сочувствовали, и отнеслись к этому с полным пониманием.
О Стельмаховиче храню добрую память - хороший бригадир был и справедливый честный человек. С Володькой Николиным вот недавно встретились на улице - общались, вспоминали разное, и этот случай вспомнили…

Вчера я летел на самолёте из Нью Йорка в Лос Анджелес. Когда я зашёл на самолет и пошёл на своё сидение 20F, которое у меня было на билете, там кто-то уже сидел. Молодой парнишка, лет 25 на вид (ему оказалось 32), довольно гопницского вида с кучей татуировок. На моё «Эй, это моё сидение», я получил в ответ «Пошел на хуй». Я сел рядом с ним бурча «офигительно». Он натянул на голову капюшон куртки и отвернулся к окну. Через пару минут зашла молодая японская пара. У мужа было сидение рядом со мной, ближе к проходу, а у его жены было сидения сзади меня. Она попросила меня поменятся с ней местами, чтоб они сидели вместе и я радостно согласился. Где-то через час после взлёта японская пара встала и поменялась местами так что муж теперь сидел ближе к парню с капюшоном, а жена ближе к проходу.
Парень с капюшоном хочет встать, он идёт к концу самолёта, стоит там и смотрит на стену самолёта минут 10. Стюардесса его ингорирует. Он возвращается и садится, японская пара прижимается друг к другу подальше от него. Он начинает разрывать журнал лежащий в сидении спереди и лизать страницы. Потом он начинает засовывать разорованные мокрые страницы между сидениями спереди, жена подзывает стюардессу и она просит его прекратить. Он еще раз хочет встать, на этот раз он идёт к переду самолёта. Меня это немного тревожит, и я говорю стюардессам что он себя странно ведёт и теперь тусуется рядом с дверью кабиной пилотов и рядом с аварийной дверью. Я смотрю вперед самолета и вижу что между ним и женщиной которая вышла из туалета что-то происходит. Он идет обратно, но по середине останавливается. Он просто стоит в проходе и смотрит на какого-то мужчину который сидит на сидении, как будто измеряет его взглядом перед дракой. Японская пара выглядит взволновано.
Я подзываю стюардессу и спрашиваю если на самолете есть полицейский, который рядом с ним может сесть. Она говорят что среди пассажиров есть один полицейский который «вне службы» и не вооружен. Японская пара встаёт и уходит стоять в конец самолёта, все места заняты и им негде сесть. «вне службы» полицейский приходит. Он садится рядом с чуваком в капюшоне и они обмениваются словами. Я сижу сзади и слышу как чувак в капюшоне начинает много раз кричать полицейскому «пошёл на хуй». Он пытается встать, но полицейский ему не даёт. Еще больше «Пошел на хуй». Чувак в капюшоне запускает в него пластиковым стаканом с каким-то алкоголем, но промахивается и стакан приземляется на передних сидениях. Стюардесса подходит и безрезультатно пытается успокоить чувака. Она спрашивает если кто-то хочет сесть рядом с ним, так как японская пара отказывается сидеть рядом. Я чустувую себя неловко за то что поменялся с японской парой сидениями и соглашаюсь. Полицейский садится на сидение рядом с проходом. Я сажусь и говорю «давай поговорим», Чувак в капюшоне, которого заовут Марко, говорит полицейскому, «я знаю что он тоже полицейский», потом он смотрит на меня и скрежет зубами, «ты же полицейский». «сколько полицейских ты знаешь которые говорят с британским акцентом», я отвечаю. «Значит ты ебанный охранник» говорит он мне. «Я не охранник, мы сейчас поговорим о фильмах, ты же любишь кино, да?». От него жутко несёт алкоголем.
- Ты смотришь фильмы?
-Пошел на хуй
-Ты ходишь в кино?
-Пошел на хуй
-Ты иногда что-нибуть пишешь?
-Пошел на хуй. Да
-Где ты вырос
-Я, бля, солдат морской пехоты, не еби мне мозги, я тебя убью
-перестань, лучше скажи что ты написал
-Я вчера написал короткую историю
-серьёзно, Марко, и о чем она?
-Она о японском летчике камикадзе, который перед тем как он взрывается видит в воспоминании своих детей и жену
Мне не очень нравится куда идет этот разговор, учитывая что мы сидим 20 сидений от кабины с пилотами.
- Где ты вырос?
-В Нью Йорке, на нижним ист-сайд. Я кололся героином. Мой отец убил своего отца за то что тот был плохим человеком. Но сейчас мой отец умер. Я сейчас живу в Квиинс. Я пошел в армию чтоб слезть с наркотиков.
Он достает из кармана банку с какими-то маленькими зелёными таблетками, он заглатывает несколько таблеток, самолёт подбрасывает и несколько таблеток разлетаются по салону.
-ты когда нибуть пишешь об армии?
-Пошел на хуй, я не хочу про это говорить, я видел то что ни один человек не должен видеть. Я не не могу про это писать.
Я говорю ему что я работаю в голливуде и делаю фильмы, он говорит мне что летит в Лос Анджелес сниматся в какой-то рекламе. Я поворачиваюсь к полицейскому и говорю что я могу с ним разговаривать еще пару часов пока мы не прилетим в Лос Анджелес. «Ты опоздал», он говорит, мы приземляемся в Денвере, чтоб ссадить его с самолета.
-Послушай братан, я хочу чтоб ты прочитал то что я написал, из этого можно сделать фильм
-Конечно, давай мне твой и-мейл.
-я хочу тебе дать что-то еще.
Он даёт мне значок на котором написано «оставайся».
По внутренней связи капитан объявляет что у нас на борту маленькая проблемма и мы приземлимся в Денвере ее устранить. Марко ничего не слушает, он мне рассказывает про свои татуировки. Он мне показывает татуировку Мадонны на руке и говорит что кололся героином в её глаза. Потом он поднимает свою майку и показывает татуировку черепа на своей груди, «видишь этот шрам? Это черномазый пытался пырнуть в меня ножом в Квиинс, но я вовремя поднял руку и защитился, у меня еще шрам на руке остался». Полицейский шепчет мне ухо чтобы я ему сказал что мы приземляемся в Лос Анджелесе.
-Мы быстро долетели и уже приземляемся в Лос Анджелесе.
-братан, Я хочу дать тебе мой й-меил.
«Слышь, девка спереди», он говорит, «дай мне бумагу» . Я даю ему ручку и он записывает свой и-мейл аддресс и еще какую-то записку, при этом он еще заглатыает несколько зеленых таблеток. «не забуть меня», он говорит. «Не забуду, обещаю», я отвечаю. «Ты меня забудешь», он говорит и якобы играючи но довольно сильно бьет меня в ребра. Потом он смеясь бьет меня по ноге кулаком, что тоже довольно больно. «не забуть меня», он повторяет. Самолет быстро снижается, полицейский мне шепчет чтоб я пошел в туалет пока мы будет ехать по взлетной полосе. Полицейские должны зайти не борт и его аррестовать. Марко всё повторяет «не забуть меня», пока мы приземляемся. «как же я ненавижу Лос Анджелес» он говорит, пока мы едем по взлетной полосе. «Мне надо пойти в туалет», я отвечаю и встаю.
Стюардесса просит пассажиров оставатся на своих местах, через пару минут входят полицейские. Марко встаёт. Они одевают на него наручники и ведут его из самолёта. В самолёте полная тишина. 2 Стюардессы подходят ко мне и меня благодарят. Через 20 минут полицейский заходит на самолёт и просит чтоб я последовал за ним. Женшина с которой Марко поцапался около туалета заполняет какую-то форму. «Он общупал меня, и схватил за задницу», она говорит, «я беременна и пишу на него репорт». Полицейский хочет чтоб я тоже написал на него репорт. Я сажусь и пишу репорт что я работаю с разными актерами, а с ними работать еще хуже. Сзади самолета появляются 6 полицейских которые ведут/тащат кого-то. Это Марко, но сейчас на его голову одета маска как у каннибал Лектора. Они поворачивают около меня и заводят его в полицейскую машину. Марко сопротивляется. «Он в нас плевался», говорит один из полицейских видимо пытаясь обосновать маску. Мне теперь жалко Марко, за сопротивление полиции и за репорт женшины его упрячут в кутузку.
В конце концов мы опять взлетаем, события прокручиваются в моей голове снова и снова. В чём был смысл? Я понимаю что все эти войны уродуют мозги наших детей, целое поколение посылается домой неадтекватными и ненормальными. Я нахожу одну из зеленых таблеток лежащих на полу и женщина рядом с мной гуглает её на телефоне. Это Клонезепам, серьезный наркотик от психоза . Грустно. Наерное он боялся летать и брал таблетки от паники. Я открыл записку которую он написал
«Мы все любим тех кого ненавидим. Кровь. Страсть. Я родился в Квиинс. Мы все теряем надежду.»
Марко, я тебя не забуду, я обещаю.

Вы наверное слышали рассказы про настоящих мужиков со стальными яйцами и без страха в глазах. А где же таких могло быть больше, чем на Диком Западе ? О кровожадных бандитах, удачливых грабителях, воинственных индейцах, бесстрашных шерифах и их победах сложились сотни легенд. А сколько авторов писало рассказы и романы начиная от всеми любимого О'Генри до Акунина! А фильмы-то такие сняты! Тут тебе и "Человек с Бульвара Капуцинов", и "Всадник без Головы", и "Великолепная Семёрка", и целая серия спагетти-вестернов с Клинтом Иствудом.

Конечно, всё это в основном байки. В реальности, даже в знаменитой "стрельбе у ОК коралля" участвовало всего несколько человек, и перестрелка длилась меньше минуты. Тем более удивительна история жизни человека, которую я хочу вам рассказать.

Заранее предупреждаю, будет очень и очень длинно. Также, хотел бы высказать благодарность пользователям "perevodchik" и "RRaf" за редактуру и мотивацию.

Итак знакомьтесь, Бэс Ривз - мужик со стальными яйцами и без страха в глазах.

"Меня Зовут Бэс Ривз и я Служу Закону"

Вместо Эпиграфа: Кодекс Одинокого Ренджера*
- Чтобы у тебя были друзья, научись сам быть другом.
- Все люди созданы равными, и каждый может сделать мир лучше.
- Господь дал нам хворост, но каждый должен собрать и разжечь костёр сам.
- Будь готов физически, умственно, и морально к бою за правое дело.
- Умей использовать то, что тебе дано.
- Правительство должно быть гражданами, от граждан, и для граждан.
- Наибольшая польза, для наибольшего числа.
- Рано или поздно, где-либо и когда-нибудь, за всё надо будет заплатить.
- Всё меняется, кроме истины.

* Одинокий Ренджер: 1933-1954 американская радиопередача (2,456 серий). 1949-1957 американский телесериал (221 серия).

Часть Первая: Слово Хозяина - Закон для Раба

Бэс родился в далёком 1838-м году на плантации в Арканзасе. Когда ему исполнилось 8 лет, он и его семья переехали в Техас. Впрочем, особого выбора не было, ибо Бэс был рабoм, сыном рабов, и жил по закону своих хозяев. С детских лет он работал на плантации, сначала носильщиком воды, позже сборщиком урожая, далее помощником кузнеца. Годы тяжёлой работы в детстве не подорвали его здоровья, и он вымахал здоровенным парнем, ростом в 185 см и весом за 80 кило, так что современникам Бэс казался гигантом. Господь не обделил его ни силой, ни умом.

Билл, хозяин Бэса, заприметил его, и прикинул: "Мне повезло. Это не просто негр. Это исключительный негр. Такой бывает лишь один среди десяти тысяч. Грех такого использовать на плантации. Уж пусть он лучше станет камердинером, слугой и охранником моему сыну, Джорджу." Сам же Джордж, хоть из семьи плантатора, был отнюдь не маменькиным сынком, и отличался крутым нравом, даже в те суровые времена. Всего в 22 года он был избран сборщиком налогов, что было весьма непростой профессией в тогдашнем Техасе. Чуть позже, в 24 года, Джорджа избрали шерифом, что само по себе кое-что значило. Ясное дело, такому джентльмену хороший, сметливый слуга был просто необходим. Так Бэс попал в услужение к Джорджу и, хоть жизнь его была значительно лучше, чем у других рабов на плантации, он продолжал жить по закону хозяина.

Когда разразилась Гражданская Война, Джордж напряг связи, заполучил звание капитана и стал одним из основателей 11-ого Техасского Кавалерийского Полка*. Туда набрали с полтысячи отчаянных головорезов, а Джордж принял под команду эскадрон. Воевал он браво и после смерти в бою командира Джорджа произвели сразу в полковники и поставили командовать полком. Бэсу же некуда было деваться, и он всюду следовал за своим хозяином. По правде, Бэсу совсем не нравилось быть слугой, а служить на стороне конфедератов нравилось ещё меньше. Не раз и не два он подумывал о побеге, но бросить своего хозяина, которому он верой и правдой прослужил с полдюжины лет, попахивало предательством, а это было совсем не в характере Бэса. Жизнь изменил случай.

Раз на бивуаке Джордж крепко выпил.
- Эй, Бэс, - кликнул он слугу. - Скука смертная, давай-ка перекинемся в картишки.
- Как вам будет угодно, масса. - ответил вышколенный камердинер.

В игре Джорджу не везло. Он продул первую партию, вторую, третью, и проигрывал четвёртую. Крепкий кентуккийский бурбон ударил в голову.

- Да ты жульничаешь, мерзавец. - проревел полковник.

- Что вы, масса. Нисколько, просто мне везёт, - оправдывался Бэс.

- Шельма! - заорал Джордж, проиграв очередную игру. - Я никогда не проигрывал четыре партии кряду.

- Масса, вы меня обижаете. Я всегда играю честно, - был сдержанный ответ.

- Молчать, черномазая скотина, - заорал хозяин, в бешенстве схватил лежащий рядом хлыст и замахнулся на раба.

- Вы меня не ударите, сэр, - перехватил его руку Бэс.

Но Джорджа было уже не остановить, он пнул слугу ногой и потянулся за револьвером. Вся жизнь промелькнула перед глазами Бэса, и с тоской он понял, что она была напрасна. Вся его верная многолетняя служба не стоит и гроша. Пьяный хозяин его сейчас просто-напросто убьёт, и ему ничего за это не будет. Бэс был верным слугой, но погибать по прихоти хмельного господина он не собирался и нанёс резкий удар в лицо Джорджу. Мозг Бэса затуманился, и он начал наносить удар за ударом. На шум в палатку сбежались кавалеристы.

Совладать с разъярённым негром было непросто, но силы были неравны, и вскоре Бэса скрутили и связали. Солдаты помогли Джорджу встать. Тот выплюнул пару зубов, ополоснул лицо, вытер полотенцем кровь с лица, взглянул в зеркало, и ужаснулся своему виду. Записной франт исчез, нос вздулся сливой, одна щека рассечена до кости, другая щека быстро лиловела, и очень болели рёбра.

- Ты нарушил вечный закон и поднял руку на своего господина. Раб, который посмел ударить своего хозяина, не имеет права жить, - прохрипел полковник.

- А облыжно обвинять меня в шулерстве, бить без причины, и пытаться пристрелить - это как? По закону? Если да, то плевать я хотел на вас и ваш закон, - гордо ответил Бэс, и не было страха в его глазах.

- Командир, давайте мы его прямо сейчас вздёрнем. Сержант, верёвку сюда, - приказал лейтенант.

- Отставить, - запретил Джордж. - Повесить его будет слишком просто. Наглого негра надо проучить по-другому. Подождём до утра. Я придумаю ему такую пытку, что он будет умолять о смерти как о подарке. Янки после позавчерашней стычки отошли на десяток миль, наша бригада перегруппируется, так что времени у нас вдоволь. И другим неграм наука будет. С утречка займёмся им, медленно, вдумчиво, с расстановкой. Свяжите его покрепче, ребята, и бросьте в сарай. И поставьте двух рядовых сторожить. Завтра нас ждёт увлекательнейшее представление.

Ночью Бэс умудрился избавиться от пут, голыми руками, сдирая кожу, сделал подкоп под стеной сарая, с трудом протиснулся, и под покровом ночи, обманув не слишком бдительных часовых, улизнул из лагеря. Он знал - с утра за ним бросится погоня, так что он бежал всю ночь изо всех сил, уповая на чудо. И чудо произошло - утренний неожиданный контрудар янки отвлёк внимание конфедератов и отбросил их назад. Джордж в бешенстве рвал и метал, но непокорный раб исчез с концами.

* Одно из самых заслуженных боевых соединений конфедератов, которое участвовало в более чем полутора сотнях сражений и стычек. Из первых 500 добровольцев до конца Гражданской Войны дожило не более 50.

Часть Вторая: Вне Закона

Бэс был парень не промах и понимал, что до Северных штатов далеко, не добраться, а на территории, контролируемой южанами, ему ловить нечего. В лучшем случае его снова ждёт участь слуги, а в худшем... впрочем, об этом думать не хотелось. И он принял решение - надо пробираться на Индейскую Территорию.

В те годы Индейская Территория занимала более 44 миллионов акров. Эту землю в середине страны специально выделило правительство, чтобы туда переселились индейцы, согнанные с родных земель. Крики, Чероки, Чикасо, Семинолы, Ючи, Коасати, Кадо, Чокто, Шаены, Киова, Куапа, Осаджи и многие другие племена стали называть эту землю своим новым домом. Даже воинственные Апачи и Команчи, сжав зубы, частично перенесли свои вигвамы туда. На огромной территории было всё - и бурные реки, и полноводные озёра, и тучные пастбища, и безводные пустыни, горы, каньоны, низины, леса, прерия, городки, форты и фермы. Помимо индейцев, там находили новую жизнь беглые рабы, ищущие свободы, дезертиры армий северян и южан, которым осточертела братоубийственная война, разорившиеся скотоводы и фермеры, которые на новом месте хотели начать заново, и, конечно же те, кто был не в ладах с законом.

Бэс прибился к Семинолам*. Позже познакомился с Криками и Чероки. Хваткий парень очень быстро выучил их языки, традиции, и почерпнул те знания, которые помогают выжить на этой земле. Как спастись после укуса змеи, освежевать тушу, выследить добычу, раздобыть воду в казалось бы безводной пустыне, найти дорогу в бескрайней прерии, сложить бездымный костёр, спрятаться от погони, ходить по глубокому снегу, управлять лодкой, днями без устали ездить в седле, и многое, многое, многое другое. И конечно, Бэс научился мастерски обращаться с оружием. Его фирменная фишка была носить по Кольту на каждом бедре рукоятками вперёд. Он был не только очень меток, но и его быстрота впечатляла.

Сначала Бэс жил с индейцами. После стал известным охотником и проводником. Далее прикупил немного земли, основал ферму и осел. Женился и народил кучу детей. На чужое не зарился, а своё умел преотлично защитить. Впрочем, несмотря на жизнь фермера, навыков охотника и отличного следопыта Бэс не потерял и периодически помогал то шерифу, то проезжающим мимо переселенцам, то соседям. Конечно, Бэс не бедствовал, но всё-таки жена его исправно рожала почти каждый год (за свою жизнь Бэс был осчастливлен 11-ю детьми), и он понял - одним фермерством, охотой и услугами проводника такое семейство не потянуть.

Так совпало, что пока фермер чесал голову, как покрыть всё растущие семейные расходы, на Индейской Территории появился новый верховный судья, Исаак Паркер, который неожиданно послал посыльного с предложением встретиться лично. От таких встреч не отказываются, и Бэс тут же оседлал своего мышастого жеребца и направился в Форт Смит.

- Вы меня звали, Ваша Честь. Я Бэс Ривз, - представился он, входя в покои судьи.

- Рад вас видеть, мистер Ривз. Спасибо, что приехали так быстро, - радостно приветствовал его судья. - Присаживайтесь. Стаканчик бурбона с дороги? Или вот, есть неплохой джин.

- Не откажусь, только совсем немного, - Бэс присел на краешек красивого кресла.

- Располагайтесь поудобнее. Разговор будет не короткий. Догадываетесь, зачем я вас пригласил?

- Никак нет, господин судья. Но я рад встрече, - осторожно ответил Бэс.

- Я слышал, вы отлично знаете несколько индейских языков, территорию, а как стрелку вам нет равных, - начал издалека судья Паркер.

- С револьвером я действительно неплох, а вот с ружьём я обращаюсь средне, - скромно ответил Бэс.

- Значит, это не вы попадаете в небольшую дыню выстрелом из Винчестера за четверть мили. А то, что вас по всей Территории уже который год отказываются приглашать на соревнования по стрельбе - лишь нелепые слухи, - едко заметил судья, как бы случайно проявив осведомлённость.

В ответ Бэс лишь многозначительно пожал плечами.

- Ладно, не буду ходить вокруг да около, спрошу прямо, мистер Ривз. Как вы смотрите на то, чтобы стать депьюти (помощником маршалла**) и служить закону?

- Спасибо, но нет, - был ответ.

- И почему же?

- Знаете что, судья Паркер, - уже раздражённо сказал Бэс, - я когда-то пробовал жить по закону моего хозяина много лет назад. Из-за этого я чуть не погиб, причём я не был виноват, лишь защищал себя. Я не верю в закон, я верю в себя. Это первая причина. Вторая причина - я слышал новый маршалл, бывший генерал Фейган - демократ и воевал за конфедератов, а это мне не по душе. Не хочу ему помогать. В-третьих, если вы не заметили, я негр. Ну где вы видели негра-депьюти? В-четвёртых, вы наверное слышали о репутации вашего предшественника, Вильяма Стори? Ну и в-пятых, если вам этого мало, я совсем не умею писать и читать.

- Спасибо за честность. Что же, откровенность за откровенность, - и судья Паркер глянул в глаза Бэсу. - Отвечу вам так. Пускай это останется между нами. Мне стыдно за Вильяма Стори. Повторю - мне стыдно, что он носил мантию судьи. Судья, который за деньги отпускает преступников - мерзавец и негодяй. Я же дал клятву перед людьми и Господом судить често и по совести, и клятву сдержу.

Генерал Фейган - да, он воевал за конфедератов. Не он один, кстати. Чуть ли не полстраны воевало за Юг. Не волнуйтесь, его назначили на должность лишь для того, чтобы сделать приятное родственникам, они большие шишки в политической элите Арканзаса. Уверяю вас, через два года его тут не будет. А то что он демократ...

Признаюсь, мистер Ривз, как на духу. Я сам был когда-то демократом. Вот вы пошли на войну, следуя за своим господином в армию конфедератов. Я же пошёл в армию северян по зову сердца. Я был не бедным человеком, у меня была своя юридическая практика, но я не мог оставаться в стороне, когда решалась судьба страны. Я мог за деньги приобрести и звание, и безопасную должность, и служить где-нибудь в тылу, но я не профессиональный военный, и был бы плохим офицером, посему я пошёл в армию простым солдатом. И хотя я дослужился лишь до капрала, могу с гордостью сказать, это звание я заработал честно. Более того, я всегда был против рабства - и вышел из партии демократов и стал республиканцем. Это стоило мне многих друзей и родственников, но я не мог поступить иначе. Я верю в равенство людей, искренне верю.

После войны я выдвинул свою кандидатуру в Конгресс и, представьте себе, выиграл выборы. Там, в первую очередь, я предложил обеспечивать пенсией всех ветеранов-инвалидов, вне зависимости от стороны, на которой они сражались. Ведь у нас в стране после этой страшной войны столько калек, которые еле-еле могут обеспечить себя, и им нужна поддержка. После я предложил дать право голоса женщинам и попытался улучшить условия для индейцев. Всё это было непопулярно и стоило мне кучи сторонников, но я должен был так поступить. А потом, мне стало душно в этом Вашингтоне, с его грязной политикой и подковёрными интригами. Уж лучше я буду тут приносить пользу. Мне всё равно кто передо мной - мужчина, женщина, белый, чёрный, индеец, и даже китаец. Я всех сужу одинаково, по закону и по их поступкам. И верю - каждый может стать кем угодно, если пожелает. Ежели вы не знали, у нас сейчас в Конгрессе, в Палате Представителей есть с полдюжины негров. Так что негр вполне сможет стать депьюти, шерифом, и даже мэром. Кто знает, может негр когда-нибудь станет и президентом.

- Ну, это вы загнули,- засмеялся Бэс. - Извините, сэр.

- Да ничего. И скажу, вот ещё что - и ваша безграмотность не помеха. Я, например, никогда не учился на юриста. И вообще не ходил в университет. Просто отработал 4 года в адвокатской конторе, а потом сдал экзамен. Но если человек делает то, для чего его создал Господь, то он будет замечательно справляться со своими обязанностями. Да, было бы лучше, если бы вы умели читать и писать, но я вижу - вы и так станете отличным депьюти.

- Да уж, сэр. - почесал затылок Бэс, - Что-что, а убеждать вы умеете.

- Знаете что, мистер Ривз, раз у нас идёт такой откровенный разговор, я хочу с вами поделиться моей мечтой. Видите эту карту? - судья показал на стену.

- Конечно.

- Это Индейская Территория. Почти 75,000 квадратных миль. Это больше, чем почти любой штат в нашей стране. И даже больше, чем две Ирландии вместе взятых. А теперь посмотрите на этот шкаф, - и Бэс послушно направил свой взгляд в другую сторону. - Видите папки в стопках? Это всё уголовные дела. Вот эта стопка - грабители дилижансов. Эта - поездов. Эта - банков. Эта - похитители женщин, сами знаете, сколько их похищают, чтобы продать в мексиканские бордели. Эта пачка - угонщики скота. Эта - конокрады. Эта - поджигатели. Эта - убийцы. Эта - аферисты. Вот этот шкаф рядом я ещё не разобрал - тут и шулера, и торговцы нелегальным спиртным, и бузотёры, и фальшивомонетчики, и много ещё кто. А теперь я спрошу вас, знаете ли вы сколько у меня депьюти?

- Нет, сэр. Судя по кипам, вам нужно их несколько сотен.

- Правильно. Мне, точнее маршаллу Фейгану, который подчиняется мне, дано право набрать 200 человек. А знаете сколько их у нас есть? 14. Всего 14, - повторил Паркер, - на такую громадную территорию***.

- М-да-с... - протянул поражённый Бэс.

- Так вот, о моей мечте. Я здесь пробыл совсем недолго, но меня уже прозвали "судья-вешатель." Ужас моего положения в том, что выше меня нет юридической власти на всей Территории. У нас же нет Верховного Суда, как у штатов. А я - всего лишь человек, со всеми недостатками человека, - печально промолвил судья. - Вдруг я в этом деле чего-то недосмотрел? Или в этом ошибся. А здесь пропустил важный факт. А тут нарушил процедуру. И никто не может пересмотреть моё решение, апеллировать осуждённому не к кому. Того хуже, у нас и губернатора нет, даже помилование подписать никто не может. И не будет у нас губернатора, пока мы территория. Чтобы у нас был губернатор и штатный Верховный Суд, нам надо стать штатом. А штатом нам не стать, пока у нас такая преступность и бардак, федеральному правительству не нужен такой груз.

Плюс, чего греха таить, многим очень удобно и выгодно, когда есть такая Территория, как наша. А это значит, что я один, совсем один - перед Господом и своей совестью. Каждую ночь я молю Всевышнего простить меня за мои ошибки прошедшего дня, ведь их цена - жизнь человеческая. Знаете, какая это пытка - каждое утро вставать и знать, что я непременно совершу новые? Посему я прошу вас, мистер Ривз, станьте депьюти. Помогите людям страдающим от преступников. И помогите мне привести закон в эту землю. Тогда, рано или поздно, вашингтонские бюрократы разродятся, и наконец мы станем штатом. Тогда будет суд выше моего. Тогда будет у осуждённых шанс на помилование. И может быть, тогда Господь, в бесконечной милости своей, простит мои ошибки и прегрешения.

- Ваша Честь, ни слова больше, - Бэс встал с кресла. - Я готов.

- Тогда, положите руку на Библию и повторяйте слова присяги...

Через минуту с присягой было покончено. Бэс бережно взял звезду помощника шерифа, трепетно вытер её, аккуратно пристегнул на куртку и громко произнёс, уже не официальные слова, а свои, идущие от сердца:

- Ваша честь, клянусь, я не подведу вас. Отныне, я, Бэс Ривз, депьюти маршалл. И я служу Закону.

* На Индейской Территории тоже существовало рабство. В основном оно практиковалось т.н. "Пятью Цивилизованными Племенами", т.е. Чикасо, Чероки, Криками, Чокто, и Семинолами. Первые четыре относились к рабам очень жестоко (что вызвало в 1842-м и 1851-м достаточно крупные восстания рабов против рабовладельцев-индейцев). В своём большинстве Чикасо, Чероки, Чокто, и Крики поддерживали Конфедератов (к слову, последний генерал южан, который сдался северянам в Гражданской Войне, был индеецем из племени Чероки, по имени Дегатага, т.е. "Стоящий Твёрдо"). Семинолы тоже владели рабами, но не по расовому признаку. Они привечали бежавших рабов от других племён или от белых/негров рабовладельцев, и посему отношения между Семинолами и другими племенами были зачастую весьма натянутыми.
** Правохранительная деятельность на Индейской Территории осуществлялась службой Федеральных Маршаллов. На локальном уровне за законом следил выборный или наёмный шериф.
*** Хотя предполагалось, что на Индейской Территории будет как минимум 200 депьюти маршалла, их количество обычно не превышало ~25-30. Ротация кадров была очень высокой, свыше 35% ежегодно. За годы существования Индейской Территории более 100 депьюти маршалла погибли на своём боевом посту (плюс сотни индейских полицейских и местных шерифов с помощниками).

Часть Третья - Все Равны Перед Законом

- Да, я убил его, - расстроенно сказал Бэс. - Господь видит, я не хотел. Это же несчастный случай. Ты хоть веришь мне? - обратился заключённый к своему бывшему помощнику.

- Я верю, - закивал тот. Просто другие будут вспоминать, что вы ругались, после того, как ты обозвал его стряпню помоями, которые бы не стал есть и голодный койот.

- Ну да, сказал в сердцах. Раньше мы в общем-то ладили, хотя повар из него никудышный. За ребят обидно, ведь поссе* же должно питаться нормально. Хотя я сам виноват, потащил его с нами, - сокрушался Бэс. - Мог бы подождать пока Тощий Ларри выздоровеет, тот бы был на ногах через пару-тройку дней. Или уж, на худой конец, мог взять Старого Дэрка.

- Тот кашеварит знатно, правда вбухивает многовато перца. Зато оладьи у него- одно объеденье, - поддакнул собеседник.

- И ещё храпит он громче, чем стадо бизонов, -добавил Бэс. - Плюс от его историй уже тошнит. То он начнёт рассказывать, как мальчишкой участвовал в битве при Сан-Хасинто, то как воевал с мексиканцами и сидел в осаде при Пуебло. А про то, как он во время золотой лихорадки в Калифорнии нашёл слиток в "десять унций чистого золота", - передразнил отсутствующего Бэс, - "и прогулял все деньги во Фриско", по-моему, уже знает каждая собака к западу от Сент-Луиса. Ну и разит от него так, что аж лошади шарахаются. Даже не знаю, моется ли он хоть раз в год.

- Мда-а-а. Дэрк ещё тот подарок, - снова согласился визитёр.

- Честное слово, мне очень жалко, что с Биллом Личем так вышло. Как же я маху дал, со своим-то опытом, - печально произнёс Бэс, налил себе огромную кружку воды и стал жадно пить.

Очень не хотелось думать о погибшем поваре, мысли убегали в сторону, и калейдоскопом вспоминались былые успехи, а их было немало за прошедшую дюжину лет.

Вот, к примеру, как он ловил Джима Веба. Этот паршивец застрелил священника, который пытался вывести его на путь истинный. Два дня он гнался за преступником и настиг его с напарником в хижине на отшибе. Напарник успел выстрелить, пуля прошла всего в дюйме от головы, пришлось его упокоить. Джим тоже потянулся за оружием, но Бэс оказался быстрее и оглушил его ударом страшного кулака.

Судья назначил огромный залог. Кто же мог предположить, что подельники не сбегут, как обычно бывает, а скинутся и внесут сумму? На суд, ясное дело, Джим не явился. Пришлось его ловить ещё раз. В этот раз бой был честный, один на один. Надо признать, Джим оказался отличным стрелком, Бэс его опередил лишь на долю секунды. Умирая, Джим сказал:
- А ты боец. Ведь я уложил 11 человек, ты был бы у меня 12-ым. Забери мой револьвер, на память.

Бандит, каких поискать, а умер красиво. Достойный соперник, что и говорить.

Или вот случай, когда он арестовал братьев, которые ограбили с полдюжины дилижансов. Как же их звали? Уже скоро под полтинник, память становится хуже. Ведь он так и не освоил чтение. Пришлось научиться запоминать ордера на арест наизусть, от первой до последней строчки.

Забавно вышло в тот раз. Грабители были очень осторожны, никак не удавалось их прижучить. Так он переоделся бродягой, испачкал одежду, продырявил тремя выстрелами шляпу, оставил помощников, и один пошёл пешком к дому, где жила их мать. Представился беглецом от закона, сказал, что за ним гонится поссе, и попросил еды и крова. Хлебосольная женщина согласилась.

Видя, что она внимательно приглядывается к нему, он несколько часов развлекал её историями из детства на плантации. Когда она вышла, он услышал громкий переливчатый свист. Потом очень похожий свист в ответ. Через несколько минут в хижину вошли два здоровенных громилы, очень похожих друг на друга. Они долго оценивали его, много расспрашивали, потом пригласили поучаствовать в следующем ограблении. Далее полночи пили дешёвый виски, празднуя формирование новой шайки, потом завалились спать. Рано утром он достал наручники и так ловко заковал бандитов, что они даже не проснулись. Каково же было их изумление, когда он их растолкал!

Путь обратно был непростым. Целых 28 миль под горящим солнцем. Причём первые мили три за ними бежала мать непутёвых сыновей, молила о пощаде, а после и проклинала его. Да уж, непростой вышла прогулка. Еле-еле дошли. Половина Форт Смита выбежала его встречать, даже сам судья Паркер вышел и поздравил. Как же, чёрт возьми, звали этих братьев?

А вот успех, которым действительно следует гордиться. За дюжину лет многое видел, всякого насмотрелся, и понял - подавляющее большинство преступников стали по ту сторону закона случайно. Кто-то по молодости или по глупости влип в дурную историю. Кто-то по пьяни закон нарушил. Кто-то мстил за обиду, будь то реальную или надуманную. Ну индейцы, так они вообще на закон смотрят совсем по-другому. У них свои традиции, правила, обычаи. Например, им чужую лошадь украсть или стадо угнать - так вообще признак доблести для молодёжи. Так вот, самая большая причина - бедность. Жизнь на территории не проста. Пожар, торнадо, или год выпал неудачный - скажем, засуха, недород, или после суровой зимы весь скот пал. Куда фермеру деваться, чтобы жену с детишками прокормить? Кто в батраки нанимается, а кто-то и выходит на большую дорогу. Всё это плохо, но понять можно. Но вот если и был на Индейской Территории отпетый негодяй из негодяев, так это Боб Дозьер.

Семейство Дозьеров прибыло на Индейскую территорию очень давно. Немало труда потратили несколько поколений переселенцев, дабы создать большое и прибыльное хозяйство. У них были и пастбища, и стада, и сады, и много жирной пахотной земли. Но юный Боб оказался тем самым гнилым яблочком, которое очень далеко укатилось от родительской яблони. Управлять большой фермой и приумножать нажитое честным трудом предков ему было скучно. И несмотря на просьбы, мольбы и уговоры родни он оставил отчий дом и стал бандитом.

Надо отдать ему должное - организаторoм юный Дозьер был преотличным, и был личностью весьма харизматичной. Сколотив банду, Боб ввёл там железную дисциплину. Индейцам-изгоям, солдатам-дезертирам, беглым каторжникам и подобным личностям строгость не очень нравилась, но они всё равно присоединялись, увидев, что потери банды минимальны, а доходность от промысла велика. Причина проста - каждое действие главарь тщательно рассчитывал на много шагов вперёд. Если они грабили банки, дилижансы, или склады, то Боб заранее планировал пути отхода, готовил запасных лошадей и сменную одежду и даже организовывал схроны, где банда может затаиться, пока идёт погоня. Если угоняли скот, то заранее готовили лагерь в глухом месте, где можно будет переставлять тавро. Если проводили афёру, то заранее печатали нужные бумаги и подготавливали свидетелей.

Сначала Боб работал со скупщиками краденого, но, осознав выгоду, скоро стал скупщиком сам. Через цепочку посредников и наблюдателей он следил за всем, что происходило на Территории. Ни открытие нового банка, ни ярмарка, ни крупная продажа земли, ни перегон большого гурта - ничего не проходило мимо Дозьера. Несмотря на то, что он был главарём, и мог бы как паук ждать, пока добыча сама попадёт в сеть, Боб сам часто выходил на дело. Уж слишком ему нравилось убивать. Более того, с садизмом апачей, он и лично пытал своих жертв, даже если они отдавали ценности без сопротивления.

Полтора десятка лет шайка наводила ужас на жителей, и избавить Территорию от Дозьера и его помощников стало делом чести для судьи Паркера. Он назначил огромную награду и лично попросил найти преступника и привезти живым или мёртвым.

Вот тут уж пришлось попотеть. Много месяцев, забросив все другие расследования, он шёл по следу Боба и его шайки. Пару раз был очень близко, и всё же безуспешно. Дошло до того, что Дозьер с посыльным передал сообщение:

- Прекрати за мной охоту, иначе я убью тебя и всю твою семью.

Учитывая серьёзность угрозы, стало понятно - или он, или Дозьер должны умереть, третьего не дано.

После очередного ограбления он организовал поссе и, о удача - смогли взять свежий след. Много дней шло преследование, в течение которого и поссе, и шайка потеряли почти всех людей. Кто-то погиб, кого-то ранило, кто-то остался ухаживать за выбывшими из строя, кто-то охранял пойманных бандитов, кто-то отстал, когда захромала лошадь. Кое-кто и сбежал от трудностей и от риска словить пулю. Когда к 20-му декабря они наконец настигли преступников на Холмах Чероки, из всего поссе остался лишь Джон Кантрелл. Хорошо, что и у чёртова Боба тоже остался лишь один человек. Бандиты заняли очень удобную позицию на холме среди деревьев, но и Бэс с Джоном не сплоховали, перекрыв единственную тропу с возвышенности.

- Схватка будет жаркой. Смотри в обa, - прошептал он помощнику, прячась за валуном.
Они долго лежали почти без движения в напряжении, следя за малейшим движением среди зарослей.

- Проклятие, уже сумерки, скоро совсем ничего не будет видно. Ни нам, ни им. Если они попытаются прорваться, то именно сейчас, - тихо предупредил Бэс, - жди терпеливо, вот-вот начнётся.

- Они! - вдруг крикнул Джон и выстрелил в нечто серое между деревьев, но мимо.

А дальше всё произошло очень быстро. Напарник Боба выстрелил на вспышку, тяжело ранив Джона. Бэс выстрелил в ответ, тяжело ранив бандита, но своим выстрелом тоже выдал своё месторасположение. Дозьер пальнул в ответ, и пуля просвистела около уха. Депьюти упал за камень, прямо в лужу, и замер, притворившись убитым.

- Ясное дело, Дозьер засел за тем поваленным деревом, - пульсировала мысль. - Видеть он меня за камнем не может, но любое движение вправо или влево, и он меня застрелит. Бобу опыта не занимать, будет ждать, и ждать долго, но потом ему надоест, тем более его напарник ранен. Он украдкой вылезет и пойдёт проверить, попал ли, дабы добить наверняка. Но бесшумно ему не пробраться, очень много веток лежит на земле. Ему придётся пройти между теми двумя валунами. Там выступ, на котором лежит бревно. Ему придётся нагнуться буквально на секунду. Вот это мой шанс выскочить и взять его на прицел, - оформился план. - Только бы Джон бы не умер, рана вроде тяжёлая, ох как стонет.

Вышло всё как по нотам, только лежать в луже долго не пришлось, всего минут десять, уж очень Дозьеру не терпелось.

- Брось оружие! - крикнул депьюти, выпрыгнув из-за камня именно в тот момент, когда преступник распрямлялся. Тот застыл. - Не испытывай судьбу, - предупредил Бэс, разумно предполагая, что Боб сдастся. И ошибся. Дозьер решил рискнуть, вскинул ружьё, но конечно выстрелить не успел. Винчестер Бэса сказал своё веское слово, а с патроном .44-40 шутки плохи.

О тяжёлом пути обратно в Форт Смит, с убитым и двумя ранеными, вспоминать не хотелось. Зато обещанная награда порадовала. Сумма, даже после того как поделился с Джоном, вышла солидной, и оказалась весьма кстати, ведь жена была на сносях, и по возвращению обрадовала его ещё одним сыном, Бенджамином.

Но самое приятное - после такой победы по территории о нём пошла cлaвa как о человеке, с которым лучше не шутить. Не то чтобы желающих проверить свою удачу не находилось, бывали и такие. Но факт есть факт, даже знаменитая атаманша, Белле Стар, которую побаивались преступники всех мастей, узнав, что её ищет Бэс, порешила за лучшее сдаться добровольно и сама приехала в Форт Смит.

И всё же, эти мысли сейчас радовали мало. Бэс отставил пустую кружку и продолжил:

- Лич мёртв, и это моя вина, ведь за оружие отвечает хозяин. Это же надо же было так неудачно направить Винчестер, когда произошёл этот злосчастный выстрел!**

- Ты знаешь, я за тебя. Но я слышал, этот чёртов конфедерат, новый маршалл - Джон Карролл, разговаривал с ребятами. Так Дылда Сэм, обмолвился, сказал дескать ты был зол на Лича, за то, что он плеснул кипящим маслом в морду твоей собаке, - сказал старый товарищ.

- Бред и нелепица! - вскипел Бэс. Это же всего лишь совпадение. А то что я лично его послал за врачом для Лича - это Сэм забыл сказать? Будь он чуток порасторопнее, врач бы приехал на час-полтора раньше. Может бы тогда повар и выжил бы.

- Все эти конфедераты друг друга стоят. Стоит лишь отвернуться, и они начинают строить козни, - согласился собеседник.

- Ты прикинь только, - продолжил Бэс. - Я ведь честно всё рассказал по возвращении. И никто ничего мне не предъявил. С тех пор прошло два с половиной года, немалый срок, и вот - на ровном месте меня арестовывают, и я торчу в этой тюряге уже почти полгода, пока обвинители свидетелей ищут. Я бы залог внёс, да средств нет. Деньги и так тают на глазах, семье-то жить надо. Ещё немного, и придётся продать ферму. Одно хорошо - Клейтон за меня. Обещал, что будет защищать меня в суде. Ведь мы с ним старые знакомцы, уж сколько я ему работёнки подбросил за годы.

- Так он-то меня и позвал в свидетели защиты. Не волнуйся, всё будет нормально. Кстати, что судья Паркер? Ты с ним говорил?

- Нет, - лицо Бэса стало жёстким. Мог бы, конечно. Он-то наверняка бы меня бы отпустил и без залога. Или вообще бы спустил уголовное дело на тормозах, но так бы было нечестно. Я же играю по правилам, а они одни для всех. Пускай вину определяет суд. Если виноват, то отвечу. Иначе я не могу. Ведь я Бэс Ривз. И я Служу Закону.

_____________________________________________

* Поссе - от латинского "posse comitatus", то есть группа собранная для помощи. Маршалл или шериф (и их депьюти) имел право созвать поссе из местных граждан для краткосрочной службы (например, для поимки преступника). Участники поссе обычно приносили присягу и становились временными сотрудниками правохранительных органов. Чаще всего они несли службу с собственным оружием и лошадьми. Иногда их служба оплачивалась, чаще нет.
** У многих других револьверов и винтовок 2-ой половины 19-го века, был конструктивный недостаток. Боёк "лежал" на капсюле патрона и при сотрясении или падении оружия мог произойти случайный выстрел. Для предохранения, многие заряжали 5 камор в барабане револьвера, оставляя шестую пустой или не досылали заряд в патронник винтовки.

Часть Четвёртая - Испытание Законом

Две долгих недели шёл Бэс по следу убийцы. Теперь осталось совсем немного, примерно 200 ярдов, и изнурительный путь будет окончен. Скоро они встретятся лицом к лицу. А пока что каждый шаг отдавался острой болью по всему телу. Несмотря на жару, с Бэса лил ледяной пот. Впервые Бэсу хотелось бежать, бежать без оглядки, куда глаза глядят, но пути назад не было. Он остановился перевести дыхание, ведь 64 года - это возраст.

- Да, это должно быть здесь, - подумал Бэс. - Больше ему некуда идти. Вот за этой скалой начнётся очень крутой подъём, даже мустанг не поднимется, потому я и оставил его внизу. Потом будет небольшая площадка, открытое место, его не миновать никак, и спрятаться негде. Дальше ещё один крутой подъём, только узкий, а после пещера. Очень хорошее укрытие, особенно если есть запас воды.

О том, что произойдёт через пару минут, не хотелось думать. Он прислонился к скале, закрыл глаза, и мысли унесли его далеко. Вспомнилось:

- Когда же я узнал об этом убежище? Пожалуй лет 10-11 назад. Нет, поболе, скорее 12. Да, да, не меньше. Тогда довелось преследовать знаменитого бандита-семинола, Тоса Ло На, по прозвищу Зелёный Лист. Я то думал, что знаю Территорию, как кухарка знает свою кухню, но по сравнению с этим индейцем я не знал ровно ничего. Недаром его целых 18 лет никто не мог поймать. Только доказанных на нём было 7 трупов, а сколько их на самом деле? Редкостная сволочь. Бедолагу Дэвиса он застрелил из кустов выстрелом в спину, когда тот ехал на ярмарку. Фермера Бейтмана убил, пока тот пахал свой клочок земли. Из несчастного Барнза Маха устроил мишень, влепив в него аж 24 пули. А сколько своего же брата индейца поубивал, лишь Господу ведомо. Уж наверняка поболе, чем теx четвepыx, которых ему предъявили в суде. Хорошенькое место выбрал себе поганец для лежбища. Впрочем, сколько верёвочке ни виться... Взял его без единого выстрела через месяц в другом месте, когда индеец спал на привале, перебрав виски.

- Да, виски - вот страшный бич Территории. Половина всех проблем из-за алкоголя. Недаром его нельзя продавать индейцам, ибо если дорвутся, то беды не миновать. Вот скажем, тот же Нэд Кристи. Казалось бы, силач и гигант, выше меня на четверть фута. И чего ему не хватало? Сын вождя клана Китова, из племени Чероки, 5 жён, своя кузня, живи себе и радуйся. Так нет, говорят, напился, и пристрелил депьюти Дэна Мейпла. Попытались взять его живьём, но индеец засел в своём доме как в крепости. Дом удалось поджечь, но Нэд оказался крепким орешком и метким стрелком, ранил двух моих помощников и смог раствориться в ночи. Хотя, конечно, надолго ему скрыться не удалось.

- Нэд с родичами выстроил себе целый форт на новом месте, ещё более недоступном, чем прежде, и просто смеялся над всеми судебными ордерами на арест. Хорошо, что капитан Гидеон Вайт смог собрать поссе и осадил крепость наглеца. Непростое вышло дельце, пришлось ехать аж в Канзас, в армейский форт, и просить одолжить пушку, иначе бы сколько людей потеряли! Между прочим, капитан Вайт ещё гуманно поступил, разрешил женщинам и детям уйти перед штурмом.

- Да что индейцы? И без них забот хватало. Особенно доставали растлеры (угонщики скота). Вот скажем братья Брюнтеры, мало того, что растлеры, так ещё воры, грабители и убийцы. Подловили на узкой тропе. Заставили слезть с лошади, приказали снять оружие. Хорошо, что не сплоховал, два Кольта достал, а третий, спрятанный, они не заметили. Потом невозмутимо пошёл на них, достав ордера на арест и предложил расписаться в получении. Брюнтеры со смеху чуть не лопнули. Это они ошибочку сделали, расслабились. Выхватил Кольт Миротворец, пристрелил двоих в мгновение ока и прыгнул на третьего. По самому краю прошёл, еле-еле успел толкнуть в сторону ствол. А дальше не до нежностей было, убил последнего из братьев ударом револьвера, проломив череп. Одно жалко - баунти (награда за поимку), была небольшой.

Но ничего, зато удалось наверстать упущенное, получив ордер на арест Тома Стора. Очень опасный главарь шайки конокрадов и растлеров. До Дозьера ему, конечно, было далеко, но и он решил посостязаться в быстроте стрельбы. Очень и очень зря. Влепил ему пулю в лобешник, а шайка в ужасе разбежалась. Ну, а за труп Тома дали достойную награду, удачный вышел год.

После этого случая многие растлеры даже перестали противиться аресту. Раз пришлось вычислять, куда очередная шайка угнала огромное стадо. Наконец, после поисков, обнаружил лагерь преступников. Дело было ранним утром, так выждал, когда они только сели завтракать и вышел из укрытия. Сразу узнали и от страха аж онемели, хотя револьверы даже и не доставал, лишь предложил сдаться или посоревноваться на быстроту. Вот былa смехота, все 17 растлеров сдались одному депьюти. До арестанского фургона, что был в пяти-шести милях пошли смирно, как овечки.

Бэс встряхнул головой, отпил из фляги, и со вздохом оставил револьверы, и даже выложил спрятанный дерринджер. Оружие всё равно бесполезно, ведь он будет на виду. Да и в любом случае, он бы не стал стрелять.

Старый депьюти поднял руки, вышел на площадку и громко крикнул:

- Не стреляй, это я.

В ответ не раздалось ни звука, но Бэс знал, за каждым его шагом наблюдает пара внимательных глаз.

Медленно Бэс пересёк открытое пространство, на секунду остановился, а потом, тяжело сопя, поднялся к пещере и зашёл внутрь. Так и есть, убийца был там. Он держал в руках винтовку Спенсера и смотрел на него уставшими, красными глазами:

- Ну здравствуй, Бенни. Вот мы и встретились. Эка натворил ты дел.

- Здравствуйте, батюшка, - тихо сказал юноша. - Я так и думал, что если кто меня найдёт, то только вы.

- А как иначе? Никто к ордеру на арест даже и не прикоснулся, пока я не приехал. Да опусти ты своё ружьё, мальчик. А то пальнёт ещё.

Бенни пару секунд подержал Спенсер, и нехотя поставил его у стены.

- Что вы сделаете со мной?

- Бенни, тут к сожалению вариантов нет. Ты должен явиться с повинной и сдаться властям.

- Чтобы меня вздёрнули? Нет уж. Вернитесь и скажите маршаллу, что меня вы не нашли. А я исчезну. Всё понимаю, на Территории я остаться не смогу, но я уеду в Техас. Или на Запад уеду, сейчас в Калифорнии очень нужны рабочие руки. Я начну новую жизнь, поверьте мне. Я стану совсем другим человеком, - взмолился Бенни.

- Пойми, судья выписал ордер на твой арест. За поимку назначена награда. За живого или за мёртвого, всё равно. На Территории, из уважения ко мне, никто за тобой пока что не охотился. но если я вернусь один, на тебя откроют сезон. Охотникам за баунти (наградными) всё равно, где ты будешь - тут, в Техасе, в Калифорнии или даже на Аляске. Рано или поздно они тебя найдут, это их заработок. А пока тебя ищут, ты будешь жить как загнанный зверь. Будешь бояться зайти на станцию, в магазин, в салун, ведь везде будут висеть твои портреты. Одно твоё неосторожное слово или чей-то острый взгляд - и всё, тебе придётся бежать куда глаза глядят. И так будет повторяться снова и снова. Те деньги, что у тебя есть, утекут очень быстро, а хорошую постоянную работу ты найти не сможешь. Уж я-то знаю эту песенку, поверь мне.

- Но я буду жить, а тут верная смерть.

- Врать я тебе не хочу. Суд будет суровым, ведь убийство жены тяжёлое преступление. Причём такое жестокое. Ты жe её просто забил, живого места не оставил.

- Шлюха. Она мне изменила. Мне друзья в салуне сказали, - начал оправдываться Бенни.

- Говорил я тебе, обожди с женитьбой. Кастелла индианка, а индейцы на многие вещи смотрят по-другому. Плюс она почти девочка, сколько ей? 19? Ясное дело - молодая, симпатичная, в городе. Ты целый день на работе. Конечно с ней будут флиртовать, а чего ты ожидал?

- А что я должен был делать? Смотреть на всё молча?

- Вот дурашка! Поговорил бы с ней. Ну, синяк бы поставил, чтобы крепче любила. Или выпорол её разок слегка. В конце концов, уж если разобраться с ней по-хорошему не можешь, вернул бы её обратно племени и развёлся, делов-то. Но убивать зачем? И знай, она тебе не изменяла. Я твоих собутыльников нашёл и тряхнул хорошенько. Они признались как на духу, что всё напридумывали, чтобы тебя поддразнить. Тоже мне, друзья называются.

- Что мне делать? Что мне делать, отец? Я виноват. Я понимаю. Но если я вернусь, мне крышка. А мне всего лишь 22 года, я хочу жить, - заплакал юноша.

- Сынок, - обнял его депьюти. Я плачу вместе с тобой. Ведь каждый из вас, моих детей, как перст мой. Усеки хоть один, а болит всё тело и душа. Мы поедем вместе назад, но сдашься властям ты сам. Явка с повинной смягчает наказание. Я человек гордый, но я паду в ноги судье, и буду просить о снисхождении для тебя. Я потрачу всё, что у меня есть, до последнего цента, но я найму тебе лучших адвокатов. Ясное дело, какой-то срок тебе дадут, но виселицы ты избежишь, это я тебе обещаю.
.........................................................................................................................................

- Учитывая молодость, явку с повинной, ручательство и большие заслуги вашего отца, я приговариваю вас, Бенджамин Ривз, к пожизненному заключению в Форте Левенворт, дабы вы могли тяжким трудом и молитвой искупить свой грех за отнятую жизнь, - произнёс судья и ударил молотком. - Можете проститься с родными.
- Вся жизнь. Вся жизнь. Вся жизнь, - бился Бенни в объятиях Бэса. - Спасите меня, отец.
- Бенни, - шептал Бэс. - Главное, ты остался жив. Веди себя хорошо в заключении. Я буду постоянно навещать тебя и каждый год, клянусь, я буду подавать прошение о пересмотре дела, сколько бы это ни стоило.
- Отец, отец, отец... Спасите... - кричал осуждённый, когда его уводили бейлифы.*
..........
- Ох... - тяжко вздохнул Бэс, и уткнулся лицом в шею своего коня. - Великую плату взымает с меня Господь, видимо за то, что Он хранил меня от опасностей и смерти долгие годы. Сначала Он забрал у меня Нелли, после 32-х лет брака. Я даже проститься с ней не смог, ибо был далеко, у Красной Реки. Потом забрал мою доченьку, красавицу Лулу. Бедняжка так страдала от проклятой эпилепсии. Затем Он взялся за отпрысков моих мужеска пола. Роберт, мой первенец, надежда и опора. Храбрец, силач, умница. Каким замечательным напарником он был у меня два года! Мог бы стать преотличным депьюти, но у него не лежало сердце к профессии, ведь он с детства любил поезда. Ушёл работать на железную дорогу и там погиб в нелепой аварии, оставив вдову Мэри и двоих малых детей, причём внук - калека с кривой ножкой. Бэс, мой младшенький - тоже умер, в юных 13 лет, совсем не успев пожить. Гомер, ему всего 20, но он смертельно болен. Чует моё сердце, что и ему немного осталось. Ньюланд уже отсидел свой срок в Арканзасе за нападение. И Эдгар - вот беспутное дитя! - тоже отсидел свой срок там же.

- Ах, Бенни, Бенни. Хороший же ты был мальчик, добрый, весёлый. Ведь я помню твоё первое слово, и твой первый шаг, и первую рыбу, что ты поймал, и как мы покупали тебе первую шляпу. Как я был рад, когда ты взял ремесло в руки и как радостно было мне слышать от людей, что ты лучший цирюльник в городе! Как же я ждал от тебя внуков!

- Что я наделал? - спрашивал себя в сотый раз депьюти. - О Господи, как горит душа моя. Ведь я мог спрятать тебя, сынок. Мог бы довести до мексиканской границы, а там рука американского правосудия не достала бы тебя. - и Бэс надолго замолчал.

Конь, словно чувствуя боль хозяина, потёрся головой о его плечо. Наконец, Бэс выпрямился. Ополоснул лицо водой из фляги и вытерся платком. Потом, ещё раз огляделся вокруг. В амбаре никого не было, никто не видел его горя и слабости.

И депьюти, словно ставя точку под своими сомнениями, громко произнёс:
- Нет. Я не мог поступить иначе. Ведь я Бэс Ривз. И я служу Закону.

* Каждый год, Бэс Ривз подавал просьбы о пересмотре дела. Через 11 лет (уже после смерти Бэса), губернатор штата Оклахома помиловал осуждённого. Выйдя на свободу, Бенни стал примерным гражданином и больше никогда не нарушал закон. Много лет он проработал официантом и поваром в кафе, окончательно завязал с алкоголем и азартными играми, и начал регулярно посещать церковь. В 1917-м Бенни женился во второй раз.

Часть пятая - Вся Тяжесть Закона

- Кретин! Осёл! Размечтался, губу раскатал. Ты что о себе вообразил, дурак? Запомни раз и навсегда - ты старый, безграмотный негр, и ничего больше, - так издевался над собой депьюти. Точнее, уже не депьюти.

- Побрился, сапоги начистил, новый галстук повязял, разоделся, как павлин. - продолжал он самоистязание. Ведь так хотелось выглядеть презентабельно, что потратил всё утро на гардероб, даже не позавтракал. - Шут гороховый, ты чего ожидал? Что тебя обнимут? Наградят? Предложат какую-то звучную должность? Нет, братец, верно говорят, каждый сверчок знай свой шесток.

Он уже давно позабыл, как это - жить без звезды депьюти на куртке или рубашке и посему чувствовал себя нагим. Обида и горечь душили Бэса. Ведь совсем недавно, какой-то час назад, он мчал как на крыльях, полный радужных мыслей. Вчера вечером посыльный доставил сообщение, что утром надо прибыть в офис маршалла для важного разговора.

Сердце пело от радости. Ах, как он ждал этого дня! Тридцать два с половиной года прошло с того памятного разговора по душам с Судьёй Паркером, а он до сих пор помнит каждое слово. Вот уже сколько лет мечта судьи была и его мечтой. И вот, наконец-то, после долгих подковёрных игр, появился штат Оклахома, а Индейская Территория перестала существовать. Эх, как жаль, не дожил Паркер, умер одиннадцать лет назад, вот бы он порадовался! Раньше и не задумывался как-то, они же с судьёй одногодки. Сам он и зимой и летом в тяжёлых разъездах, часто ходил по самому краешку, и - жив до сих пор. Судья же заседал в своём кресле, казалось бы, куда проще. Видимо тринадцать с половиной тысяч судебных процессов, восемь с половиной тысяч осуждённых на разные сроки, и сто шестьдесят смертных приговоров за двадцать один год сыграли свою роль.

Да, тридцать два с половиной года с тех пор как принёс присягу и стал депьюти маршалла - это срок. За это время изъездил десятки тысяч миль, рисковал собой сотни раз, арестовал и доставил на суд более трёх тысяч человек. Правда, надо сказать в последнее время стало куда полегче, уже репутация стала работать на него.

Вот скажем, пару лет назад, толпа хотела линчевать одного парня. Вовремя же он появился. Когда направил своего жеребца на толпу, даже самые разъярённые крикуны моментально заткнулись. Снял верёвку с несчастного и повёз его к судье. Никто даже слова протеста не пикнул.

Или ещё пример - в Бреггзе в очередной раз сцепились банды белых и негров. Казалось бы, весь город разнесут. Так ничего - поехали вдвоём, он и ещё один депьюти. Арестовали целых 25 человек. Бузотёры как их двоих увидали, сразу револьверы и винтовки побросали, ибо знали - против Бэса им ничего не светит.

Нет, конечно, не всё так просто, и стрелять до сих пор приходится. Вот скажем, всего восемь месяцев назад в Маскоги появились банда негров. Заявили, что они дескать анархисты из Объединённого Социалистического Клуба, частную собственность не признают и имеют право забрать себе любое помещение в городе. Мало того, не только сказали, но и захватили целое здание, выкинув хозяина и съёмщиков. Ясное дело, послали констеблей разобраться, частная собственность - это свято. Бедолаги Джон Колфилд и Ги Фишер пошли в открытую, всё честь по чести, хотели решить вопрос миром, так нет, эти скоты начали стрелять. Раненый Фишер смог отойти, а вот Колфилду не повезло, ранили его тяжело и оставили в открытом месте, в качестве приманки.

Ой, что тут началось, целая битва! Маршалл Бад Ледбеттер позвал своего депьюти, Пола Смита, решать вопрос, потом и другие подтянулись. Сначала Бад подстрелил двоих. Потом Пол ещё одного. Но вот незадача - один из проклятых анархистов так удачно засел на вышке, что прижал всех. Отличный стрелок оказался - что есть, то есть. Но и на анархиста управа нашлась. Молодчага Бэс, не сплоховал, под пули не полез, смысла нет. Зато забрался на другую вышку, за целых тысячу триста футов, выждал момент, хорошенько прицелился, и Винчестер не подвёл, вплепил пулю паршивцу прямо в шею. Ну, дальше просто, ещё пару-тройку особо упрямых анархистов парни подстрелили, а целых семь сдались. Серьёзная заварушка получилась.

Вообше-то, желающих убить депьюти немало, уж сколько раз пытались, со счёту сбился. Последний раз, год назад, в ноябре 1906-го, кто-то дерзкий устроил засаду, еле-еле выкрутился. Но в целом грех жаловаться. За три с лишним десятка лет, при такой службе - и ни одного ранения. То, что в бедро - так оно не в счёт, ведь это было не на службе. Очередной молодой задира в баре начал буянить. Попытался усмирить его, так тот выхватил револьвер и выпустил пулю. Потом, уже когда врач осматривал труп наглеца, сказал вместо панихиды: "Многие стреляют быстро. Многие стреляют метко. А стрелять быстро и метко дано не каждому."

Мрачные мысли снова вернулись, и Бэса аж затрясло от гнева. Эх, интересно, что бы сказал Исаак Паркер по поводу тогo, что произошло сегодня утром? Ведь этот напыщенный чинуша в новеньком сюртуке прямо с порога заявил ему, лучшему депьюти всей Индейской Территории, без малейшего стеснения, следующее:

- Мистер Ривз, Территории больше нет, а дикие времена остались в прошлом. Отныне мы штат Оклахома. А по законам штата, негр не может быть депьюти маршалла. Будьте добры, сдайте вашу звезду. Окончательный расчёт можете получить у клерков в бухгалтерии.

Бэс смутно вспоминал, что он в шоке что-то залепетал, пытался что-то объяснить, но этот хлыщ заявил:

- Мистер Ривз, я лишь выполняю указание губернатора Хаскелла. Ваши сантименты оставьте при себе, мне они не интересны. Вашу звезду, пожалуйста.

Бэс осёкся, и дрожащими, плохо слушающимися пальцами отстегнул звезду. Он чувствовал, что как будто вырывает из груди своё сердце.

Чиновник пометил галочкой какую-то строчку в списке, и равнодушно бросил звезду в ящик стола. Потом подписался на какой-то бумажке и протянул её Бэсу.

- Не забудьте зайти в бухгалтерию, - сухо повторил он. - Они сегодня работают до трёх.

Бывший депьюти хотел было сказать что-то веское, чтобы этот сосунок понял, что звезда депьюти - это не просто кусочек металла, который он забрал. За этой звездой стояло такое, что чиновнику и не снилось. Но слова застревали в горле, а глазах стало темно. На ватных ногах Бэс вышел из здания, полностью забыв про расчёт.

С трудом он взобрался на лошадь. Мысли путались настолько, что Бэс даже не знал, куда и поехать. Салуны ещё закрыты, рано слишком. Никого из товарищей депьюти видеть не хотелось, а слушать их соболезнования тем более. Домой тоже не тянуло. Уинни неплохая жена, из Чероки фридменов*, и готовит неплохо, и шьёт недурно. В доме нужна хозяйка, как ни крути, вот он и женился во второй раз, но поговорить с ней не о чем. Жалко Нелли уже нет. В который раз за последние несколько лет он понял, как сильно он любил её, свою первую жену.

Были женаты тридцать один год, и, пожалуй, он ни разу не сказал, что любит её. Вроде несколько слов всего, а как-то всё той правильной минуты не находилось. Сначала тяжёлые времена были, ведь начали с нуля, с первого вбитого в землю кола. На холод и голод ни разу не жаловалась, принимала как должное. Надо ставить ограду, таскать брёвна, клеймить телят - так она всегда рядом. Из ничего ужин сварганит, из бесформенных тряпок одежду сошьёт. Ежели лихие люди к ферме подъезжали, знал - за его спиной есть та, кто прикроет, ведь ей на прицел лучше не попадаться.

Надо - уезжал на сколько требуется, и не беспокоился, Нелли баба что надо, обо всём позаботится. А как она с такой оравой детей справлялась, даже и не задумывался как-то. Надо же, вроде три десятка лет вместе прожили, а так и не поговорили о многом. Всё о каких-то житейских мелочах. Да, бывал с ней груб, но жизнь такова, не до сантиментов. Главное же знал - сколько бы его не было, когда бы он ни вернулся, его всегда ждут. Пока десять лет назад он не приехал домой, а она его не встретила. Проклятый рак съел её за всего несколько месяцев, пока он объезжал Территорию, от Форта Гибсона до самых окраин. Так и не удалось с ней попрощаться.

Погружённый в свои мысли, Бэс почти не управлял конём и даже не особо обращал внимания, куда тот держит путь. Когда же он наконец поднял голову, то осознал, что уже выехал из города и находится у Эйдженси Хилл. Давненько он не бывал в этом месте. Через ограду виднелся небольшой опрятный домик, к которому парочка рабочих бодро делали пристройку. Он уже тронул коня, дабы двинуться дальше, когда его окликнули:

- Доброе утро, Мистер Ривз.

Он повернулся и увидел пожилую, скромно одетую женщину на крыльце.

- Мэм, - и он наклонил голову, приподняв шляпу. Однозначно, где-то он видел её раньше, но никак не мог припомнить где. Город за последние годы так разросся. Если всего лет пять-шесть назад во всём Маскоги было чуть поболе четырёх тысяч жителей, то сейчас цифра стремительно близилась к двадцати тысячам. - Прошу прощения, не помню вашего имени.

- Алиса Робертсон. Впрочем, мы никогда не были представлены, - улыбнулась она.

- А откуда же вы меня знаете?

- Во-первых, вы личность известная. А во-вторых, я главный почтмейстер города, точнее постмистресс, и по долгу службы знаю всех, кого стоит знать в городе. Хотя к вам письма почти не приходят, - снова улыбнулась дама.

- Леди, и на таком ответственном посту? - удивился Бэс. - Ой, простите, - резко прервал он себя, поняв что ляпнул бестактность.

- Ничего. Не один вы поражаетесь. Я - первая женщина почтмейстер в таком большом городе как наш во всей стране, - гордо заметила Миссис Робертсон. - Меня сам Президент Рузвельт выдвинул на эту должность.

- Да ну? - изумился Бэс.

- Мы старые знакомые. Он даже навещал меня несколько лет назад, когда был в Оклахоме. Мистер Ривз, вы выглядите уставшим, не хотите ли подкрепиться и чашечку кофе? Я думаю, это вам сейчас не помешало бы, - заметила она, окинув его острым взглядом.

Внезапно Бэс вспомнил, что с утра ничего не ел. Да, перекусить было бы кстати.

- Как-то неудобно, - замялся он.

- Было бы неудобно, а бы вас не пригласила. Проходите, завтрак уже почти готов, - засмеялась миссис Робертсон.

Они уселись на веранде за небольшим столиком. Почти сразу же высокая индианка вынесла еду - огромный омлет, щедрую порцию бекона, сыр, оладьи, несколько видов варенья, масло, графин с молоком, сливки и большой кофейник. Сама хозяйка ела немного, а вот Бэса больше уговаривать не пришлось.

- Очень вкусно. Давно так не ел. - похвалил он. - Как так получилось, что у вас еда и кофе были наготове? - спросил Бэс.

- В доме всегда должна быть еда, дабы предложить путнику. Так меня приучали родители с детства. Семьи у меня нет, а вот знакомых и друзей много, и они меня регулярно навещают в любое время. Когда я приехала в Маскоги, то прикупила землю и основала ферму. Конечно, она маленькая, всего 50 акров, но уже приносит небольшой доход. Так что, молоко, мясо, овощи и фрукты у меня свои. Я подумала, а почему бы мне не открыть кафе, где всегда открыто? Так что я готовлюсь потихоньку, вот начали пристройку делать. Думаю назвать кафе "Савокла"*. Вам нравится?

- Вы говорите на языке Криков? - удивился Бэс.

- Конечно. Я же местная, родилась и выросла среди индейцев. Мои родители были миссионерами у Криков, даже перевели Священное Писание на их язык. А дед мой был миссионером у Чероки. Так что я знаю индейские языки и вообще хорошо разбираюсь в их традициях.

- Прошу простить моё удивление, просто это необычно для белой дамы.

- Тут вы правы. К сожалению, хоть мы живём бок о бок, об индейцах многие знают совсем мало. Многие до сих пор в плену своих дурацких предрассудков, которые сами и выдумали. А я всю жизнь была связана с ними. Мне было всего 19 лет, когда меня наняли как специалиста в Индейское Бюро в столице. Я была там единственная женщина, а знала о своих подопечных раз в 10 побольше чем половина сотрудников-мужчин, - гордо заметила она. - А потом мне в этом Вашингтоне стало душно. Эти грязные сплетни, подковёрные игры, чопорные политики. И я решила приносить пользу в другом месте и стала учительницей в Карлайлской Индустриальной Школе, вы слышали о такой?

- Нет, если честно, - ответил Бэс. Он отвлёкся, и в памяти у него встал очень похожий разговор, который у него был тридцать два с половиной года назад. А тем временем миссис Робертсон продолжала:

- После Войны на Красной Реке и Войны с Сиу наше правительство договорилось с индейскими вождями, что те отправят своих детей учиться, дабы они американизировались. Никогда не забуду свой первый класс. У меня были в классе и индейцы Лакота, и Шаены, и Киова, и Пауни, и, даже не поверите, несколько Апачей. Разброс в возрасте был огромный, были совсем малыши, лет по 6-8. Были и взрослые мужчины, некоторые постарше меня, некоторые даже воевали в своё время с нашей армией. Но большинство были подростки, лет 13-15. С ними было непросто, но очень интересно. Это был прекрасный опыт, но меня тянуло обратно, на Территорию. Я и вернулась через пару лет.

- И чем занялись по возвращении?

- Да всё тем же. Помогла основать Миссию Ньяка* и стала учить индейских девочек. Женщинам вообще нелегко, а четверть века назад было ещё тяжелее, тем более индианкам. Я лет 20 преподавала и помогла основать ещё несколько школ. Потом меня назначили супервайзером всех индейских школ для племени Криков. Ну а теперь, я постмистресс Маскоги, о чём уже говорила. А теперь расскажите о себе, Мистер Ривз.

И Бэса словно прорвало. Впервые за много лет так срослось, что рядом был человек, с которым можно было поговорить о наболевшем, и было время, чтобы это сделать. Бэс долго говорил, а миссис Робертсон внимательно слушала и периодически подливала ему кофе.
................

- Ну, вот собственно и всё, - закончил свой рассказ Бэс. - Вышвырнули меня, как нашкодившего щенка, лишь за то, что я негр. Меня аж трясёт от несправедливости и обиды. За столько лет я привык решать свои проблемы сам, но тут я и поделать ничего не могу. Даже этот шут, что забрал мою звезду депьюти, по сути пешка, какой с него спрос? Они меня напрочь раздавили. И чем мне заняться, куда податься? Фермы у меня уже нет, я уже стар, да и заниматься ничем другим, кроме как ловить преступников, я не умею.

Миссис Робертсон вздохнула и помолчав с полминуты сказала:
- Соглашусь, с вами поступили неправильно. Но давайте уж начистоту, мы живём в непростом государстве. У нас многое надо бы исправить. Долгие годы одни притесняли других, забирая состояние, достоинство, а иногда и жизни. То англичане били голландцев, то французы англичан, а потом наоборот. Потом, когда мы стали страной, воевали с индейцами. Впрочем, и индейцы не были паиньками. И рабство у нас было, о чём вы преотлично знаете, причём рабами владели и белые, и индейцы и те же негры. А сколько тягот пришлось и приходится переносить ирландцам, евреям, католикам, китайцам - всё лишь потому, что они не такие как окружающие. А женщины? Ведь посудите сами, во многих штатах у нас до сих пор нету права голоса, и это вне зависимости от цвета кожи или религии.

- Я слышал, есть какие-то организации, что требуют дать женщинам право голосовать, только не помню, как они называются.

- Их много, и управляют ими феминистки.

- А кто они такие? - поинтересовался Бэс.

- Тупые курицы и круглые дуры, - не сдержалась миссис Робертсон. - Они требуют себе прав и привилегий, упирая на то, что они женщины. А это путь в никуда. Права и обязанности должны быть одинаковы у всех граждан, будь они мужчины, женщины, здоровые, больные, протестанты, католики, белые, чёрные, жёлтые, красные, и даже зелёные в крапинку. Если пойти у них на поводу, то рано или поздно появятся личности которые начнут зарабатывать на том, что они дескать "профессиональные" женщины, негры, или даже гомосексуалисты.

- Ха-ха-ха! - засмеялся Бэс. - Они что? Будут зарабатывать себе на жизнь не работой, а тем, что будут упирать на то, что они какие-то особенные, твердя об этом всем и каждому? И им кто-то будeт на это деньги давать? - это вы меня рассмешили!

- Недооцениваете глупость человеческую. Надеюсь, что я ошибаюсь, но будущее покажет. В любом случае - я знаю, вы обижены, и, хотя это плохое утешение - не одному вам тяжело, и не одного вас переехала эта бездушная государственная машина. Сейчас сделать с вашим увольнением ничего нельзя, но верьте, рано или поздно законы изменятся. Наша страна растёт, становится постепенно лучше, здоровее, и меняется к лучшему. До больших перемен в нашем возрасте мы, наверное, не доживём, а вот ваши дети или внуки, пожалуй.

- Знаете, а мне немного легче, как это ни странно, - заметил Бэс.

- Я объясню. Как вы думаете, почему вы выжили несмотря на опасности во многих передрягах и смогли арестовать 3,000 с лишним преступников за тридцать лет, без особого вреда для себя?

- Везло.

- Везёт сильнейшему. По-настоящему, вы побеждали потому, что вы сильнее и страшнее, чем все ваши противники. И за вами правда. А чем вам заняться? На таких людей, как вы, всегда есть спрос. Можете пойти работать телохранителем или сопровождать ценные грузы. Или вот, ещё лучше, можете пойти работать полицейским в Маскоги, там юрисдикция города, и этих дурацких правил не нанимать негров нет. Работа немного другая, но я уверена, вы справитесь. Если хотите, могу дать рекоммендацию.

- Полицейский - это отличная идея. Я знаю, с кем поговорить. Спасибо вам. Я, пожалуй, поеду. Сколько с меня за завтрак?

- Вы уже заплатили мне нашим разговором. До встречи, мистер Ривз.
......

Через несколько дней на главный почтамп города зашёл Бэс.

- Миссис Робертсон, добрый день.

Она с удовольствием взглянула на полицейскую бляху на его куртке и улыбнулась.

- Я рада за вас.

- Теперь я - полицейский. Я Бэс Ривз. И я снова Служу Закону.

* "Савокла" на языке Криков - "дом встреч". В 1910-м кафе "Савокла" было открыто официально и стало одним из популярнейших мест в Маскоги. Когда Алиса Робертсон выдвинула свою кандидатуру в Палату Представителей (она была второй женщиной, выбранной в Конгресс), то кафе "Савокла" превратилось в центр политической жизни Маскоги. В 1925-м году демократы, которые ненавидели миссис Робертсон за её деятельность в Конгрессе, сожгли и кафе "Савокла", и её дом.
** Индейцы хотели назвать новое место Миссия Робертсон, в честь Вильяма Робертсона (отца Алисы Робертсон), но семья Робертсон отказалась от этой чести, ибо хотели, чтобы миссия носила название на языке Криков.

Заключение.

Последние два года своей жизни Бэс Ривз служил патрульным полицейским. Маскоги быстро развивался и конечно, в нём росла преступность. Но репутация Бэса работала на него, и за всю службу не было ни одно случая нарушения законности во время его смены в его околотке.

Он умер 12-го января 1910-го года от хронического нефрита. На его похороны съехались самые знаменитые полицейские, шерифы и маршаллы Оклахомы, в том числе знаменитые Три Хранителя - Билл Тилгман, Крис Мадсен и Хек Томас. К сожалению, могила Бэса не сохранилась. Больших денег он не нажил, на момент смерти его состояние было примерно $500.

В 2011-м году, мост через реку Арканзас (между Маскоги и Форт Гибсоном) был назван в его честь. В 2012-м скультор Гарольд Холден создал статую Бэса Ривза, которую позднее установили в Форт Смит.

Многие считают, что Бэс Ривз послужил протипом знаменитого Одинокого Рэйнджера, героя радио и телевизонной передачи. Как знать, сколько детей слушая радио передачу и смотря телесериал приняли за основу своего жизненного кредо его заповеди.

Вот собственно и всё. Теперь и вы знаете историю Бэса Ривза, человека сo стальными яйцами и без страха в глазах. Человека, который Служил Закону.

Мечта по Павлову.

Год назад, возвращаясь домой из командировки, я оказался на маленькой станции Полушкино.
Станция как станция - с двух сторон лес и небольшая платформа с крохотным ларьком, у которого стоял бородатый мужик в выцветшей энцефалитке. Я присел на единственную скамейку и принялся ждать прибытия поезда. К счастью прибыл он вовремя, и я поднялся к себе в купе, где в соседях у меня оказались двое - пожилой пенсионер деревенского вида и молодой парень в тельнике, что ехали, по всей видимости, вместе.

Также в наше купе попал и мужик со станции, который, впрочем, не раздеваясь тут же залез к себе на верхнюю полку и заснул, отвернувшись к стенке.
Моё место было внизу, и я тоже прилёг, продремав так пару часов, и проснулся оттого, что поезд снизил скорость на подъёме.

Соседи не спали. Паренёк пил пиво, а пенсионер периодически зачитывал ему вслух какую-то цветастую газетку из тех, что продают в поездах.
Увидев, что я проснулся, он даже обрадовался новому слушателю.
- Или вот - обратился он уже к нам обоим - вот, послушайте:
«Вчера, в нью-йоркском ресторане «Нелло» российский миллиардер Абрамович оставил чаевые в размере пяти тысяч долларов. Стоимость самого обеда была в десять раз больше и половины этой суммы ушло на оплату алкоголя - несколько бутылок Шато Петрус и Кристал роуз» - старательно проговорил он незнакомые названия.

- Вот, еврюга! - восхищённо прокомментировал молодой - красава… это сколько ж такой коньяк в рублях?
- В рублях-то.. - пенсионер задумался - сколько, сколько? ..понятно, что дохера... сволочи…

Под этот обычный дорожный трёп я уже было приготовился вновь задремать, как вдруг сверху раздалось:

- Это не коньяк… Петрюс это вино, а Кристал - шампанское…. А вообще хороший ресторан…. итальянский…. это на Мэдисон - мужик сверху потянулся и зевнул.

- Ну, чего не знаем, того не знаем - пенсионер обиженно поджал губы, свернул газету и замолчал.
В купе наступила тишина. Парень в тельняшке тоже помалкивал, видимо, осмысливая услышанное.
Вскоре они оделись и вышли на своей станции, а мы остались вдвоём.

С часок ещё повалявшись, я решил поужинать купленной заранее лапшой быстрого приготовления и начал раскладываться на столике. Сверху выглянул оставшийся бородатый сосед, неодобрительно посмотрел на мою снедь, и принялся спускаться.
Оказался он моложе, чем мне показалось, лет, наверное, сорока с небольшим, с приятным лицом, темноволосый. Открыв свою сумку, он достал оттуда шмат сала, полкаравая хлеба, баночку со сметаной, кусок варёного мяса и пару яблок. Всё это деревенское изобилие он выложил на столик, придвинув мне.

- Ешь….
- Да у меня есть еда, спасибо.
- Это не еда - показал он на мой «Роллтон», потом снова покопался в своей сумке и достал оттуда бутылку «Русской» - позволим себе?

Я пожал плечами. Обычно я с незнакомыми людьми не употребляю, но тут вроде как соседи. Да и интересно стало, что за человек такой со мной едет, с виду бомжеватый, а в элитном алкоголе разбирается. Заинтриговал, честно говоря.

- Можно…

Сходив к проводнице за стаканами, мой попутчик отвинтил крышку и разлил нам по два пальца. Мы чокнулись, выпили, и он протянул мне руку:

- Лёня…. давай на ты…
- Давай…

Через час после ужина, когда с водкой было покончено, и мы просто сидели, сонно болтая и глядя в окно, я не выдержал:
- Слушай – говорю - Леонид…. А ты как так всё про Нью-Йорк знаешь.. и про вино?
Он поморщился и я поспешил прибавить - если не секрет, конечно…
- Да не секрет – махнул он рукой - просто мне иногда кажется, что это и не со мной было, забывать стал.… А, впрочем, если хочешь - слушай, делать нам всё равно нечего….

Вот эту его историю я вам далее с его слов и пересказываю, лично мне она показалась занятной. Рассказывал он довольно долго, я же передаю то, что запомнилось.

В девяносто третьем Лёня свалил из родного Питера в Германию. Помогли отцовские немецкие корни. Свалил особо не раздумывая, да и что в те времена было в России? Очереди, криминал, ларьки, безработица. На «Ленинградском Северном» где раньше он работал специалистом по отладке, по три месяца задерживали зарплату и ему пришлось уволиться. Тогда, на фоне всего этого, практически любая загранка считалась раем. Год, пока готовились документы, подрабатывал дворником и ходил на курсы английского, научившись довольно прилично на нём общаться. Немецкий, который учил ещё в школе, он штудировал самостоятельно и, в принципе, к отъезду мог уже сносно разговаривать на двух языках.

После лагеря для переселенцев попал он в город Лейпциг, где ему повезло буквально через пару недель устроиться на недавно там открытый новый завод БМВ. Приняли его, учтя прошлую профессию, в отдел контроля и приемки ходовой части автомобилей, который располагался почти в конце конвейерной ленты. Работа, в общем-то, оказалась несложной, хоть и несколько монотонной. Спасала привычка, полученная им за время работы на «Ленинградке».
Трудился он сам по себе, общаясь лишь со своим мастером. В сборочных цехах работали, в основном, турки и другие мигранты, а самих немцев представляло лишь белобрысое кабинетное начальство различных уровней, да несколько инженеров по наладке оборудования.

К работе он начал уже привыкать, но где-то через пару месяцев работы произошло событие, изменившее его жизнь. На завод приехала делегация из нью-йоркского филиала продаж. Компания БМВ часто применяет встречные практики работников различных уровней всех своих заводов и представительств. К ним в цех на три недели определили симпатичную и улыбчивую американку Джун, не знавшую ни слова по-немецки. Нисколько не смущаясь языковым барьером, она добросовестно вникала во все перипетии сборки и доводки автомобилей, общаясь, главным образом, лишь с Леней, имевшим, вполне понятный разговорный английский.
Мастер, поняв, что таким образом ему не нужно самому нянькаться с янки, их общению не препятствовал, лишь раз, для порядка, проронив ему, нахмурившись - бабник...

Сам же Леня ничего лишнего себе в общении с Джун не позволял, хотя и допускал, что он ей нравится. Несколько раз они вместе с ней сходили поужинать в кафе, по выходным выбирались в музеи и в городской зоопарк, но вёл он себя с ней достаточно дружелюбно и корректно.

После окончания своей практики Джун улетела домой, а ещё через три недели Лёню вызвали к заводскому начальству. Там замдиректора завода лично известил его, что в рамках программы БМВ по ротации персонала он рекомендован директором американского департамента вип-продаж мисс Джун Вудд к работе в одном из его нью-йоркских подразделений. Подразделение это называлось отделом имиджевой рекламы.
Причём тут реклама Леня тогда до конца не понял, но осознал, что американцы готовы предоставить ему рабочую визу на год с правом продления. Годовой заработок и суммы бонусов были подробно прописаны. Леня попытался перевести все эти цифры в марки и выяснил, что сумма годового дохода указанная в контракте почти в два раза превышает его нынешнюю зарплату. Но и без этого он был сразу готов согласиться. Ведь Америка среди эмигрантов всегда имела особый манящий и притягательный статус.

Вот так, менее чем через год, после отъезда из России Лёня и оказался в Нью-Йорке, прямо с аэропорта отправившись в офис к Джун. Встретила та его приветливо, всё так же радостно улыбаясь, с той лишь разницей, что улыбка каким-то неуловимым образом стала официальной. Сразу перейдя к делу, она принялась объяснять ему суть его будущей работы.
Автомобильный имиджмейкеры, пояснила она, это те люди, которые формируют спрос на вип-продукцию БМВ. Целевая группа покупателей - элита, богачи, снобы. Вот для них и создаётся тот самый визуальный образ агрессивной статусности, который присущ их марке. Людям обычно свойственно проецировать на себя то, что они видят вокруг и их задача лишь подтолкнуть их к этому. Как при покупке сигарет курильщик подсознательно ассоциирует себя с ковбоем Мальборо, так и любой толстосум, выложивший кругленькую сумму за роскошное авто, покупает вместе с ним и ореол успешного состоявшегося человека, каковым все вокруг и считают их владельцев. По крайней мере, сам он так думает.

Одним словом, будущая Лёнина работа заключается в том, чтобы этот самый ореол с помощью различных приемов и создавать.
Отбираются соискатели, в первую очередь, по внешним данным, но внешность тут не играет главную роль. Человек должен быть креативным, коммуникабельным, образованным и обладать хотя бы начальными актерскими способностями, для выявления которых он проходит ряд тестов.
Существуют специальные курсы на базе департамента в Нью-Джерси, где кандидат на эту должность в течение двух месяцев интенсивно обучается навыкам своей редкой профессии. Жильём его обеспечивает компания, квартиры обычно подбираются здесь на Манхэтенне.

Конечно, Лёня на всё согласился, хотя не очень-то тогда и представлял, чем ему придётся заниматься.

Учёба и в самом деле оказалась весьма напряжённой. Каждый день Лёня слушал уроки по искусству и моде. Осваивал актерское мастерство, которое преподавалось профессиональными преподавателями. Хореограф ставил ему осанку, походку, жесты, позы. Специальный визажист показывал как пользоваться мужской косметикой. Стилист учил одеваться, велев забыть о магазинах готового платья и заказав ему несколько костюмов у портного. Инструктор по вождению показывал город. Для поддержания хорошей формы к его услугам были бассейн и тренажерный зал.

Спустя два месяца, в его полное распоряжение поступил новый автомобиль представительского класса, и Лёня вышел на работу.
Теперь в его обязанности входило посещение тех мест, где обычно проводит время небедная публика - брендовые магазины, выставки, презентации, показы мод, которых в Нью-Йорке всегда великое множество.
В первой половине дня это были магазины на Пятой или на Мэдисон авеню, какие-то флагманские бутики в Сохо. К ним он должен был подъезжать на своей «семерке», умело там парковаться, солидно выходить из машины и направляться в магазин.
На особой карте у него лежали деньги, которые он мог тратить на покупки, набор которых прописан специальным регламентом.
Выход из магазина был не менее зрелищным, чем подъезд к нему. Лёня подходил к машине, ставил пакеты в багажник или небрежно бросал их на сиденье рядом с собой. Затем красиво садился, надевал очки, и плавно трогался с места, всем своим видом излучая спокойствие свойственное состоявшимся людям.

Ужинал он в одном из рекомендованных ресторанов, точно также обустраивая свой подъезд и убытие. Правилами разрешалось пригласить на обед одну спутницу, счёт на которую также оплачивался департаментом. Обычно он приглашал понравившихся ему девушек-моделей, благо, в тех местах, которые Лёня теперь посещал, их было предостаточно. В том числе и тех, кто явно охотился на потенциальных женихов-богатеев. Таких Лёня научился определять достаточно быстро по их какому-то оценивающему взгляду на собеседника. В чём-то, кстати, ему было проще с этой категорией профессионалок, по сравнению с теми обычными женщинами, которых он приглашал на обед. Перед ними он все равно испытывал какое-то чувство неудобства, поскольку изначально понимал, что он их, по сути, использует.

После ужина, как правило, они ехали в один из известных ночных клубов, где пару часов пили коктейли либо танцевали.
Отъезд от ночного клуба подразумевал несколько иную постановку. Выходя из него на глазах очереди стоявших у входа, Леня изящным жестом открывал дверь спутнице, уверенно садился сам и тотчас заводил авто. После чего добавлял газу, с визгом трогался и исчезал, оставляя лишь черный дымящийся след на асфальте. По замыслу маркетологов компании не менее глубокий след оставался и в душах потенциальных покупателей - в основном мажористых сынков, приведших своих подружек-анорексичек в очередное модное место….

Напоминаю - это было начало девяностых.
Когда Лёня звонил друзьям в Питер, рассказывая о своей нынешней жизни, то многие просто не верили в то, что он рассказывал. Да и как в такое можно было поверить? Их знакомый, который ещё год назад работал дворником, сейчас живёт на Манхэтенне, ходит в костюме с галстуком, зарабатывает кучу денег, гоняет на БМВ последней модели и водит ужинать моделей в самые именитые рестораны Нью-Йорка.
В любом случае, все ему жутко завидовали и сходились во мнении, что Лёня вытащил свой счастливый билет, получив всё то, что тогда у нас и ценилось: бабло, хату, тачку, девок, всё…. Немало людей в те времена, не задумываясь, всё бы отдали, чтобы так пожить.

Так вот Лёню хватило на полгода такой работы.

Первое время у него была просто эйфория. Он даже и сам поначалу не верил своему фарту. Он в Нью-Йорке! В городе, неограниченных возможностей, где бьётся сердце мира! Где любой из прибывших может запросто поймать свою удачу! А ему уже повезло!
С Джун они виделись довольно часто. Как-то само собой их отношения стали близкими и теперь Джун пару раз в неделю оставалась у него ночевать. По выходным они вместе выбирались прогуляться в Центральный парк или какой-нибудь из многочисленных городских музеев. Всё было хорошо.

Но, начиная где-то с третьего месяца, Лёня начал ощущать некое скрытое беспокойство. Откуда оно появилось было совершенно непонятно - ведь всё вроде было ровно. Здоровье его было в порядке. Ностальгия его особо не мучила. Работа по-прежнему была лёгкой и праздной. На премьерах и модных показах он уже перевидал кучу мировых знаменитостей, а с некоторыми даже успел познакомиться. Пошитые по индивидуальному заказу костюмы сидели великолепно. Деньги еженедельно капали ему на карточку. С Джун всё складывалось хорошо, и она уже даже планировала познакомить его со своими родителями.

Но вот как-то всё стало не так, куда-то напрочь пропал душевный баланс. Лёня вдруг начал просыпаться по ночам и по несколько часов бодрствовать, отгоняя от себя пугающее осознание полного нежелания вставать и ехать на работу. Приходилось пару-тройку раз наливать себе «Дениэлса», чтобы хоть ненадолго заснуть.
Так он вытерпел ещё пару месяцев, из-за всех сил уговаривая себя не маяться дурью, а продолжать работать. Всё было бесполезно. Всё чаще он старался уехать домой пораньше и добраться до виски, иногда прихватив с собою какую-нибудь спутницу.

По прошествии полугода своей работы в должности автомобильного имиджмейкера Лёня не выдержал и на две недели забухал в чёрную.

На этом его карьера в БМВ закончилась. Джун, застав у него с утра какую-то очередную подружку, попросила вернуть ключи от машины и ушла, хлопнув дверью. На следующий день с ним ожидаемо расторгли контракт и попросили съехать с квартиры.

В Нью-Йорке Лёня прожил ещё полгода, перебравшись в бруклинский хостел и перебиваясь случайными заработками. Что с ним, собственно говоря, происходит, он и сам тогда не очень-то понимал.
Как-то раз в ночном баре он разговорился с одним полуспившимся доктором-канадцем, бывшим психиатром из Галифакса, которому он и изложил свою историю. Тот выслушал его с интересом, а после охотно и подробно прокомментировал.
По его словам, Леня не смог пережить то состояние гомеостаза, что так прекрасно поддерживают животные при наличии у них воды, еды и тепла. Всё это компетентно описал русский профессор Павлов, считавший, что только неспособность жить в гомеостазисе и отличает человека от животного. Другими словами, человек, в отличие от животного, долго жить без проблем, увы, не может.
И, как это не парадоксально звучит, но именно потому, что в его жизни всё было ровно, Лёня и не смог это вынести, лишившись в итоге физического и душевного равновесия.

Потом его виза кончилась и Лёня, устав мучиться от пьянства и безделья, решил, что заграницы с него хватит, и двинул обратно в Питер. Перед отъездом он набрался смелости и позвонил Джун, чтобы напоследок извиниться и проститься. Отреагировала та довольно холодно, сказав, что уезжает он абсолютно правильно, и что по её мнению, русские вообще должны жить у себя дома, среди героев Достоевского. Потом попрощалась, попросив больше ей не звонить.

Дальше всё было просто. Лёня вернулся в Питер. Через год он женился, а ещё через пару лет они с женою подались к тёще в Полушкино, где сейчас он и трудится за председателя. А также за зоотехника и за ветеринара. И за пастуха, если надо. Короче, за всех. Работы видимо-невидимо, так что никакой гомеостаз мне и не светит - закончив рассказ, довольно засмеялся мой попутчик, и мы стали укладываться спать.

Утром он вышел, крепко пожав мне на прощанье руку, и я остался один. Так один я и доехал, глядя в окно и думая, что всё-таки любопытно как-то всё на свете устроено.
Вот сейчас, это ж просто наша национальная идея нынешняя - что-нибудь заработать или спереть, сдать это в аренду и ничего не делать. У меня, к примеру, куча знакомых о таком мечтают.
А несколько приятелей уже так и живут, кто в Испании, кто в Тайланде. И верят, что судьбу обманули. Или делают вид, что верят, по крайней мере.

Может от человека зависит? Лёня вон Полушкино выбрал. И вроде доволен.

Наша фирма разрабатывала и печатала годовой отчет одного из клиентов -
"Хантымансийскокртелекома". Телеком компания крупная, известная, поэтому
на отчет денег не пожалели и к разработке дизайна было привлечено дизайнерское
бюро. Основная идея дизайнеров, нашедшая отражение в отчете - связь дело
интернациональное. Поэтому фотографический ряд представлял из себя говорящих
по телефону людей разных национальностей на фоне известных видов - Большого
театра, небоскребов Манхетена, Лондонского Биг-Бэна и т.д. Просматривая готовый
отчет, я нашел в нем одну скрытую шутку (думаю получилась она случайно):
под фотографией Римского Колизея располагалась статья "Стратегия развития".
Все это выглядело напоминанием, что всякое развитие рано или поздно приводит
к руинам.
Доставить отчет нужно было к собранию акционеров в Ханты-Мансийск, куда кроме
меня из Москвы летел представитель холдинга "Связьинвест". Бывший директор одного
из таких вот телекомов, теперь на пенсии, служит представителем в регионах,
мотается по стране, пьет водку с нынешними директорами и привозит ц. у. из Москвы.
Я показал ему эту шутку еще в самолете, расчитывая что он посмеется вместе со мной,
но его реакция оказалась довольно неожиданной - внимательно рассмотрев фотографию
Колизея, он изрек:
- А я что-то такого здания в окрестностях Ханты-Мансийска не помню ...
Я сначало подумал - шутит! Но нет, вполне серьезен и смотрит на меня так
вопросительно. От растеренности начинаю мямлить, что это вообще-то в Италии ...
- Ах да, - прерывает он меня, - они же на итальянском оборудовании работают.
Но это еще не все!
Попав на гостиприимную Ханты-Мансийскую землю, заходим в кабинет директора Телекома.
И этот представитель Связьинвеста, естественно, раньше меня пытается показать
директору, какую шутку в отчете мы допустили, снабжая это таким комментарием:
- Стратегия развития, а фотография итальянской ПОСЛЕВОЕННОЙ разрухи!!!
Видимо, ничего более выдающегося, чем разрушенное здание Рейхстага, он в жизни
не видел.
Хотя с другой стороны, может, разруха-то действительно послевоенная, вот только
война была давно и видимо с варварами.

"Плачет от счастья главный тренер шведов! Ан нет, это просто кто-то из помощников попал ему пальцем в глаз..."
Из спортивного репортажа.

Не байка, а скорее причта или быль, кому как нравится.

Начну с совсем былинных времен, когда Егор Гайдар сумел все-таки продвинуть свою теорию "Шоковой терапии" и убедил всех, что "Рынок сам все организует" (доктрина свободного рынка).
И это, сука, доктор экономических наук! Ага, взял и на "раз-два" сам организовал... Причем при почти полном отсутствии, в тот момент, хотя бы какой-либо внятной налоговой системы, для пополнения бюджета. В итоге получили гадкую смесь дикого капитализма и системного финансового кризиса, когда почти половина населения, чтобы как-то выживать, стала торговать чем придется, а другая четверть их "крышевать". И была еще тонкая прослойка, которая беззастенчиво разворовала самые прибыльные отрасли бывшего Советского союза. Одни залоговые аукционы чего стоили. Когда за деньги же государства приобретались в частную собственность ведущие предприятия и прочие заводы-пароходы. Но речь, впрочем, не об этом.

На одном из таких возникших стихийных рынков, где торговали всем и вся, и которых в России насчитывалось уже миллионы, один деятель подсуетился и поставив прилавки с навесами - стал взимать арендную плату с продавцов. А что? С администрацией района договорился, а место очень хорошее, большая транспортная развязка на пересечении маршрутов в несколько спальных районов. Рынок получился не очень большой, мест сто всего, но арендная плата разумная и место можно было ежедневно оплачивать - и у него поперло.

Пришли к нему почти тут же парни в кожаных куртках с широкими плечами. Давай мол делиться. А тот говорит: Делиться конечно буду, но немного, ведь чего вам мои "три копейки", вон смотрите сколько торгашей на рынке, с них и берите...
Поставили тогда парни на этом рынке своего братка, чтобы собирал ежедневно "на крышу" с каждого места по 100 рублей (цифра условная, чтобы вас не путать и самому не путаться со всеми этими прошедшими инфляциями, девальвациями и прочими деноминациями).
Браток так себе, из шестерок, но мгновенно смекнул мазу и стал собирать сразу по 150 рублей, справедливо рассудив, что бригадиру и бригаде сейчас совсем не до него, со всеми тогдашними разборками со стрельбой, там куски много жирнее делятся и крышуются... Ну, капает какая-то копеечка с небольшого рынка и ладно. А для продавцов сумма совсем не маленькая, но что делать, зубами скрипят, но платят.

Через какое-то время браток уже серьезно "поднялся", цепь златую в палец толщиной нацепил, гайки на пальцах, джип прикупил, "забурел" и вроде, как самому уже "западло" по прилавкам шариться, с коммерсов дань невеликую сшибать - привел он "помощника", приезжая сам только раз в несколько дней "бабосы" снять. А тот тоже парень не промах, через какое-то время поднял планку сбора до 200 рублей. Ну, вы поняли...

Коммерсанты, понятно, эти дани в цену товара заложили... И поток покупателей с каждым днем все меньше и меньше, цены то выше значительно оказались, чем во многих других местах. Стали места на рынке пустовать, кто разорился, кто на другие ушел.
И поехал тогда арендодатель к бригадиру: Чего же вы черти творите? Там разобравшись, братков этих на разбор потянули, но те одним местом жаренное почувствовав, в бега подались. Назначили нового, уже с жестким контролем, но вот конечный размер дани уменьшать не стали, не по понятиям это как-то. Бизнес на рынке вскоре совсем умер. Стали на этом месте строить 3-х этажный торговый центр, но чего-то не заладилось... И еще долгие годы стоял пустой каркас, как памятник злополучному кондовому дебилизму....

Думаете это только у братков так было?
Тоже давно. Привел, как-то учредитель ко мне своего родственника. Возьми мол брата двоюродного на должность управляющего несколькими магазинами. Глянул на мою недовольную рожу, отвел к себе в кабинет.
- Да я сам все понимаю, но не смог отказать тетке, присмотрись к нему, может будет толк. И тебе карт-бланш в руки, не пойдет, так откажи потом с чистой совестью, я и слово не скажу, но попробуй... - и вот нахер мне эта родственная мина замедленного действия? Про нечто подобное я уже писал: https://www.anekdot.ru/id/988190/

Хотел я его с месяцок подержать, да потом отказаться, в пользу, найденной к тому моменту, лучшей кандидатуры, но, честно говоря, закрутился, а ведь даже присматриваться и придираться особо не пришлось. Когда у него после обучения и экзамена уже подходила к концу стажировка, пришел он ко мне в кабинет на "деловой" разговор:
- Я тут помощника себе нашел...
- ?!! - я, мягко сказать, ох... (был ошеломлен). И ведь даже не сомневается, что его самого на работу уже взяли.
- Классный парень, во всем разбирается, я ему уже все показал...
- У нас по штатному расписанию нет такой должности.
- Да ты не парься, я ему сам платить буду, из своей зарплаты. Половину. Вам то какая разница?
- А тебе это зачем?
- Ну, он работать будет, а я пока другую тему замутить хочу, есть тут наметки... - и такая наивная, святая простота... и неподдельная уверенность во взгляде. Типа зацени, как четко я придумал.
- Неужели такие бывают? - огорошенно подумалось мне. Надо было лично экзамен после обучения принимать, поди девки из отдела персонала забоялись родственничка обидеть и мне ведь, сучки, тоже ничего не сказали. И я как-то это дело отпустил совсем на самотек.
Пока я это думал, он соловьем заливался, впрочем, вполне владея терминологией, но не слушать же это, пора прерывать:
- Слушай, а иди ты... к Владимиру (учредитель) и расскажи, как ловко ты придумал. Наверное, он тебя сразу в состав совета директоров возьмет, нечего тебе делать у нас на этой должности, не твой это уровень... - я изобразил восхищение, с трудом оставаясь серьезным и стараясь не засмеяться... И ведь поверил... И пошел уверенной и вальяжной походкой крутого бизнесмена...
Ох, и попляшет сейчас у меня отдел персонала!

А через десять минут звонит по внутреннему учредитель, ржет, аж через трубку слюной брызжет. Зайди ко мне.
- Классно ты мне его отфутболил. А я сперва понять не мог, чего он "пургу галимую" несет и на тебя ссылается, что ты его полностью поддержал. Только когда он про совет директоров заговорил... - и опять закатился в пароксизме смеха - ... я знал, что он парень недалекий, но чтобы до такой степени...
- Вот спасибо, может не будем на рознице такие эксперименты ставить? Не думаешь, что проще таким родственникам денег понемногу давать? Дешевле будет.
- Я думал, может у вас повертится, чему полезному научится или вдруг..., может быть... Если нет, так я бы на тебя все стрелки перед теткой перевел. А так я его сам выгнал, еще от охренения грубо послал далеко и глубоко, теперь вообще перед теткой враг народа. А она мне, как мать родная, хоть и старше на семь лет всего, на ее руках вырос... Сперва расстроился, потом смешно стало. Нет, ну надо же... - когда наконец отсмеялись, он стал серьезным:
- Ты думаешь я им денег не даю? Одних денег оказалось мало, теперь амбиции поперли. И как придурок сумел университет закончить? Вот, что поразительно. Экономист-юморист, бля...

Думаете это всё преданья старины глубокой? Сейчас то ого-го... Поверьте - тоже самое, даже еще интересней.
Я периодически мониторю рынок труда и заметил, что в некоторых даже очень известных торговых компаниях стала появляться должность "помощник менеджера по продажам".
Для иностранных читателей, давно оторванных от реалий современной России требуется пояснение: Менеджером у нас называют кого угодно, любого офисного сотрудника, но почти никогда руководителей, любого звена. Те по-прежнему (и слава богу): Директора, Начальники, Управляющие или, на худой конец, просто Руководители. А так, куда не плюнь - в менеджера попадешь.
Короче, менеджер по продажам - это абсолютно рядовой сотрудник отдела продаж. Человек, который должен на телефоне висеть или "в полях", высунув язык, бегать, в поисках клиентов.
И вот, барабанная дробь, у него появляется помощник! Я даже знаю, какое обоснование те придумали. Типа рутина заела, бумажная и документальная работа, что сильно мешает уделять должное количество времени клиентам. К бабке не ходи, на такого помощника со временем будет повешена не только бумажная, но и вся основная работа, а сами начнут заниматься чем угодно, только не работой, изредка выдавая помощнику многоумные ЦУ ("це у" - ценные указания). А не проще ли изменить немного организацию процесса? Нанять одну (например, на десять продажников) "девочку-кнопкотыкалку", со средне-специальным бухгалтерским образованием, которая будет все эти счета, резервы, накладные, акты и с/фактуры выдавать "на гора" с пулеметной скоростью. А то потом у помощника помощник появится... Чем только руководство думает? Или тоже уже помощники рулят? Для меня это уже ругательное слово почти...

Или вот случай, не так давно. Приходит ко мне руководитель службы персонала, согласовать размещение вакансий. Глазами пробегаю список... О-о-о, а это кто? Менеджер по клинингу! Уборщица, что ли?
- Слуша-а-ай, а давай лучше так: Директор по швабрам, Руководитель пылесосов, Начальник ершиков... И обязательно в требованиях знание английского, а то вдруг импортное средство для чистки унитазов не по назначению использует...
- Ну, чего ты постоянно надо мной прикалываешься?
- А как мне не прикалываться? Вот читаем, что ты пишешь: "В быстроразвивающуюся, с филиалами по всей ..." Я не понял, мы кого набираем? Уборщицу в офис или нет?
- Так все пишут...
- Ведь ты умнейший человек и ценный специалист, во какую(!) систему обучения, мотивации и оценки продавцов разработала, защитила и внедрила, но похоже в бизнес заигралась и понятия путаешь. Перевод названия сайта знаешь? Вот-вот, охотник за головами, а ты там объявление на вакансию уборщицы размещаешь, да еще с таким названием должности и текстом. Что за шаблонный подход, сама голову включать не пробовала?
- А как тогда искать?
- Похоже не пробовала, вот навскидку два варианта: По соседним домам расклеиваете объявления и назавтра у вас очередь из баб Мань и тёть Клав. Не хотите так, пройдите по соседним офисам в БЦ (бизнес-центр) и поговорите с уборщицами. Может они там вечером убираются и с радостью будут у нас утром или наоборот.
- Вот нач.склада грузчиков постоянно набирает, хоть раз к тебе с этим вопросом обратился? Вот именно, что нет. И ты даже не знаешь, как он это делает, а текучка там зверская. У него с ними вообще жестко, черти те еще. Он утром у них паспорта и патенты забирает и в сейф закрывает, а после, как они в рабочие комбинезоны переоделись - раздевалку тоже на ключ. Только тогда их на склад допускает. Вот и нет у него никаких недостач и крысятничества, потому, что головой думает, а не должностной инструкцией.
- А возьмем мы такого менеджера по клинингу (ха-ха) через hh, так она через месяц помощницу попросит, а то и двух. И ведь красиво обоснует! Типа не хватает времени на правильную организацию бизнес-процесса качественного клининга в отдельно взятом помещении быстроразвивающейся компании...
В заключение процитировал я ей небезызвестного Евгения Чичваркина: "Иногда у некоторых линейных руководителей над головой вырастает нимб. Если в комнату сначала входит сияние, а потом такой манагер - ебашьте ему от души палкой по голове, пока этот нимб не слетит." Потом для СМИ выражение залакировали и поправили, но я помню именно так. Зачем процитировал? А чтоб не расслаблялась...

Лет пятнадцать назад я читал одну книгу известного теоретика по менеджменту, вроде как Майкла Мексона (ошибаюсь?). Так вот, автор там задвинул постулат, что любая(!) организационная структура, априори стремится к расширению, в первую очередь, за счет административного персонала. Это типа в человеческой природе заложено, практически на генном уровне, такое вот желание любое дело переложить на другого, желательно подчиненного тебе, а если такого нет, то надо сделать всё возможное, чтобы появился. Даже красивое слово придумали "делегирование полномочий". Тогда запомнилось и чем дальше, тем больше убеждаюсь - прав автор, абсолютно прав.

А ведь это бизнес, с четким и понятным критерием успешности - прибылью. Что же тогда происходит у чиновников? Полез смотреть статистику в России. Мама дорогая! Количество их с 1994 по 2016 выросло в два(!) раза. Причем, удивительный момент, самые большие скачки роста на графике наблюдались именно в самые кризисные годы: 1998, 2008, 2014. И это несмотря на декларирование и попытки от высшего руководства, проводить ограничение и сокращение. Даже онлайн-сервисы, давно и успешно работающие, типа гос.услуг, электронных деклараций и тому подобных - не помогают.

А что там творится в развитых странах? Всякие там Египты и прочие Сомали брать не будем, только ТОП 20.
Ух, ты! Россия по числу чиновников на душу населения оказывается далеко не впереди планеты всей. Много меньше в Китае, а вот в Германии, в Австрии, во Франции, в США, и еще много где, а особенно в Канаде - больше. Статистики по росту в этих странах не нашел, только от американского информационного агентства USAToday, что с 1996 года по 2016 количество чиновников в США выросло на 2,5 миллиона человек. Сколько это в процентном отношении не сказано, но понимаю, что немало. И еще там же факт: за последние 5 лет количество чиновников в США с годовым доходом более 150.000 долларов в год выросло больше чем на 1000%. Тех, кто получает больше 180.000 долларов, стало на 2000% больше за тот же период (2011-2016).
В России тоже рост расходов, только на зарплату этой братии за последние пару лет бюджет увеличен на 200%.
Плодится и жирует крапивное семя... помощников...
Мировая тенденция, однако... Тьфу...

Дела амурные давно минувших дней

За счет карантина появилось больше времени и возможности пообщаться, хотя бы по телефону, со знакомыми старичками, "заставшими" и "повидавшими". Благо многие заперты дома безвылазно и очень жаждут общения. Эту историю мне рассказал отставной чекист, генерал, оному уже крепко за 90, ноги не держат, но котелок ещё в порядке.

Текст привожу от лица рассказчика, поэтому использую выражения "я, у меня, мною" - они относятся к рассказчику, а не ко мне, прошу обратить на это внимание. Ни с кем из героев данной повести кроме рассказчика я не знаком.

В 1965 году к нему в подчинение попал один "зеленый" лейтенант - очень башковитый паренек, не заумный, как ученые, а именно башковитый - умеющий анализировать и прикидывать чисто житейским умом. Эти качества ценились в работе особенно, поэтому при распределении пацан не уехал в дальние дали, а остался в столице, что было большой удачей. Все в этом парне было замечательно, кроме длящейся уже много лет любовной истории с дочкой большого начальника. Папа там сильно против, он влюблен по самое не могу, она- любит, но против отца пойти не готова. В результате пацан иногда витает в облаках, что в органах очевидно не могло никому понравиться. После откровенного разговора с моим рассказчиком лейтенант пошел к отцу девушки, попросил её руки, был послан далеко и надолго, у самого парня ни жилья, ничего за душой, живут вчетвером в комнате в коммуналке, разделенной занавесками - ну какой из него жених? За девушкой в то же время ухаживал парень из приличной дипломатической семьи. Лейтенант его знал, и они были противниками "не на жизнь, а на смерть", тем более что отец девушки близко дружил с дипломатом - отцом потенциального жениха. Через 2 дня после встречи с отцом девушки рассказчику приходит с самого верху приказ о переводе "молодого перспективного специалиста" в Екатеринбург для "усиления работы местной структуры ведомства".
С учетом того, что срок работы по распределению ещё только начался, а источник приказа терялся в самых высоких кабинетах, рассказчик только развел руками, пожелал парню удачи и посоветовал "начать новую жизнь на новом месте".
Прошло 3 года, и вдруг, в столовой главного здания КГБ рассказчик, получивший за это время повышение по службе, встретил нашего лейтенанта. Как выяснилось, он уже капитан, и только что прибыл в столицу на новую должность. Оба факта были мягко скажем удивительными. Ещё более удивительной оказалась характеристика с места службы, подписанная бывшим сокурсником моего рассказчика - там описывалось редкое трудолюбие и рвение по службе нашего подопечного.
Парень был женат, вступил в Партию, то есть имел все шансы на стремительную карьеру.
Рассказчик на своем пути повидал немало, но это было прямо таки совсем за гранью. Набрал в Екатеринбург бывшему сокурснику. Тот по служебному все подтвердил, и сказав, что они давно не общались обещал набрать "потрындеть" вечерком. Поздним вечером он действительно позвонил, и помимо воспоминаний о былых курсантских годах очень аккуратно намекнул, что с "этим капитаном будь предельно осторожен". На уточняющие вопросы ответил, что пацан по приезду постоянно звонил в столицу, писал безответные письма, потом - запил где то под городом у шапочных знакомых, пришлось ставить на вид перед коллективом и дело шло к выговору с занесением в личное дело. Но уже через неделю пацана как будто подменили. Сначала было просто рвение в работе, потом- включение аналитических и других способностей, а дальше - начал максимально быстро изучать "внутреннюю кухню ведомства". Обычно у желторотых на это уходят годы, наш герой справился за 3 месяца, причем изучил не просто поверхностно, а копнул по самое не балуйся. Через год резко отличился при одном политическом задержании и досрочно получил старлея, через два - женился на дочке местного кандидата наук, преподававшего в институте, а к концу третьего - сумел построить настоящий внутриведомственный "заговор" с участием аж замначальника главка. До сих пор не понимаю, как мог такой желторотый пацан все просчитать. Как итог - генерал, дабы не выносить "сор из избы" его "услал на повышение", выпросив в столице должность и досрочное звание. Отсюда и такие выдающиеся характеристики - прямой приказ высшего руководства.
Прошло 5 лет, в 1972 году я увидел этого "гения подковерной борьбы" снова. Он был уже майором, по рабочим вопросам мы с ним пообщались очень продуктивно, ну а личное я решил не ворошить - зачем оно нужно. Через 4 года снова услышал о нем - на этот раз как об умелом и весьма беспринципном интригане, подставившем, правда "за дело" и строго в интересах ведомства, старого заслуженного полковника,в юности работавшего ещё в СМЕРШе. После мы снова "потерялись", на целых 6 лет. Работали в разных Управлениях КГБ и не пересекались, хотя однажды я видел его мельком на каком -то внутреннем мероприятии, уже подполом.
Но тот день в феврале 1983, я, тогда уже генерал, запомнил хорошо. Сев в свою служебную машину и поставив водителю задачи отвезти меня на дачу к жене, я услышал стук в окно и увидел героя рассказа. Я опустил окно, он же, назвав меня по имени отчеству и не представляясь, попросил сесть рядом. Я удивился, но согласился, больше из интереса - никаких общих дел у меня с ним не было.
- Попросите пожалуйста водителя прогуляться.
- Хорошо. Иванов, пройдись пока.
- Удивлены?
- Признаюсь, да. Вы же теперь в .. Управлении?
- Да. Я полковник центрального аппарата КГБ.
- Я в ваши годы ещё только подполом бегал...
- Это сейчас не важно. Взгляните на вот это. И он дал мне папку с бумагами.
Внутри была "бомба" - материалы, компроментировавшие моего непосредственного начальника и затрагивающие косвенно меня. Криминала для себя я там не нашел, но с учетом Андропова и известного мне административного влияния сидевшего рядом полковника, дело могло получить непредсказуемый оборот. Прочтя и отдав папку, я задал прямой вопрос:
- Что Вы хотите?
Назвав меня по имени отчеству, полковник глядя мне прямо в глаза сказал:
- С учетом уже собранной мною информации, к Вам у меня никаких претензий нет. Более того, Вы были моим первым руководителем, и я многому от Вас научился. Так же Вы всегда действовали в интересах нашего ведомства и страны в целом. Такие люди нам нужны, и разбрасываться в наше непростое время ими глупо.
Мое предложение предельно простое: Вы сообщаете мне подробно и полностью все, что знаете по приказу о моем переводе в Екатеринбург ( то, что вы пытались его отменить, я в курсе, спасибо), а я сделаю так, что Вас ожидаемые перемены не коснутся. Продолжите служить так же как служили.
Я задумался. Давший мне приказ генерал был сейчас совсем высоко. Настолько, что даже полковник центрального аппарата был для него лишь бобиком с картины "Ко мне, полкан!". Плюс прошло очень много лет. Ну и главное - это было личное, не имевшее никакого отношения к задачам ведомства. Поэтому я подробно рассказал полковнику все, что знал.
- Вижу, что не врете. Спасибо. За себя не беспокойтесь. Водитель пусть напишет отчет строго как видел - он меня не знает, вы напишите, что была встреча с агентом по не терпящему отлагательств вопросу.
Через пару месяцев у моего Управления поменялся руководитель, а меня действительно ничем не коснулось. А через 4 месяца я случайно услышал от коллег про срочный отзыв одного из Чрезвычайных и полномочных послов СССР. Почему от коллег - потому что под него копали по линии шпионажа, причем весьма крепко. Доказательств не нашли, но в МИД на административную работу перевели и выезд закрыли. А заинтересовала меня в этом случае фамилия посла- откуда же я её помню? Да! Это же фамилия отца того парня, который ухаживал за девушкой вместе с тогдашним лейтенантом! И судя по отчеству- это его сын. Время было неспокойное, и я решил не копать ради банального интереса- и так есть чем заняться. Но вот пришел 1984 год, и на выходе из ЦКБ я увидел генерала в форме, окликнувшего меня по имени - отчеству.
- Как ваши дела? - спросил меня генерал.
- Не хвораю вроде, спасибо. Вижу, Вы теперь совсем высоко.
- Есть такое дело. Тоже "приложиться к ручке" заглянули? ( в клинике лежал Черненко)
- Вроде как.
- Идите, вам там сюрприз есть от меня.
- Интересно, какой же?
- Увидите сами. Главное - трудитесь, а то сами понимаете, перемены у нас очень близки...
- Заинтриговали меня прямо!
- Ну, мне пора! - сказал новоиспеченный генерал и сел в свою " персоналку".
В клинике я пересекся со одним из замов главы ведомства, который действительно сообщил мне о повышении, а так же намекнул, что "главный", у которого я только что был - долго не протянет, хотя это и так было очевидно.
Получив новую должность я углубился в работу. Прошел ещё один год, потом ещё - началась перестройка, у Горбачева, как ты знаешь , были свои взгляды на будущее страны, и в какой то момент я ушел в отставку. Перед тем, как завершить дела, я уже ради личного интереса узнал про семью отозванного посла. На его отца, персонального пенсионера, явно по заказу полился ушат различной грязи, из самых разных щелей. Работала хорошо отлаженная команда, собранная просто с дьявольской точностью и тщательностью. Дипломат с приходом Горбачева тоже лишился работы в МИДе и пытался пристроиться по старым связям, но от него везде открещивались, благодаря работе все той же хорошо отлаженной машины.
На приеме по случаю моей отставки я снова увидел генерала. На его груди было уже 2 ордена, а холодный взгляд внимательно следил за всем происходящим.
-Слышал, вы интересовались моими делами? - сказал он с места в карьер.
- Каюсь, был грешок. Но поверьте, чисто из любопытства. Тем более, сами видите- ухожу на покой.
- Не сомневаюсь. И надеюсь, что полученной информации достаточно для благоразумной и тихой жизни.
Кстати, несмотря на "борьбу с привилегиями", мой Вам личный подарок - служебная дача теперь Ваша до самого конца. Личное распоряжение руководства - вот приказ.
-Не ожидал, не ожидал... спасибо. Я так полюбил этот простой, но столь уже родной мне дом. Да и жене он очень по сердцу.
-Вот именно. Когда рядом близкий человек, это нужно ценить, и уметь тому радоваться,- со странным блеском в глазах сказал он.

Уже в 90-х, на каком то вечере для ветеранов ведомства, я осмелился подойти к тому самому начальнику, в далеком 1965 году отправившем молодого зеленого литеху, ставшего теперь одним из набирающих силу теневых олигархов, в далекий Екатеринбург. Он был уже совсем старик, но на мой вопрос встрепенулся и задумался.
- Подробностей общения сказать не могу. Как ты понимаешь - человек он большой и опасный. Но на вопрос, кто звонил - отвечу. Позвонил отец парня. Мы с ним соседи по дачам были. Объяснил ситуацию, и я решил парня отправить на перспективную должностью в крупный город, с возможностью вернуться в столицу. Ну не чета он Машеньке был, очевидно же. И знаешь что ещё? Отец Машин когда узнал -мы знакомы не были, на свата тогда крепко ругался, понял, откуда ветер дует. После остыл. Но главное то - Маша САМА решила замуж за него выйти. Любила бы по - настоящему- бросила все и уехала в Екатеринбург. Твоя же с тобой тоже по гарнизонам помоталась в юности?
Сам я за это очень дорого заплатил. Как - не скажу, но признаюсь, не ожидал. Хотя сейчас, глядя на него и кровь рекой вокруг- понимаю, что ещё повезло. И тебе в это лезть не советую.

P.S. Главный герой этой истории в конце 90-х эмигрировал, а затем тихо умер по не установленной до конца причине. Суды за его наследство шли много лет по самым разным странам. Дети и жены делили великую тайную империю своего времени.

Уже в нулевых я через бывших коллег навел справки про дипломата и его семью. Отец семейства умер в конце 80-х, не выдержав травли в печати и "свободы слова", сын спился в начале 90-х. Жена ( та самая Маша) воспитала двоих детей, живет одна. Машин отец тихо умер на своей даче в начале 80-х.

Вот такая история вышла. Не болей!

DOMECTIC VIOLANCE

Одна из вредоносных зараз, подброшенных на российскую почву под видом ценностей демократии – это мастерская эксплуатация темы домашнего насилия. Упоенное сутяжничество, вымогательство, лжесвидетельство, хайп, фейкерство, ньюс-мейкерство и шоумейкерство – вот семь типичных грехов некоторых профессионалов и любителей-энтузиастов этой темы.

Дисклеймер: в моих заметках будут неоднократно упоминаться слова «адвокат», «журналист», «блогер», «правозащитник» в весьма ехидных интонациях, но представителям этих профессий включать корпоративную честь тут незачем - я напишу исключительно о Джеках-потрошителях чужих кошельков, репутаций и семейных отношений под флагом борьбы за правое дело.

С виду они борются с несомненным злом. Но если борцы особо не суются в гоп-раены, где зла этого через край, а предпочитают мишенью людей благополучных, то они сражаются с домашним насилием ровно так же, как нефтяник борется с нефтеносными месторождениями. Запасы их рано или поздно кончаются, а нефтянику надо жить как-то дальше. Жидкая нефть кончилась - не беда, сгодятся газы. Их стало мало на суше - ничего страшного, можно добуриться до глубоководного океанского шельфа. Если и он близок к исчерпанию - можно взяться за сланцы. Главное не остаться без дела и заработка.

Настоящий нефтяник не успокоится, пока не выдоит все недра, забравшись в них так глубоко, что его и нефтяником назвать уже затруднительно – он становится бурильщиком чего угодно до полного исчерпания ресурса. Но в случае тотального юридического и журналистского вторжения в чужие личные конфликты этот ресурс – вся платежеспособная и склонная выращивать своих детей часть человечества.

Так и адвокат у меня - термин условный, сугубо исторический. Английское lawyer несколько ближе - «законник». Который может играть и в защите, и в нападении на сколько-нибудь состоятельную жертву. В случае дел по домашнему, сексуальному насилию вместо бура ему остается найти потенциальную истицу, дальше дело техники.

Подобные профи действуют по той же логике бурения недр от слоя к слою – от самых богатых и легкодоступных мишеней, потом к чуть менее богатым и трудным в разработке, потом к следующим вплоть до дел, высосанных из пальца, к людям среднего достатка.

В принципе это эффект домино – каждая падающая доминошка дает силу удара, в данном случае денежные ресурсы, кадры и навыки, как ловчее свалить следующую жертву.

Волею случая я лично оказался у самых истоков этого движения на Дальнем Востоке России. Тогда эта доминошка упала из США.

Эпизод 1. ГРАНТ

В начале нулевых наш университет выиграл американский грант на обмен правоохранительным и правозащитным опытом. Российский опыт американцам был особо ни к чему, сосредоточились на изучении американского. В конце концов, кто платит, тот и танцует барышню, мы особо не возражали.

В числе прочих образовательных мероприятий была назначена видеоконференция Владивосток-Сиэттл, в числе главных тем оказалось домашнее насилие.

Моя роль там была чисто пособническая. Пригласил ведущих специалистов по этой теме в нашей местности, согласовал удобное для всех время, добыл переводчиков и убедился заранее, что видео и звук работают. Всё остальное время тихо сидел на стульчике за пределами видимости камеры и занимался своими делами на ноутбуке. Но вполуха всё-таки прислушивался, выхватывая самое интересное.

Я не юрист, так что может напутаю чего в терминологии и деталях дискуссий, но в целом это мероприятие мне запомнилось разительным контрастом специалистов с обеих сторон.

С нашей стороны пришли ветхие, но светлые и строгие старушки, проведшие свою молодость и зрелые годы судьями, прокурорами, следователями, инспекторами по делам несовершеннолетних, мужественно направляясь по долгу службы в самые страшные места Дальнего Востока - в «химии», то есть зоны поселения условно-досрочно освобожденных, и в «малины», то есть бандитские притоны с любовницами, а часто и их детьми. Самые заслуженные и выжившие после работы с этим контингентом находились в предпенсионном и пенсионном возрасте, некоторые преподавали на юрфаках нашего и соседних университетов. Вот таких мы и пригласили. Их нашлось очень немного.

Чувствовалось, что они навидались всякого за время своей работы, о домашнем и сексуальном насилии говорили с омерзением. Понятно было, что для них это больная, скорбная тема, на самом ярком накале. Кто-то из них писал статьи для местной прессы и научных изданий, давал интервью, но по всему чувствовалось - не ради денег они это делают, а просто пытаются привлечь общественное внимание. Подвижницы.

Пришли они на видеоконференцию из интереса, как американцы с этим справляются. Рассказали случаи из реальных уголовных дел Дальнего Востока. Жуть там была полнейшая, как из нижнего круга ада.

И тут случился кросскультурный тупик. Со стороны США самыми говорливыми по этой теме оказались адвокаты самого цветущего и жизнерадостного вида, в основном мужики молодого и среднего возраста. Но и пожилые выглядели отлично, просто лучились энергией, одеты в превосходные костюмы. Слова domectic violence, sexual harrasment, sexual accoult они произносили весело и азартно, с наслаждением, примерно как охотник восклицает «Заяц!», «Кабан!», «Олень!» в процессе охоты.

Это были люди с большим чувством юмора. Кейсы из своей практики рассказывали именно в жанре охотничьей байки, выразительно и занимательно. Широко улыбались национальными белозубыми улыбками высшего качества в самых смешных местах – на чем облажался обвиняемый или истица, всегда именно это гендерное сочетание.

У меня сложилось впечатление, что при всем гендерном равноправии в этой стране мужчины в подобных делах – это какие-то хронические терпилы в осаде стаи разъяренных баб, если только сами не являются адвокатами.

Общей чертой рассказанных с той стороны кейсов было то, что домашние изуверы и насильники, соблазнители несовершеннолетних все как на подбор оказались людьми либо весьма состоятельными, либо сумевшие взять большие кредиты на отступные, чтобы не ввязываться в судебный процесс.

Настоящим шоком для наших защитниц детей и жен стала новость, что в США 99% таких исков по этой теме заканчиваются полюбовным соглашением сторон! Озвученные суммы денег полюбовных соглашений шокировали не менее – наши подвижницы, по всей видимости, за всю жизнь столько не заработали.

Для меня видимость эта была буквальная - по зубам. Даже самые возрастные улыбались ослепительно хоть до ушей. Такие улыбки дорого стоят! Это были представительские улыбки, означающие, что специалист стабильно успешен, а значит и будущим его клиентам тоже может чего-то нибудь удастся урвать с полюбовных соглашений.

При взгляде на эти скалозубые улыбки мне живо вспомнился постер в деканате школы права Иллинойского университета, куда я зашел однажды. На красивой большой картинке плавали веселые акулы в черных шапочках с кисточками, точь-в-точь как на церемонии выпуска лоеров.

Я раньше привык считать, что адвокат - это что-то из области защиты. Была на памяти песенка эмигранта Вилли Токарева:

«Но пригласил я пару лучших адвокатов,
За деньги черта даже могут отправдать,
Я вышел чистым и ни в чем не виноватым
Клянусь я в этом - век свободы не видать!»

Со времен этой песенки американская адвокатура сделала большой шаг вперед. Она научилась нападать! Убеждать потенциальных истиц, что тем ничего не будет за лживые показания в делах, где нет трупов, а одни воспоминания и впечатления, слово против слова имеют равное значение. Полюбовные досудебные соглашения по вздорным искам стали обычным делом.

На видеоконференцию с обеих сторон, российской и американской, прибыли люди, которые явно любили свою профессию как дело всей своей жизни – мы никаких гонораров участникам не платили, взаимовыгодных проектов не обсуждали. Эти профи прибыли добровольно и бескорыстно, просто пообщаться и поделиться опытом.

Но вот любовь к своим профессиям у них оказалась довольно разная. Наших волновали и возмущали случаи, когда преступник сумел отвертеться и остаться на свободе, или когда невиновный был посажен. А там какая-то букмекерская контора – адвокаты с обеих сторон садятся за стол переговоров за закрытыми дверями и приходят к соглашению – какую сумму разумно выплатить ответчику, чтобы истица отвязалась.

В таких коммерческих переговорах учитывалось всё – стоимость судебного процесса в случае отказа от полюбовной сделки, огромные налоги, ну и конечно достойные гонорары должны быть выплачены адвокатам обеих договаривающихся сторон. Оценивались шансы, что обвиняемый действительно будет посажен, дойди дело до суда. Какая-то битва нанайских мальчиков за права девочек. Учитывалось всё что угодно, кроме того, кто там действительно виновен или невиновен.

Отсюда был американский юмор историй о таких сделках – какая-то истица заломила совершенно несусветную сумму полюбовного соглашения, опытных адвокатов не послушала, решила на них сэкономить, в чем-то накосячила, ну и осталась на бобах. Обвиняемый уперся, довел до суда, был оправдан, судебные издержки свалились на истицу. А могла бы урвать нормальные деньги!

Если ответчик гол как сокол и преступление тяжкое, хорошему адвокату вообще не следует ввязываться, шансы на полюбовную сделку тут никакие. Ну и наоборот во всех остальных случаях - можно попробовать. Если истица жаждет кого-то подоить по пустякам, подозрениям и голословным воспоминаниям, без помощи опытных консультантов ей точно не обойтись.

Реально встреча двух разных миров случилась тогда. Что будет с моей страной, заведись в ней подобная мерзость? – грустно думал я, глядя на жизнерадостные физиономии американских специалистов по домашнему и сексуальному насилию.

В то время во Владивостоке несколько тысяч девушек жили в режиме куртизанок, перемещаясь из постели в постель в неутомимых поисках более состоятельных и щедрых мужиков. Обычно они надежно предохранялись, в случае залета были бдительны и делали мини-аборты. А что, если ребенок станет им не помехой, а наживкой для юридической охоты? Суды заколебутся разбирать все их обвинения, а вот адвокатуру и журналистику по домашнему насилию ждет большое будущее.

- Нет, у нас эта дурь не пройдет! - решил я тогда, хотя уже знал мощь охотничьей адвокатуры по другому случаю.

Эпизод 2. СЕКСУАЛЬНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ РОССИЙСКОГО ПРОФЕССОРА В АМЕРИКАНСКОМ АЭРОПОРТУ

Однажды в этот прекрасный мир вечной охоты, рая для адвокатов, попал мой добрый знакомый из Владивостока. В 90-х – он получил грант США на тему гендерного равноправия и поехал туда впервые в жизни на конференцию.

За годы знакомства с профессором я ни разу не догадался, что он сексуальный маньяк. Лет около 50, безупречная академическая карьера, докторская степень. Любящий муж, психолог по образованию и профессии, абсолютно уравновешенный и сдержанный человек. Ни за что бы не подумал, какое чудовище скрывалось под этой благопристойной личиной. Простая американская гражданка раскусила его на раз.

Думаю, профессор выглядел подозрительно с первых шагов по американской земле. Слишком живой, радостный, наблюдательный взгляд. Он не отворачивался от красивых женщин! Осмеливался глядеть на девушек и детей!

Первые шаги профессора закончились тем, что возле аэропорта он увидел негритянку весом в пару центнеров, застрявшую, как Винни-Пух, при попытке выбраться из собственной машины. Он помог ей это сделать, мягко выдернув наружу за руку.

Этим поступком в юридических терминах профессор пересек роковую грань между секшуал харрасмент из области смущений дамы от взгляда, к секшуал ассолт, то есть к физическому насилию – то есть намеренно ее коснулся, не испросив согласия!

С точки зрения профессора, если женщина застряла и тужится выбраться, значит надо ее вынуть, не муча издевательскими вопросами – а в самом ли деле она хочет выбраться из машины? Или она просто так там барахтается, застряв в двери себе на радость?

С точки зрения дамы, это было очевидное сексуальное нападение. Если мужик не прошел мимо, а схватил ее за руку, это скорее всего оно!

Если же нет – значит, он публично ее унизил, издевался над ее избыточным весом. А может, он расист. Что именно это было, лучше разберется ее адвокат!

Но произошло самое страшное, что может случиться с точки зрения возбуждения дела – нападавший попытался скрыться с места злодеяния и затеряться в толпе. На отчаянный вопль дамы «Police!» тут же явилась полиция и не дала ему этого сделать. А дама принялась звонить, вызывать адвоката.

Профессор несколько охренел, потому что он просто спешил и не собирался околачиваться возле машины, выслушивая благодарности за оказанную помощь. Дама выбралась - ну и хорошо, пошел себе дальше. И вот на тебе – задержан полицией! От шока у него мобилизовались все запасы английского. Профессор выдал пламенную речь.

Я слышал ее в дружеской компании в повторе, но зато в его собственном исполнении. На английском он нам ее и озвучил по свежим впечатлениям от поездки. Явно гордясь этой речью, но и хохоча идиотизму ситуации, в которую попал. Произношение у него ужасное, грамматика хромала, но это видимо его и спасло - даме стало понятно, что не на того попала, это дикий иностранец.

В переводе на русский он выразился примерно так:

- Мадам! Это мои первые шаги по вашей великой стране! Я только что с самолета! Давно мечтал сюда попасть, ради этого пересек океан! Был взволнован, с восхищением смотрел на всё окружающее, и на вас тоже!

- А то, что бросился на помощь – это потому, что я прибыл из далекой России. Страшные морозы, пожары, неисправности автомобилей случаются у нас постоянно. Поэтому есть национальная традиция - мгновенно бежать выручать. Мужчина перед тобой или женщина, старик или ребенок – это неважно! Если видишь, что человеку плохо, у нас не принято спрашивать согласия! Наши люди вообще не привыкли просить о помощи. Они часто отказываются от нее, надеясь, что справятся сами. У вас наверно другие обычаи, но я их не знаю!

- Я убегал от вас потому, опаздываю на пересадку! Отпустите меня пожалуйста! Вот мой билет, вот паспорт.

Дама слушала весьма скептически, но в билет и на паспорт глянула. Полиция слушала с покер-фейсами, но видно было, что вежливо сдерживают смех. Сексуальное нападение в адрес этой слоноподобной мадам за полтос мог предпринять только реально озадаченный маньяк, готовый трахнуть всё живое.

Самым удачным ходом в речи профессора был его переход к своему тяжкому материальному положению. Россия страна бедная, преподавателям платят мало. Ни на какие судебные разбирательства в США у него просто денег нет являться. И виза ему выдана короткая, билет обратно уже куплен, через три дня он должен вернуться в Россию. А с таким обвинением ему вряд ли выдадут следующую визу.

Дама проверила и обратный билет, после чего заявила, что произошло недоразумение, и никаких претензий к обидчику она не имеет. Гордо удалилась по своим делам.

А почему она к нему вообще прицепилась, можно догадываться, только зная специфику возбуждения дел о секс-харрасменте в США.

Непосредственно перед нападением на даму, профессор в ближайшем туалете аэропорта переоделся в свой лучший костюм, надел красивый галстук и белоснежную рубашку, чтобы успеть со следующего самолета явиться прямо на конференцию. Специально для этой поездки купил респектабельные очки. Загорелый, подтянутый, радостный, прямо как с горнолыжного курорта или совершив удачную сделку. По внешнему виду наш профессор вполне тянул на делового американца, которому проще откупиться не глядя, чем таскаться по судам. Добродушная физиономия профессора явно намекала на его щедрость.

Вполне возможно, дама никогда ранее не подавала таких исков, потому что на нее никто и не посягал. Просто начиталась статей о полюбовных сделках на огромные суммы, и будучи схвачена профессором за руку, сразу смекнула - и ей выпал счастливый билет!

Мы никогда не узнаем, что происходило в голове этой мадам, но понятен общий масштаб национального бедствия. Случись с ней хоть сердечный приступ, хоть перелом, хоть солнечный удар, шнурок развяжись или платье зацепись – ни один мужик не осмелится помочь при малейшем подозрении на возможность иска по сексуальному харрасменту или ассолту. Страна настолько от них зачищена, что попался только залетный наивный иностранец. Даже если бы она падала с обледеневшей ступеньки, вряд ли кто из местных осмелился бы ее подхватить.

Начиналась эта национальная зачистка с харрасмента. Любая дама может заявить, что на нее не так посмотрели, не то сказали или неприлично жестикулировали.

Тут широкой общественности было понятно - любую сколько-нибудь привлекательную женщину когда-нибудь тоже раздражали назойливые приставалы.

Непривлекательных могло сердить, что мужчины на них глядят как на пустое место, а вот на других пялятся восхищенно.

Ревнивым парням не нравилось, что на их девушек кто-то поглядывает с восторгом или тем более подкатывается познакомиться.

И вот общественный консенсус однажды сложился - это безобразие надо прекратить. Юристы написали законы, конгрессмены их одобрили, адвокаты кинулись искать поживу.

В результате страна постепенно переоделась в нечто унисексово-бесформенное. Часть женщин перестала следить за талиями. И тем более соблюдать женственную походку, с точки зрения наших и американских предков совершенно нормальную - пружинистую и динамичную, при которой мускулистые бедра и бюсты качаются сами собой. Когда всем решительно пофиг, как ты выглядишь, никто не глянет восхищенно, люди даже в цветущем возрасте начинают вести себя как в больничной палате - потухший взгляд, вялая бесполая походка.

Высокие каблуки, яркая косметика, привлекательные наряды остались уделом разве что церемоний вручения оскаров, конкурсов красоты, закрытых раскрепощенных пати, борделей и тому подобного. Использовать хоть что-то из этого в обычной жизни и для всех остальных стало совершенно неприличным, кроме ЛГБТ-сообществ или отроковиц бунтарского типа. На несовершеннолетних вызывающе одетых оторв мужики быстро научились не смотреть вовсе и держаться от них подальше из-за другой статьи, более суровой.

Этим, казалось бы, проблема харрасмента была решена в корне.

Но не тут-то было! Остались специалисты по этой теме. А им на что жить? Нет маньяков – остается их придумать! Расширять и углублять трактовки, искать причудливые прецеденты и на них опираться в подаче следующих исков.

Выводы из таких случаев люди делают правильные - то есть стараются смотреть себе под нос на смартфон и ни в коем случае не оглядываться по сторонам. Точь-в-точь как домашние индюшки, до истории которых я как-нибудь дойду.

А поскольку тема сексуальных смущений и нападений взятием за руку почти исчерпана, специалисты ринулись в благодатную для исков тему сексуального принуждения.

Эпизод 3. ПОТРОШЕНИЕ ГОЛЛИВУДА

Вообще говоря, такое потрошение произошло повсеместно в США, где водились смелые буратины с большими деньгами и амбициозные девицы с легкими нравами. Пример Голливуда просто у всех перед глазами, многие видели его фильмы прежних эпох и могут сравнить с нынешними.

Исторически Голливуд - это символ и выставка американской мечты, где свобода и демократия, раскрепощение и равноправие женщины, которая может спать с кем ей вздумается, меняя парней сколько угодно, предпочитая щедрых, состоятельных или добычливых.

Демократические ценности остались те же самые по сей день, а вот с голливудским кино вышло что-то фатальное.

В XX веке это был тигель талантов. Сюда собрались люди предприимчивые, обаятельные, богатые или многообещающие, готовые легко откупиться, чтобы им не мешали работать. Придумывали новые фильмы, искали спонсоров, распределяли роли, проводили кастинги. Под них съехались красивые девушки со всей страны и планеты.

Кто там искренне влюблялся, кто кого соблазнял по расчету, с кем и почему оказывалась девушка в постели - от безумия страсти, со скуки, с перепоя или с надеждой на роль – никому не было дела. Адвокаты лезли разбирать только самые соблазнительные и легкие случаи - Чарли Чаплин, например.

А в XXI веке начался массовый налет специалистов по искам в области сексуального принуждения. 20-30 лет - вот отличная выдержка для такого злодеяния. Актриса ничего толком не помнит, никаких улик у нее нет, зато ей легко найти уйму подруг, которые дадут такие же показания.

Режиссеры ответили глухой защитой от подобных исков. В наше время юные смазливые старлетки там исчезли как класс, создатели фильмов их наверно просто боятся. Ранее раскрученные голливудские кинодивы постарели, а новое поколение предпочло другие профессии.

Последний суперкассовый фильм Голливуда - Аватар 2009 года. Единственная звездная героиня в нем - актриса «Чужого» из 90-х в постбальзаковском возрасте. Вся романтика фильма - среди мультяшных персонажей инопланетного вида.

Идеальное решение! На большую кассу фильма сбежались бы лучшие адвокаты США в борьбе за сексуальную добровольность начинающих актрис. Вот их и ликвидировали в самом зародыше - на уровне сценария.

Попутно кончился и сам Голливуд как массовый поставщик зрелищных хитовых фильмов со страстными поцелуями и пламенными объятиями красоток, озорными подмигиваниями, флиртом, кокетством и постельными сценами. Последнюю из таких красоток среди фильмов с большой кассой припоминаю на «Титанике», снятом в 1997 об исторических событиях 1912. В фильме она осталась жива, а вот Голливуд начал после этого тонуть в исках, как от полученной Титаником пробоины - палуба за палубой, примерно со времени съемок.

Легко назвать многие исключения, но все они из серии - «труба пониже, дым пожиже». А я пишу об общем тренде - американская киноиндустрия была сожрана адвокатами, специализированными на секс-претензиях.

Как результат - мечтательные девушки и юноши, любящие пары нормальной ориентации в массе бросили ходить в кино.

Имидж США теперь - это Нетфликс. Борец за политкорректность, либерализм, права расовых и сексуальных меньшинств, а возможно и за права самых безобразных, бесполых и бездарных актрис, судя по его продукции. Все права защищены, а смотреть нечего.

Это в общем невелика потеря - великое американское кино состоялось в прошлом веке и будет вечно просматриваться цифровым человечеством, примерно как в фильме «Матрица» - сидя или лежа неподвижно, с полным погружением в волшебный мир кинематографа прошлого века, где девушки были красивы, полны страстей, а их окружали образцовые мужчины, не боящиеся, что им влепят иск за излишне жаркий поцелуй.

Вместо всемирной фабрики грез осталась выкорчеванная адвокатами пустошь.

Однако, что будет с самим человечеством, когда подобные специалисты влезут в тему личных связей, семейных отношений, разборок между бывшими, воспитания детей?

Всё это вполне влезает в благодатную ниву для специалистов по домашнему насилию.

Эпизод 4. ДОМАШНЕЕ НАСИЛИЕ В ЦИФРОВУЮ ЭПОХУ

Бывшие специалисты по сексуальному смущению, прикасанию и принуждению однажды сообразили, что легко откупающиеся мишени кончаются, зато у каждого теперь есть смартфон. Каждый может научиться пользоваться фотошопом, программами обработки звука, налепить фальшивок и привлечь общественное внимание, сорвав хайп в сети или выйдя на телешоу.

А значит, под крышей любого состоятельного дома наверняка найдется пожива. Если туда пускают гувернанток, бебиситтерш, уборщиц, каждая из них может заявить, что чему-то подверглась, свежие синяки от любой причины можно оформить как полученные от обвиняемого. Если в доме оказался ребенок, и тем более девочка, дальнейшие мысли специалистов по сексуальному насилию идут в понятном направлении.

Человека можно приучить вести себя как робот или манекен на публике, но рядом с близкими, в играх с детьми он раскрывается и подает признаки жизни. Даже если отец просто засыпает с ребенком в постели, при опытной разработке иска и от этого может выйти толк!

Пока суд разберется со всей грудой показаний свидетелей и лжесвидетелей, фейков, поступающих непрерывно к качестве новых материалов к иску, записей со слов малолетнего ребенка, обвиняемого вполне можно посадить под домашний арест или на нары в следственный изолятор на многие месяцы, чтобы он дозрел наконец до полюбовного соглашения..

Под руководством опытного адвоката любое дело, начавшееся с ярости матери, что ее бывший супруг или парень отшлепал их общего ребенка, рано или поздно докатится до обвинений в области отцовской педофилии. Это уже почти закон природы. То, что во всех нормальных обществах раньше было редчайшим моральным уродством, сейчас – это просто проходной шаблонный пункт в типовой системе обвинения. Что творится с психикой малолетней девочки, которую во все это втягивают, никого не волнует.

Российское общественное сознание в этом смысле довольно наивно. Практически все слышали когда-нибудь пьяные дебоши трудных соседей, наблюдали следы побоев на их женах и детях, читали о педофилах. И разумеется, искренне этим возмущены, благодарны людям, которые всё это выявляют, расследуют и карают, восхищаются мужественными матерями, встающими на защиту своих детей.

Но и убеждены, что раз они сами подобные не практикуют, то им подобные обвинения не грозят.

Так это и было раньше, до новых реальностей цифровой революции и появления орды специалистов, для которых эта тема просто хлеб насущный. До обычных людей доходит, как эффективно научились работать эти специалисты, в основном поодиночке - когда те привязываются к ним самим.

Что происходит при этом с обществом в целом, когда с ним работают эти специалисты в такой манере, по очереди, по одиночке и постепенно, живо напоминает мне один старинный эпизод истории.

Эпизод 5. ПОУЧИТЕЛЬНАЯ ИСТОРИЯ АМЕРИКАНСКИХ ИНДЮШЕК И ЛЮДЕЙ

В предыдущие столетия, вплоть до 19 века, по просторам Северной Америки совершали перелеты миллионные стаи диких индеек. Они подолгу останавливались на своем пути, подкормиться и передохнуть. Индейцы и хищные звери, попадавшиеся на их остановках, были слишком малочисленны, чтобы поймать хоть малую их толику. Да и самим охотникам для еды такой уймы птицы было не нужно. Это была сезонная добыча на несколько дней в году, если повезло оказаться рядом с местом посадки стаи. Попадались только самые упитанные и самонадеянные индюки, оказавшиеся где-то с краю. Среднестатистическая птица могла так и пролетать всю свою жизнь, оставшись в убеждении, что пока она держится в гуще стаи, никакие хищники ей вовсе не грозят.

Всё изменилось с высадкой европейцев, вооруженных дробовиками. Природный инстинкт индеек держаться покучнее их и погубил - стали удобной мишенью, промахнуться трудно. Тех, кто отходил в сторону, легко было пришибить простой палкой.

Но главное - европейцы владели техниками маринования, засолки, высушивания мяса, хранения в глубоких погребах с ледниками. Кратковременного осеннего перелета индеек им было вполне достаточно, чтобы сделать себе запасы продовольствия на всю зиму и вплоть до лета. Как только забивка и заготовка индеек стали делаться массово, дикие птицы почти исчезли, а поселенцам осталась разводить домашних, которые без человеческого ухода совершенно беспомощны.

Эволюция дел по домашнему и сексуальному насилию в развитых странах получилась такой же. Сначала добропорядочные граждане полагали, что ловят каких-то отъявленных мерзавцев. А кончилось тем, что отшлепать, обнять или поцеловать своего ребенка, заснуть рядом с ним - это стало крайне подозрительно и чревато исками. Как и восхищенно глянуть на девушку, сказать ей комплимент. Любому сколько-нибудь состоятельному человеку без адвокатов теперь не обойтись - слишком много написано законов, чтобы их самостоятельно прочесть. Адвокаты сменили дикую охоту за клиентами на постоянный уход за ними.

Сама модель поведения человека на публике и у себя дома сменилась столь же радикально, как поведение дикой птицы отличается от домашней.

Природная индюшка заботится о своих птенцах, учит их летать, защищаться и находить корм самостоятельно. Домашней всё это не нужно! Она бродит со своими индюшатами столь же равнодушно и вяло, как бэбиситтерша с детьми - их волнует не развитие и судьба ребенка, а соблюдение принципа - «как бы чего не вышло, здесь и сейчас».

Для опытных профи и знатоков-любителей отправить обычного человека на суд по обвинению в домашнем насилии или сексуальном домогательстве, сорвать хайп, опорочить репутацию стало так же просто, как отправить домашнюю индейку на суп просто потому, что захотелось кушать.

Но к чему это приводит с точки зрения демографии и качества жизни граждан в таком подобии скотного двора?

Эпизод 6. ЗАНИМАТЕЛЬНАЯ ЭВОЛЮЦИЯ ПРАВА В США

Пока суд занимался реальными злодействами - убийствами, грабежами, изнасилованиями, всё это как-то работало в благополучных и добропорядочных сообществах. Там таких случаев было немного, от почти каждого оставались какие-то улики и надежные неподкупные свидетели.

А потом возобладала оруэлловщина - возможность вмешаться в личную жизнь граждан, в их семейные отношения, счесть криминальным любое поведение на публике, хоть отдаленно напоминающее интерес к противоположному полу, живые проявления любви, укора и гнева к своим детям.

Безопасная модель поведения стала напоминать строгое соблюдение правил для заключенных в тюрьме - следует сидеть тихо, ходить спокойно, не прикасаться друг к другу, не разглядывать друг друга.

Зомби-походка, вечно скрюченная в локте рука, экран перед глазами, провода из ушей, парализованная мимика и жестикуляция - любой психиатр прошлого века при взгляде на современную толпу большого города пришел бы к выводу, что налицо либо массовое помешательство, либо распространение сильного наркотика, либо эти люди только что выпущены из мест длительного одиночного тюремного заключения, так что у них атрофировались все нормальные поведенческие навыки.

Всё это может быть вполне разумно для скученного общего передвижения в метро или самолете, при поведении на концерте, тогда это просто принятые по необходимости нормы приличия. В таких местах люди поневоле должны сидеть манекенами и двигаться к своему креслу медленно, чтобы не создавать толкотни. Но в новой юридической и цифровой реальности люди начинают так же себя вести при прогулках с собственными детьми, в общении с ними!

Человеку, выросшему в такой среде, уже поздно из нее выбираться. Это как индюшке, выросшей на скотном дворе, попытаться улететь на природу. Ей незачем это делать! Нечем лететь, нечем петь, нечем танцевать брачные танцы.

Человек «как бы чего не вышло» может добросовестно соблюдать все законы и нормы приличия, принятые в подобном обществе, но однажды он обнаружит, что ему нечем и незачем сплясать зажигательный сексуальный танец, спеть во всё горло томную серенаду, завязать веселый разговор с симпатичной незнакомкой, и даже задорно подмигнуть ей он вряд ли сумеет!

Эпизод 7. ПЕРВЫЕ ПРОТОТИПЫ ЧЕЛОВЕКА ЦИФРОВОГО

Эта модель развития многократно и надежно была проверена в самые разные исторические эпохи. Благородная барышня, запертая у себя дома под бдительным присмотром за сидячими культурными занятиями, надежно защищенная от шлепков, оплеух и угроз, вдруг обнаруживала, что выросла бледной и худосочной, с немощным писклявым голосом, хроническими приступами головной боли, хандры и истерик.

В замужестве у них почему-то возникали проблемы кормления своей грудью, ранние выкидыши при малейшей тревоге. Мало было женихов, жаждущих взять эти образцы культурного воспитания без богатого приданого.

Такие сообщества не прерывались демографически потому, что была культура бальных танцев, верховой езды и прогулок по паркам, многие были чадолюбивы и пытались родить хотя бы трех-четырех детей после многих неудачных попыток. Детей зажиточных семей растили в загородных усадьбах, давали им возможность играть с простыми крестьянскими детьми. Поэтому даже у самой перевоспитанной барышни оставалась толика нормального детского и отроческого развития. Но при отклонении от этих простых традиций семейства получались выморочными, к общему удивлению окружающих - морок на них какой напал или заклятье.

Сравните это с жизнью цифровых, сидячих городских поколений в услових всеобщего присмотра и всеобщей осторожности! Ребенок бессознательно копирует поведение окружающих взрослых, родителей и воспитателей особенно. Если те вынуждены вести себя как роботы, не смея ни прикоснуться к ребенку, ни накричать на него, ни шлепнуть за провинность, ни поцеловать на радостях, все усидчивы на работе и на отдыхе, что может вырасти из ребенка, кроме аналога классической выморочной барышни?

Если под подозрением в педофилии может в любой момент оказаться отец, ему вообще лучше держаться от своей дочери подальше - тогда из нее вырастет безотцовщина, и своих собственных детей она тоже будет с высокими шансами растить в одиночку, если решит завести их вообще.

Цивилизация с тех пор далеко продвинулась в плане ЗОЖ, фитнеса, спорта и обязательных уроков физкультуры. Некоторые люди упорно работают над сохранением своего здоровья и фигуры на волевых усилиях. Но много ли вы встретите в парках и пригородах большого города людей, занятых этим просто для своего удовольствия? Отцов, азартно играющих в футбол или волейбол с гурьбой своих и чужих детей, кто просто оказался рядом? Влюбленных парочек или родителей с детьми, скачущих на лошадях, катающихся вместе на коньках, лыжах? Танцующих парные танцы на открытых парковых площадках?

Я успел застать счастливые времена и места, где это было нормой поведения. Она и сейчас таковой остается, но в глубинке, свободной от увлечений сидеть весь день на учебе, работе и отдыхе, от зуда адвокатов и активистов возбуждать иски.

Нормальное желание здоровых, молодых, любящих, благополучных пар - родить и вырастить хотя бы трех-четырех детей. Только это обеспечивает воспроизведение народа, потому что случаются во множестве и бесплодные, и больные, и увлеченные альтернативными чайлд-фри занятиями. Бывают несчастные случаи, катастрофы, войны и смертельные эпидемии. Род человеческий продолжается несмотря на всё это только благодаря постоянному наличию этого меньшинства - любящих многодетных родителей, их природным инстинктам и культурным кодом деятельного, самостоятельного воспитания своих детей.

Задача адвокатов, журналистов и хайперов по домашнему насилию несколько противоложна - как стая пираний, они вцепятся даже в первого ребенка по любому представившемуся им поводу. Сразу с его рождения и первых лет воспитания. Если его семья состоятельна, конечно.

Ну и как воспитывать ребенка в таких условиях? Пока они лишь прототипы образцового человека цифрового, но первые его модели успешно испытаны по крайней мере в благополучных слоях населения больших городов.

Вот вам общее впечатление от парков Москвы последних лет: если половину родителей и 90% нянек заменить на манекены с точным сохранением внешнего сходства и той же одеждой, с той же позой на ближайшей лавочке с смартфоном в руке, вверенные им дети это не сразу заметят! И не потому, что они увлечены подвижными играми со своими сверстниками - глядя на своих сопровождающих, они тоже учатся сидеть!

Хоть тут, казалось бы, точно нет никаких поводов для исков по насилию над ребенком - никаких синяков и ссадин! Но почему-то такой ребенок вдруг обзаводится очками с трехлетнего возраста, а с пяти начинает получать синяки даже от ходьбы по ровной местности, если на ней встретилось малейшее препятствие.

На входах в парки уже избегают прокладывать коробы с проводами между осветительными конструкциями, высота короба сантиметров 10, и он ярко окрашен. Дети и подростки часто спотыкаются и об них!

А вот родители живые и веселые, тормошащие своих детей, махающие ими в воздухе, бегающие с ними наперегонки, едущие вместе на великах, обнимающие и грозно прикрикивающие, иногда дающие оплеухи, почему-то окружены нормальными детьми, без всяких проблем спотыкания о короб. Хотя конечно, если родитель отец и гуляет так с дочкой, его поведение крайне подозрительно для части окружающих.

Что будет с цифровыми городскими детьми? Им разрешено ходить в секции, где все риски предотвращены до такой степени, что плавать можно только в хлорированной воде, грести на лодке только в спасательном жилете, при езде на велике обязателен шлем, а при попытке забраться на скалолазательную стенку увешают защитой и страховкой до плотности наряда новогодней ёлки. Нет никаких опасностей и боли, а только положительная мотивация.

Но вот с самой мотивацией при этом становится как-то не очень. Дети ходят на это неохотно. Им полная безопасность скучна. От всех их физичских упражнений не выходит ни печеной картошки, ни шашлыков, ни пойманной рыбы, ни восхитительного вида с головокружительной высоты.

На велике можно куда-то приехать в хорошее место, где можно искупаться в чистой природной воде. А вот на велотренажере ехать некуда и незачем. Рядом с ним может быть бассейн, такой же скучный, как для роботов – плавай взад-вперед. Мелкий, чтобы никто не утоп, теплый, чтобы никто не простудился, и хлорированный донельзя, чтобы никто не заразился.

И вот почему-то детям особо туда не хочется! Я это лично наблюдал много раз в своем фитнесе, куда сам заходил только в качестве короткой передышки - попариться в бане спа-центра и согреться перед дальнейшей прогулкой. Дети, у которых отрезан увлекательный маршрут, были способны двигаться только под руководством опытного тренера.

- Жми, Вася! Ты можешь! Ты хочешь! Ты справишься!

Только такой мощный рык тренера с балкончика бассейна способен заставить ребенка плыть. Но сам тренер при этом сидит спокойно и в воду не лезет, прикосновений к ученику тщательно избегает. А ребенок плывет в одиночку, готовясь к предстоящей ему вялой жизни.

Наши детские игры компаниями сверстников без присмотра взрослых его бы наверно просто испугали. А мы бы опасались таких пригласить в эти игры, решили бы - ну, задержался в развитии, пусть у песочницы пока побегает с двух-трехлетними.

Зато сейчас для нормального развития в этом возрасте есть опытные няни!

Эпизод 8. НЯНИ

Однажды я побывал на съезде таких нянь высшего уровня – бебиситтерши детей московских олигархов и микроолигархов. В ряды таких проникнуть крайне трудно – все они с суперзаслугами по предыдущей карьере. Кто под флагом стоял, то есть флаг России подымался на международных чемпионатах в честь их побед, кто книги писал о раннем воспитании детей, а оплата их бебиситтинга в расчете на час гораздо выше, чем у многих профессоров педагогики.

Вот таким избранным и доверили детей на той прогулке.

Позвала меня на этот съезд партнерша по бадминтону, вспомнив, что я живу где-то рядом. Она заколебалась стоять с коляской без дела, наговорилась с коллегами и была уверена, что ребенок уснул надолго. Остановилась возле свободной площадки, отлично подходящей для этой игры. Идеальное решение - и ребенок под присмотром, и она разомнется.

Приехав туда, я и застал этот съезд. Съехались воедино семеро заслуженных нянь с колясками и детьми в возрасте от 2 до 5 – то есть в том самом, когда детям полагается азартно носиться и играть, а не сидеть в колясках. А тут вообще будущий цвет нации собрался под руководством педагогов на свежем воздухе у обширной игровой площадки.

Я деликатно спросил няню, отойдя с ней на площадку - это точно здоровые дети? С ними всё в порядке?

Оказалось, да - нянь спортивного типа нанимают именно для таких. При любых проблемах предпочитают нянь с медицинским, психологическим или педагогическим образованием. А для совершенно здоровых сгодились и бывшие олимпийские спортсменки.

Общий их сбор сложился стихийно. Когда дети спят, легко обменяться вотсапками в общем форуме и договориться об условленном месте встречи - тихо поболтать между собой в сторонке, договориться о подменах, сообщить о вакансиях, ну и просто по жизни.

А поскольку эти дети на прогулке предпочитают именно спать, форум сделался относительно стационарным, вроде слегка кочующего цыганского табора вблизи квартир заказчиков.

С удивлением я поглядывал на объект и результат такого спортивного воспитания - несколько сонных и унылых, довольно хилых детей, не испытывающих ни малейшего желания играть и общаться друг с другом.

С тренерами-нянями они занимаются только по индивидуальным, авторским программам, основанном на добровольном вовлечении ребенка в устроенные для него спортивные игры. Окрики, угрозы, понукания и тем более тумаки тут недопустимы. Все опасности игровых травм должны быть надежно пресечены. Поэтому подвижные игры детей между собой, передвижение по пересеченной природной местности крайне нежелательны. Коляски берутся на всякий случай, даже если ребенку уже пять лет и до дома километр - а вдруг дите устанет и захочет вздремнуть! Спортивная няня тут работает рикшей.

Натурально, ребенку в таких условиях быстро надоедают упраждения, и он склонен впасть в полный анабиоз. А если ему не спится, капризничает. Требует вкусняшек или дать ему смартфон поиграться.

Эта проблема ликвидировалась легко, с ней няни справлялись на моих глазах за минуту. Ребенка быстро откатывали, чтобы не мешал спать другим, с уснувшим возвращались.

Я поинтересовался - а где их мамы? Оказалось, в основном домохозяйки. Фитнес, спа, салоны красоты, шоппинг - на это уходит уйма времени, вот и приглашают нянь. Сами мамы предпочитают сидеть со своими детьми дома, няням оставлены прогулки.

Не все работающие родители могут себе таких эксклюзивных нянь позволить, преобладают среднеазиатские, русским языком еле владеющие, от экранов редко отрывающие свой взгляд.

Спасают садики, но я пишу сейчас о ростках цифрового настоящего и будущего, а не об уцелевших ресурсах прошлых эпох. Мне повезло расти в просторном зеленом садике, как и моему сыну, но даже они казались нам вынужденным местом заключения - гораздо интереснее было выбраться на море, реку, в лес или парк.

Но что будет дальше с детьми, у которых всего этого нет?

Свой форсайт на эту тему я выложу в комментах. Нормальных городских людей, которых жизненные обстоятельства вынудили родить и вырастить 1-2 детей или воздержаться от них вовсе, вряд ли заинтересует то, что будет с ними самими и с их потомством через полвека-век, кроме нескольких урн в крематории с никому ненужными надписями. Спасутся в реке времени те роды, которым эта тема интересна.

КРЕЩЕНСКАЯ БАННАЯ САГА - 10
ОКТЯБРЬ. Пермь, пригород.

В конце октября, когда еще бушевали изрядно облысевшие краски осени, но неукротимой зеленью стояли хвойные леса, мы выбрались в самые места их естественного скопления - в Пермский край. Всей нашей банной компанией, описанной в февральской серии. Много где мы были, наездились по живописным окрестностям, но для темы моей саги достаточно отметить, что подлинному наслаждению от парилки очень способствует сначала протопать несколько километров подряд по морозным сырым подземельям.

Вспомните бесконечную анфиладу залов Эрмитажа, мысленно растяните ее в несколько раз, наполните ювелирными и скульптурными дарами природы вместо изделий рук человеческих, вырубите отопление, и тогда вы поймете, как хорошо пройти сквозь Кунгурскую ледяную пещеру, а после нее немедленно отправиться в баню пожарче и посуше.

Но бани в окрестностях пещеры мы не нашли. Совершили долгую ретираду в пригороды Перми, изрядно насидевшись в дороге. Вот эти факторы и стали вероятно причинами того, что наибольшее удовольствие от парилки и плавания я получил в удивительном месте, о котором собираюсь поведать. Каждый, кто собирается построить коттедж даже самый скромный, или хоть баню поставить на даче, может найти тут простые, но ценные лайфхаки. А мне нравится рассказывать истории, в этом духе и продолжу.

Мы въехали в типичный коттеджный поселок, какие тысячами стоят в радиусе трехсот км от Москвы и двухсот от Петербурга, продвигаясь с обеих сторон в район Валдая. Бесконечные высокие заборы, над ними торчат крыши кучно напиханных зданий. Унылое зрелище! Пермский пригород выглядел поначалу точно так же.

Но вот в одни из неприметных ворот мы въехали. Дома я сначала особо не заметил – обычный коттедж средних размеров, двухэтажным глухим задом повернут к забору у ворот. Дом оказался с сюрпризами, но о них потом. В тот вечер мы в него и не заходили.

А не заметил я его потому, что дух захватило от открывшихся впереди просторов. Бескрайние леса на крутых, высоких и плоских холмах, на многие версты раскинувшихся амфитеатром вокруг речки. Участок, куда нас занесло, стоит на взгорке, он скатывается с порядочных высей к дальнему озеру. Вот в ту сторону мы и зашагали вниз среди зеленых лужаек. Там виднелась бревенчатая банька, за нею стена леса, а сбоку блеснула голубая вода, слегка алая от пышного заката. Это оказался кафельный бассейн.

Там мы и напарились, и накупались вволю, многократно чередуя эти занятия за долгий вечер. В предбаннике успели посидеть-перекусить притомившись.

Парилка внутри самая обычная – полки в два уровня, места достаточно двоим лежать и четверым с обеих рук лупасить их вениками. Удивил метод появления самих веников. Хозяин их наламывал с дерев своей аллеи, высаженной у бани. От свежей листвы и хвои впечатления незабываемые.

Люди, привыкшие к сушеным размоченным веникам, могут считать, что это всё равно как свежие. Что существуют определенные даты заготовки и засушивания их в наилучшем виде для хранения на весь год. В общем-то всё это правильно – но только для тех случаев, когда под рукой нет своей вот такой аллеи.

Это как разница между сушеными ягодами и сорванными с куста самыми спелыми. Между борщом на кубиках кнор и настоящим. Между сухарем и свежевыпеченным хлебом. Между резиновой бабой и живой, в конце концов.

Суррогат пытается сохранить качества оригинала, но всегда отличается хоть чуть. При засушке теряется сущая мелочь - свежесть. Которая, как известно, бывает только первая, она же и последняя.

Таковы, во всяком случае, были мои личные ощущения от свежесорванных пермских веников. Те, кто привык к сушеным, вообще не поймут меня, пока сами не попробуют. Ликовали мои ноздри от смолистых ароматов, а кожа от крепкой упругости листьев. Весь организм радостно говорил мне:
- Наконец-то! Леша, какой же ты осёл, что дожил до 56 лет, так и не изведав этого ранее!

Поразила многофункциональность этой аллеи. Веники получаются с нее чисто попутно, для них просто выбраны наиболее подходящие сорта дерев. Главное назначение - саженцы, густо высаженные в несколько рядов у бани между единичными вековыми деревьями, надежно прикрывают вид на забор снизу.

Благодаря этому сверху кажется, что можно беспрепятственно гулять хоть до самого озера. Участок вытянулся именно к нему метров на 60. А дачи внизу куда-то провалились из виду благодаря крутому склону и этим кущам. За ними из бани не видны ни крыши снизу, ни сам забор. Полное ощущение раскидистой барской усадьбы, хотя поперек участок довольно узок.

Я там с рулеткой не лазил, но метров 25 наверно. Необходимо и достаточно поместиться дому, закрывающему вид на забор сверху, а внизу бассейну, бане и вениковой роще.

Для всего этого хватило обычного коттеджного участка соток в 15. Просто удачное расположение и грамотное ландшафтное обустройство места. В советские времена и 90-е оно считалось крайне неудачным для традиционных дачных садово - огородческих затей. Верхотура, бедная почва, пронизывающие ветры. Зимой точно перемерзнет клубника. Весной дожди и бурные талые потоки с обширного плоскогорья смоют остатки насаждений. Место пустовало и было куплено недорого.

А вот для бани на воде оно сгодилось великолепно. Чисто из малозаметных особенностей рельефа, крепчайшего известняка под участком.

И вот стою я на самом косогоре этого дачного безнадежья посреди сурового северного края, у крыльца бани, и удивляюсь - а почему тут так тихо? Сверху вроде ветер свищет. А тут восхитительно свежий аромат молодой зелени в спокойном месте. Как в оранжерее. Предпочтение отдано вечнозеленым растениям, дающим кислород круглый год. Но в ассортименте присутствуют и дубки, держащие листву до глубокой осени, и березы, распускающиеся ранней весною. Благодаря тихости листва вокруг была еще в основном зеленая, хотя вокруг изрядно опала.

В общем, маленький парк для гурманов веников и природных ароматов на все вкусы и сезоны. Не забыт и хрен - его тут до хрена. Можно выдернуть и растереть для дыхания прямо на месте. А я вот его в Москве покупаю по цене 200 руб за корень, вдвое дороже, чем флакон с эфирным маслом. И редко где его можно найти в продаже.

А на этом участке хрена столько, что на пол-Москвы хватит. Потому что спроса особого нет, хрен в парилках запрещен повсеместно. Нахрена он кому сдался без них. Экзотический товар для эксклюзивных любителей жить без простуды, дыша в кастрюлю у себя дома. Сошел за редкий медикамент, цена соответствующая. Пока его купят наконец, корень обычно жухл.

А тут никаких проблем - вырвал свежий у тропы, очистил, натер, закупорил в стеклянную банку и к печке. Делов на пять минут передохнуть между купанием и парилкой, мин через 15 сам дойдет.

Там я понял, чем такой хрен отличается от продажного. Ровно тем же, чем живой банный веник от сушеного. Ничем, кроме восхитительной свежести и ядрености.

Сам феномен, почему у входа в баню воздух тих и сух, частично вызван этим веникохренопарком. После ныряния в ледяную воду бассейна - кайф полнейший. Осмотревшись внимательно, понял, что именно для этого кайфа тут всё и обустроено - ветрозащита по всему периметру. Как старинная крепость от атак неприятеля со всех мыслимых направлений. С разной высотой стен в каждом месте, сообразно угрозе приступа.

От самых свирепых, северных ветров с Ледовитого океана наглухо прикрывает сама баня. От суровых восточных с Урала - пластиковый прозрачный короб над бассейном, вроде теплицы. С юга забор невысок, чтобы не закрывал солнце для саженцев. Но вместе с ними от ветра защищает надежно. В него упирается и ветер северный, обошедший баню с флангов. А главная группа дерев сосредоточилась на открытом, западном направлении, веером, во много рядов.

Склон южный, как уже догадался наверно читатель. Солнца в этих краях много, так что саженцы растут быстро и жадно поглощают влагу в этом затишье.

Парк Веников имеет и еще одну фунцию - сажепоглотителя. Сажи из печи вылетает немного, труба высокая и тяга отличная. Но дрова натуральные, при растопке слегка дымят. Частицам сажи есть где осесть на изобильной окружающей листве и хвое, потом ее смывает даже мелкий дождик. Во всяком случае, окружающая зелень закопченной после нашей бани не выглядела. Да и стены коттеджа сверху безупречно чисты, хотя и находятся на расстоянии всего метров 40.

Вообще во всем какая-то соразмерность и минимализм. Баня меньше 3х6 вместе с предбанником, бассейн тех же размеров. Так что для всего этого банно-купального уголка вместе с веникопарком хватило пары соток. Только кажется, что это немного - для людей, загромоздивших свои участки постройками, грядками и клумбами. Но в данном случае сыграл роль тот факт, что две сотки - это 200 кв метров сплошной высоко вздымающейся зелени, среди которой баня и бассейн выглядят крошечными, оставаясь достаточно вместительными для небольшой компании.

Имей я такую в студенческие годы, полкурса бы позвал в гости не задумываясь. И все бы легко разместились - дюжина в парилке, полдюжины в предбаннике, полдюжины купаясь. Остальные бы разбрелись бы по окрестным кущам для романтических прогулок. Потому что свежо, сухо и тихо, есть где согреться.

Именно так, полагаю, праздновались свадьбы у моих уральских предков. Баня на воде - это было обычное достояние простой работящей семьи. Моложенам всей родней строили их за день, просто в качестве коллективного свадебного подарка, ну и хорошо размяться перед застольем. Места для бани и новоселья выбирались на берегу именно такие - чтобы солнечно, безветренно и сухо, несмотря на близость воды. Обычно крутой взгорок, чтобы не затопило половодьем, и нырять с такого глубже. Густой могучий лес по сторонам бани, далеко простерший ветви над водою. Крепкая чистая глина на дне вместо кафеля. Проточная, но спокойная вода. Бесплатные, но самые ценные дары природы этих мест.

Я думал, что время то безвозвратно ушло - сами вкусы людей изменились. Ванная вместо бани, вода из крана вместо родниковой, тепло из батарей вместо дров. Изображение пылающего огня в камине вместо работающего камина. Изображения раков в Сандунах вместо самих раков. Кондиционированный воздух вместо лесного свежего. Чужая жизнь на экранах вместо своей - вот победоносные тренды цивилизации! Суррогатное существование вместо восхитительного, сушеная жизнь вместо подлинной. Историческая неизбежность урбанизации.

А тут человек городских занятий слегка обустроил пару соток в дальнем углу участка для своего же загородного отдыха. Нет леса? Посадил. Нет воды? Добыл, налил. Нет бани? Построил. Дует сквознячный ледяной ветер? Ликвидировал. Получилась лучшая баня на воде из всех мною виданных на пространствах от США до Японии.

Вот что такое пермские две сотки! Если к ним прилагается правильное целеполагание, любовь к настоящей русской бане и некоторые особенности местности.

А в тот в октябрьский вечер я стоял у крыльца бани как в тихом зеленом шатре с легкой позолотой и багрянцем.

Полное чувство единения с лесом, водой и небом. Солнце скоро закатилось, густая тьма опустилась на всю округу, а тишина и не прерывалась на закате. Все обитатели дач снизу и коттеджей сверху уже покинули эти места ввиду наступивших холодов. Одни мы тут были, банные пилигримы. Как-то разом зажглись на всем небе алмазные звезды, каратами где-то впятеро крупнее московских. Продолжением угасшего зарева пылала в зубах моих сигарета.

Глушь полная. Еле слышно, как шумит ветер, запутавшись в верхушках вековых сосен и лиственниц. Изредка всплеснет, крякнет и зафыркает кто-нибудь из нашей компании. Мощный шум, долгие шлепки вдаль - вблизь, как будто упитанного рослого кита на гарпун поймали - значит Костя Советник. Если как от длинного тощего угря - точно Викентий. Вертикальный тяжкий звук, как от Муму с кирпичом на шее, а потом тишина - это глубоко нырнул Леня. Стою спиной к бассейну, отгадываю сразу.

Чу! Заорет кот вдали, отчаянно заклекочет удирающая от него птица. Завозится в кустах уходящий спать ежик. Лопаются дрова в печи, сквозь их треск прорываются тихий вой трубы, взрывы гогота из предбанника. Мерные шлепки веников из парилки. Легкий смолистый аромат дыма и свежего воздуха. Красота!

Тело ощущалось как горячий барабан от всех этих плаваний и распариваний. Стоял я голый, с полотенцем вокруг чресел чисто из опасения отморозить себе яйца. Но и они отнюдь не зябли.

Просветление мною тогда овладело - что за вздор эти градусы на термометре! Счастье от комфортной температуры в них не измеришь. Сообразить правильную одежду по ним трудно. В пещере, где мы протопали полдня, были минусовые температуры и 100% влажность, но ощущалось жарко. Потому что безветренно, и мы резво прыгали с камня на камень.

Потом одежда отсырела изрядно, и стало реально холодно, сколько ни кутайся и не перетаптывайся. А вот когда мы бродили на верхушке горы у старинного монастыря по дороге обратно - вообще чуть не околел от мороза. Хотя ярко светило солнце, а температура могла быть и +15, на мне были теплая куртка и толстый свитер. Но свистал дикий ледяной ветер.

А тут у бани +5 наверно, а может +10, телу вообще неважно, свой микроклимат. Мне тепло и сухо, хотя вынырнул только что из воды. А может, и благодаря этому - тело решило при погружении, что его хотят то ли утопить, то ли заморозить. Послало горячую кровь во все конечности. Кожа высохла моментально, ветер не дует - это главное, ну и стою себе комфортно, любуюсь садом.

Вот как это выразить в градусах? Вспомнил метеорологов с их «градусами по ощущениям», отличающимся от подлинных обычно градуса на 2-3. По моим ощущениям, метеорологи эти при +5 ходят плотно закутавшись до ближайшего метро или авто, сообщая свои новости таким же гражданам.

А тут я стою нудистом и чувствую себя счастливо, тело жаром пышет. То же самое человеческое тело, что мерзло днем в зимней куртке со свитером. Нет на мне ни гор бицепсов, ни слоя подкожного жира, ни шерсти могучей. Но субьективное ощущение температуры воздуха +25-30, градусов на 20 выше реальной.

То есть, все эти банно-водные процедуры в сочетании с крепким массажем вениками и правильным обустройством ближайших окрестностей, превратили этот приполярный уголок в подобие экваториального Бали. Там я и при вечных +28 изрядно зяб, когда налетал влажный шквалистый ветер.

А тут что-то мне подсказывало, что и при 20-градусном морозе зимой неплохо так вот постоять. Особенно если в солнечную сухую погоду зайти в теплицу над бассейном - обычный парниковый эффект, и вода ледяная не слишком испаряется. Ветра вообще никакого. Лед нарасти не успеет, прорубь долбить не нужно. Растапливаешь баню - наполняешь бассейн. Уходя из бани - спускаешь. Только и всего.

И чистки бассейн особой не требует, потому что сама вода чистейшая. Пару дубовых листьев разве что со дна прибрать, к спине ненароком прилипших. С хороших веников больше и не облетает.

Температура воды зимой - те же +4, среднегодовая по этой местности. С глубины в пару десятков метров под нависшим лесным плоскогорьем. Этому слою грунтовых вод вообще пофиг, зима снаружи или лето. Обычная температура воды или кваса из холодильника. Никакая гниль от микробиоты и водорослей в этих проточных подземельях развестись не может в принципе.

Круглогодичный спа-курорт на маленьком углу коттеджного участка. Это если модными словами называть из рекламной брошюрки. А вообще это простой банно-ветрозащитный фокус, известный многим поколениям наших предков. Как не только выжить согревшись в суровом климате, но и наслаждаться им, купаясь в любой сезон и в любую погоду.

Насколько толковее это сделано на домашнем пермском участке мимоходом, для своего отдыха в свободное время, чем во всех виданных мною банях, построенных профессионалами в коммерческих целях.

Всё ими вроде предусмотрено, кроме главного - ветрозащиты на свежем воздухе, изобилия чистой воды в грунте и рядом устроенном водоеме. Плох танцор или хорош, ему вечно что-то мешает - в данном случае, что он привык танцевать совсем другие танцы. Не для северных российских широт, с их изобилием мороза и солнца зимой, чистых вод, леса и в нем свежего смолистого воздуха. Если мозги у застройщика набекрень, мысленно в Европе, так и бани у него выходят такие же.

Такова вкратце забавная история приключений западной коттеджной и банной архитектуры на просторах российских. Бережно копируя все лучшее от Ниццы до Финляндии, они проглядели главное достоинство солнечного лесного полноводного континентального климата на мощном известковом пласте пермского геологического периода от Новгорода до Зауралья. Потому что в Западной Европе этого нет.

Заценить по-настоящему весь кретинизм такого подхода возможно только зная, как строится современная русская баня нормальная. Вот поэтому я и описал столь подробно ту, в которой был лично.

Но речи мои снова сделались длинны, а это я еще до описания коттеджа над дровяной баней не дошел! В нем предусмотрены случаи, когда лень целый час растапливать дровяную, не с кем париться, погода стоит особо мерзкая, или не хочется беспокоить дымом изредка появляющихся с апреля до октябрь особо склочных соседей. Но попариться и поплавать вволю в бассейне - это само собой, раз заехал. Этим целям служат еще три бани, в самом коттедже.

В своей неутомимой борьбе за лаконичность решительно выношу дальнейшее в отдельную главку, которую запулю в комменты.

Предистория.
Живем мы в небольшом городе, где есть огромный карьер. Он действительно
огромный. Я сам здесь родился, и привык к виду карьера (возили много раз
на экскурсию), а вот приезжие попадая на экскурсию имеют следующие
двойные осчучения. Сначала, стоя на борту карьера- эмоций нет. Ну
карьер. Ну вон машинки ездят, эскаваторы там всякие. Людей кстати не
видно (глубоко так) А потом мимо проезжает одна из тех "машинок",
которые еле различимы глядя вниз. Дык е - мое мой джип меньше его
полколеса.. А она то оказывается.. вау.. ни фига себе.. а как туда люди
залазиют... вау.. клево (ну и т. д. , в зависимости от размера
словарного запаса.) И вот только тогда начинают осознавать что за
глубина у этой ямки перед ногами.
В сущности сама история.
Друг работает в этой ямке мастером. Приличная и гемморойная должность.
Работают они по сменам, т. е. и в ночь тоже.
Когда работаешь в ямке долго, то привыкаешь ко всему. То есть
периодически делаешь что-то не по правилам, а как поперло. Т. е. о
технике безопасности немного забываешь.
Далее с его слов.
Ночь. Карьер. Иду от одной точки к другой. Пешком. По центру дороги,
чего в принципе делать не рекомендуется. Задумался. Расстояние то ни
фига себе проходим/проезжаем какие. Успеешь все мысли обдумать. И новые
мысли придумать успеешь тоже. Вдруг неожиданно попадаю в свет фар. Сзади
"komatsu" ПРЯМО НА МЕНЯ ЕДЕТ. А если он меня не заметит? Водила там
сидит на уровне крыши духэтажного дома. Раздавит нахрен. По карьеру
размажет и незаметит никто. К утру и следов не останется. Случаев таких
вроде еще не было, но прецидентов с моим участием чего то не хочется.
Короче если не заметит, то жоппа, и именно с двумя "п".
В голове включается алгоритм "быстро бежать и громко кричать" Работает
только первая часть "Бежать", "кричать" - не работает по причине
расходования всей энергии первой частью алгоритма, да и смысла в крике
нет никакого. Рядом никого (обязательно поржали бы), а тот водитель
высоко сидит и хоть фары у него что те прожекторы, да может под колеса и
не сильно смотрит, а машина едет быстро. Короче бегу. Казалось долго
бегу. Постепенно, (секунды через полторы) полностью начинаю понимать
психологию зайца на трассе в свете фар, и вживаюсь в его "шкуру" по
полной программе. А смысл в том. что не видно млин ни хрена по сторонам
из за яркого света. Только вперед. Как заяц. Толь млин зайцы в сапогах и
в одежде не бегают, а еще их тяжелая рация, которая через плечо висит
больно по жопе не бьет.. Свет моргнул на несколько секунд. Как
вышеупомянутый грызун прыгаю на обочину. Водила включает свет и катит
дальше. Пронесло. Проверил. Пронесло к счастью только морально. Закурил.
Включаю рацию, переключаюсь на канал водил, и жду пилюлей. Они в таких
случаях своему диспетчеру жалуются по рации, а те начальству, короче
минут пять, и готовь вазелин. Первый канал водил - тихо. Второй канал
водил - тихо. Опять первый - тихо. И вдруг фраза:
- Ето хто так быстро бегает? Шпартсмен.
Финиш.
Пять минут сидел на камне - живот от смеха сводило.

Живу и работаю в Германии. Примерно два года назад случилось у меня
повышение. В английском эту должность наз. team leader. Поскольку
немецкий все больше страдает от проникновения англицизмов, то официально
мою должность окрестили Teamleiter (читается "тимляйтер").
... В связи с чем я иногда прикалываюсь над коллегами следующим образом:

- Слово "Team" не немецкое. Чтобы очистить великий язык от "сорняков",
прошу наз. меня просто - "группенфюрер". Ведь в прямом переводе это и
есть искомое обозначение моей должности...
... Учитывая, что я своего российско-еврейского происхождения
принципиально не скрываю и выгляжу соответственно, то реакция у немцев
просто отпадная - в большинстве своем это долгий ступор. Некоторые,
правда, пытаются выяснить, серьезно ли я об этом говорю...

Внучатый племянник Штирлица