— Уладзіміравіч, прывет! Ало!
— Кто это?
— Я, Уладзімравіч, не узнаёш ужэ..
— А, Саш.. Привет. Рано звонишь.
— Ой, разбудзіў можэт?
— Всё хорошо.
— Так как дзела тваі?
— Знаешь, если честно, то не совсем хорошо дела. Голова раскалывается. А тут ещё Турция эта ни с пущи ни с поля. Надо что-то делать, а что — не понятно до конца. Санкции вводим вроде. Там посмотрим что будет. Непонятно.
— Да, да.. Я відзеў па целевізару. Слушай, что тварыцца в мірэ, а? Сумшэствіе адно. Ты знай, што мы ўсягда гатовы паддзержаць, падставіць плечо.
— Да, Саш.
— Слушай, а какіе санкцыі уводзіце?
— Да там ерунда. Но что делать? Запрет импорта, полёты, туризм свернём.
— Ясна. А што, бальшой быў імпарт? Што ўвазілі?
— Да ерунда там. Пару сотен миллионов. Абрикосы, апельсины, мине…
— Валодзя, падаждзі мінутку, я ручку вазьму.
— Минералы, станки машиностроительные. Какую ручку?
— …пельсіны, мінералы, станкі. Ясна.
— А тебе зачем?
— Мне? Да незачэм. Я так, із любапыцтва.
— Да?
— Канешна. Зачэм мне эта. Інцерэсуюсь проста.
— Понятно.
— Ну давай, Валодзя. Атдыхай там. Берэгі себя, мала лі што.
— В смысле?
— Ну в смысле ўсё можа быць. Атдыхай, Валодзя, пака. Усягда звані еслі што ўдруг.
— Пока. Спасибо.
— …
— Ало? Саедзініце меня с Мінторгам.
— …
— Да, Александр Григорьевич.
— Беры бумагу, запісывай. Тысячу тон абрыкосаў, тысячу апельсінаў. Запісаў?
— Записал. По тысяче тонн.
— Сейчас звані в пасольства нашэ в Анкарэ. Пускай дагаварываюцца а закупках.
— Да.. Но зачем нам столько?
— Не спор. Я ужэ усё прыдумаў. Толька пускай скажут туркам штобы ані па-своему на каробках не пісалі нічэво. А то будзет как з палякамі прошлы раз.
— Слушаюсь.
— Давай, дзелай. Пака.