ПОГОВОРИМ О СТРАННОСТЯХ ЛЮБВИ...
Всё было по накатанному, как и принято среди большинства добропорядочных отпрысков большинства добропорядочных семей: встретились, полюбили, поженились, произвели потомство. Я тогда уже работал в архитектурной мастерской, считался работящим и способным молодым специалистом, и мне светила вряд ли блестящая, но неплохая, вполне нормальная карьера: через год-другой - старший группы, потом зав сектором, и ещё через пяток лет - главный инженер или руководитель проекта. А в более далекой перспективе, поближе к пятидесяти, - начальник отдела. Что, в конце концов, и происходило - ступенька за ступенькой.
Света была моя ровесница, только-только, как и я, окончила институт, и по своим "техническим характеристикам" - внешности, образованию, происхождению и, выражаясь по-советски, моральному облику, вполне соответствовала представлению о девушке, которую я полюблю и на которой женюсь. У нас всё случилось почти так же, как и в моём служебном варианте - ступенька за ступенькой: пристойное ухаживание, объяснение в любви, представление родителям, предложение и, в завершение брачной прелюдии - средняя по пышности ресторанная свадьба человек на семьдесят. Ну, а потом очередные ступеньки: головокружительный медовый месяц у тёплого моря, радостное для нас и родственников рождение ребёнка, получение квартиры, покупка автомобиля... Я всегда считал, нет, не считал - не задумывался об этом, поскольку было оно для меня аксиомой, непреложностью, что жена как бы зеркально испытывает по отношению ко мне точно те же чувства, что и я к ней. Ну, хотя бы как минимум на начальных этапах - добрачном и послебрачном.
Через пару лет после женитьбы я случайно узнал о некоторых эпизодах её лирического прошлого. Узнал, помогая переезжать на новую квартиру её давней, со школьных ещё лет, подруге, и перенося в машину всяческое мелкое и средних габаритов барахло. Мне попался в руки пакет с пачками старых писем. Увидев на верхнем конверте обратный адрес с девичьей фамилией жены, я умыкнул его, а потом прочитал. Речь в письме, отправленном на курорт, где тогда подруга проводила отпуск с мужем, шла о финале бурного романа ещё не моей жены, ещё не моей невесты, но уже моей любимой девушки с неким Лёкой... Ничего себе имечко - усмехнулся я тогда... Вполне походящее для пуделя! Она откровенничала, что две недели назад познакомилась с неплохим парнем, архитектором, положительным и перспективным; видно, что она ему очень нравится, дело, вероятно, закончится свадьбой, и ну его к чёрту - этого мучителя Лёку, она ему уже сказала: все, хватит, а он только рассмеялся. И снова затащил ее к себе, в свою вонючую дыру... Она, во что бы то ни стало, выбросит его из головы, окончательно забудет, она твёрдо решила избавиться от этой болезни, от этого наваждения...
Безобидное, в общем-то, письмо. Встретила меня, полюбила и порвала с прежним своим любимым, бойфрендом, кобелем, как угодно этот вариант можно назвать - дело не в словах. Всё естественно, всё нормально: девушка она симпатичная, странно было бы, если бы до наше встречи, до своих двадцати трёх, ничего у ней никогда ни с кем не было. Конечно, меня слегка покоробило: вот, оказывается, на каких плывунах воздвигнут был мой банальный брак, вот какие неведомые мне страсти-мордасти вскипали под его типовым фундаментом! И еще одно - через две недели после нашего знакомства, между двумя голубиными свиданиями, она таки умудрилась покувыркаться с ним в его "вонючей дыре". Но я промолчал: ладно, два года все-таки пошло - срок!, и вообще, что было до меня - то сплыло. До этого я никогда не спрашивал её о прошлом. Она, ещё в невестах, порывалась рассказать мне о давней безумной студенческой любви, как понимаю, в объяснение своей недевственности, но я комкал её излияния и прекращал разговор. Некоторое время спустя, я вычислил Лёку: это был Лёнечка, никчёмная, и в определённом смысле типическая личность, из тех, кто прикрывает бездарность и лень, неспособность к нормальной каждодневной работе и элементарной ответственности игрой в богемность и показушным нигилизмом. Он ошивался вокруг андерграунда: рокеров, молодых фрондирующих художников и графоманов-концептуалистов, в основном выпивал с ними и потягивал травку. Через некоторое время Лёнечка, или Лёка по жениному, спился окончательно. Как-то, проезжая на машине по глухому переулку, я увидел его - грязного, растрёпанного, бессмысленно держащегося за фонарный столб, и подумал злорадно: я не такой... Я никогда не буду стоять на улице в непотребном виде и держаться за фонарь, чтоб не свалиться в осеннюю грязь. Но однажды, ненароком, я услышал из ванны, где в тот момент плескался, как тёща придушенным голосом, чтоб не донеслось до меня, торжествующе произнесла, обращаясь к дочери: "Ну что? Надо слушать родителей? Теперь убедилась? Кто был прав? Что бы теперь было, если бы ты осталась с этим подонком?!" Мне было ясно, о ком речь. И о чем. Меня выбрали, вопреки чувству, и явно под родительским нажимом как более надёжный вариант.
Ну и что? Скушал. Как и положено в большинстве добропорядочных семей...