Серега, по прозвищу Веник, кроме своей хозяйственности (см. старую
историю от 28 июня 2005г), отличался также склонностью воспринимать
жизнь сложнее, чем она есть. К примеру, в свои неполные тридцать был
сильно озабочен правильным питанием. И строго следовал какой-то весьма
сложной системе что-то вроде раздельного питания. Чем постоянно
провоцировал соседей по рабочему месту на разнообразные реакции, начиная
от беззлобных подначек и заканчивая едва ли не дракой.
А потому что еще он был заядлым спорщиком. Причем, как и множество
советских граждан, культурой дискуссии не владел совершено. Победить
старался не силой аргументов, а криком, перебиванием и переходом на
личности. Не брезговал, бывало, и прямыми оскорблениями. Обнаружив при
первом же обсуждении какой-то совершенно безобидной темы такую
персональную особенность, я сделал для себя выводы и больше в дискуссии
не вступал, обходясь высказыванием своего мнения и игнорируя попытки
втягивания в разговор. Но мне проще – по работе я с ним не
контактировал, да и рабочее место мое было хоть и близко, но чуть в
стороне. А вот коллегам по рабочей группе приходилось туго.
Ну в самом деле, как проистекал рабочий день советского инженера,
просиживающего штаны в «ящике»? Пришел, покурил, попил чайку, поговорил
про футбол-хоккей, поработал (или поделал вид), пообедал. Отдохнул,
попил чайку, покурил, поговорил, поработал, свободен. Обед – середина
дня, его сердцевина. До обеда работник ждет обеда, после него – конца
рабочего дня.
А тут Веник со своими баночками и алюминиевой ложкой. Два приема
правильной пищи. Первый – за час до того как все пойдут обедать, то есть
когда голод достигает апогея, завтракали-то большинство сигаретой по
дороге к автобусу. А второй прием – через два часа как все отобедали в
столовой, и еда вызывает легкое отвращение. Клац-клац по стеклу.
Чав-чав. Само собой, раздражались коллеги и выражали недовольство вслух.
А Венику только того и надо – слово за слово, готов очередной
ожесточенный спор на тему «сахар – сладкая смерть, соль – белая смерть,
гречка – мелкая смерть, мясо – вредно, мясо с картошкой – просто яд». И
весь коллектив слушает, кто с интересом, кто с раздражением, а кто и
участие принимает.
Но вот пришли тяжелые времена, и с едой в стране стало совсем плохо. Все
на себе почувствовали. По прошествии двух десятилетий в такое уже не
верится, да и не все помнится. Нынешней молодежи и вовсе не объяснишь
что такое дефицит продуктов питания. А тогда это была острая проблема, и
чем дальше – тем острее. Веник, который ранее мог себе позволить и
орехи, и мед, и другие носители белка и калорий, перешел на голую
капусту и морковь. И что странно – начал заметно полнеть.
Коллеги не преминули отметить данный факт и начали приставать с ехидными
вопросами. Веник поначалу вяло отбрехивался, но потом взял инициативу в
свои руки:
– Я и мой организм – разные сущности, – изрек Веник мудрость и победно
замолчал.
Что на это возразить, коллеги не нашлись. Охренев от откровения,
негласно признали тактическое поражение и начали готовить обходной
маневр. Прежде всего, была нужна информация, и получить ее можно было
только от Веника. Пара наводящих вопросов, и увлекшийся Веник вывалил на
них целый ворох бесценных сведений. Каких он шарлатанов начитался, я не
знаю. Да и пояснения его точностью формулировок и согласованностью
построений не отличались, зато отличались многословием. Вкратце,
сводились они к тому, что физическое тело, «организм», который
материалисты принимают за человека, есть не сам человек, а всего лишь
его проявление в вульгарном физическом мире. А человек представляет
собой гораздо более сложную систему, состоящую еще из множества
астральных тел, каждое со своим названием, назначением и проявлениями.
Забыв про причину спора, коллеги с азартом принялись выяснять
подробности. Целую неделю они занимались подсчетом и классификацией
тонких материй, используя Веника как справочник. Веник путался, злился и
орал. Коллеги в долгу не оставались.
И когда этот дурдом достиг совершенно невменяемого накала, начальник
сектора Дима вмешался:
– Слышь, Веник! Как я помню, ты хотел объяснить, с чего толстеешь, а
развел бодягу на неделю. Может ты, наконец, объяснишь, что имел в виду?
– Так то и имел, что не надо путать божий дар с яичницей. Я – это не мой
организм.
– В смысле?
– Да в том смысле, что это он толстеет, а не я!
– Ага-ага, ну да, как же иначе? Конечно он! Только все равно неясно от
чего. Жрешь-то ты... извини, жрет-то он капусту да морковь.
– Если бы! – тяжко вздохнул Веник. – Раньше ему хватало правильной еды,
которой я его кормил. А теперь не хватает, потому как рацион изменился.
Поэтому ночью, когда я сплю, он встает, идет к холодильнику и жрет
всякую гадость. Колбасу, сыр, сырые сосиски, яйца, молоко с хлебом. Вот
и разжирел, зараза!