Учился с нами в классе Женька Гуляев. С самого начала учебы прилипла к
нему «погремуха» Гуня. Не то мамка его в детстве ведром ударила, не то
еще чего случилось, но к старшим классам наметилась явная отсталость от
сверстников. В то время, когда мы уже на дискотеках целовались с
девчонками по углам, он еще на диване боролся с мамкой. И вот вместе с
появлением вторичных половых признаков, отправили нас на первую в жизни
допризывную медкомиссию. Кто понаглее, уже сбегали за четком и приняли
за воротник, основная же масса боялась перед флюорографией покурить,
чтоб не сфотографировали чего лишнего. Возле кабинета хирурга собралась
небольшая группа мальчиков в разноцветных трусах. Гунька нервно потирал
пальцы в уголке, дожидаясь своей очереди.
- Гунька, - раздался голос из толпы – тебе, когда хируль скажет
«повернись, нагнись, раздвинь ягодицы», не делай этого. Он тебе в
задницу линейку засунет, чтобы кал на анализ взять.
Гуня лишь сильнее от волнения начал теребить трусы. А тут еще очередной
призывник, выскочив из кабинета, начал растирать себе очко. В общем,
пошел Женька в кабинет, как на Голгофу, даже не до конца закрыв за собой
дверь.
«Спусти плавки», «Заголи головку», «Повернись», «Нагнись, раздвинь
ягодицы» следовал стандартный набор команд. Гунька согнулся только в
районе шеи.
- Я сказал, нагнись, - пробасил хирург.
Гунька от этого вскрика только сильней сдавил ягодицы руками.
Двухметровый доктор встал и, схватив Евгения за шею, согнул его пополам.
Гуня, хрустнув костями, лишь смог пролепетать: «Ну доктор, ну не надо».
Дальнейший его плач заглушил громкий хохот в коридоре.