У сестрицы, давным-давно, когда она в коммуналке жила, был сосед.
Горький пьяница, но не дебошир. Хороший тихий мужик, электрик. Очень
приветливый и безотказный. Но пьяница. А в коммуналке бабки же в
основном. Он им всё, и помочь, и починить, и принести, любо дорого,
всегда. Но бухарик. Но очень тихий и незаметный.
А баба у него (а у него баба ещё как раз была) мегера. Так всегда. Уж
она его и в хвост и в гриву. А все его жалели. Да. Так бывает.
Однажды шел он зимой домой, и ткнул в сугроб у подъезда бутылку водки.
Чтоб врагу не досталась. Ткнул и потерял. Не может найти наутро. Уж так
он убивался, так убивался. Выйдет, поищет, а нету! Ему говорят – может
ты не помнишь? Может не было бутылки-то? Или сугроб не тот? А он только
плечами печально пожмёт, и опять выскочит сугроб-то ковырнёт. Уверен,
значит. Поковыряет-поковыряет, придёт ещё печальней прежнего. И
вздыхает. А как не вздыхать? У нас сугробы знаете какие? К февралю
ого-го! Не бутылку, гастроном можно потерять.
Ну и у сестрицы сердце не выдержало. Пошла она, купила бутылку (или была
у неё, не помню) и воткнула тихонько незаметно в сугроб с краю прямо,
поближе. Ещё чтоб горлышко даже чуть торчало. И – о, чудо! Мужик-то её
сразу нашёл! Пришел счастлиииивыыыыый! Радости за него у коммунальщиков
не было предела. Сразу у всех отлегло. А то ведь не знали прям, что и
делать.
Весной из сугроба оттаяло ещё шесть бутылок. А может и больше. Шесть –
это только официально зарегистрированные, так сказать.
Такие у нас люди.