Наш район примечателен еще и тем, что здесь живёт весьма уважаемый
женщина-человек, правовед и совесть голоса народа - Аглая Марковна
Давиборщ.
Был какой-то праздничный юбилей - Всемирный День Терпимости, если не
ошибаюсь, и шеф, большой демократ и сторонник общих и человеческих
ценностей, поручил мне лично нанести Аглае Марковне визит и вручить ей
медаль «За Терпимость» 3-й Степени.
Тут важно сделать необходимое пояснение: Аглая Марковна проживает не
одна, а с семьей. Муж - известный журналист, пишущий под псевдонимом
«Малявка Дуст», редкого таланта человек, по жизни - инвалид-колясочник,
негр по национальности.
Их дочь, знаменитая на всю страну кинорежиссер – Констанция Пей
Полоника, создатель фильма «Вы все дураки и не лечитесь, а я в белом
плаще стою красивая», а также сериала «Шкура» (весьма толерантного кино
о жизни слабоумных скорняков; все имена изменены, разумеется :-)
Поднявшись на искомый этаж, я повстречал фанатов-паломников сериала
«Шкура», которые лузгая семечки, проводили меня взглядами, исполненными
восторженного слабоумия.
М-да,.. не в простецкую семью ввалился я, не вытирая ног, с праздничным
веночком и медалью.
А почему не вытирая? Да потому что топтался у порога в поисках
половичка, но прервала мои поиски любезная Аглая Марковна, заявив, дыша
телесными курганами, что терпимо относится ко всему на свете, включая
грязь и антисанитарию, кроме тоталитаризма и вертикальной власти.
- Вы, надеюсь, не сторонник вертикальности? - спросила Аглая Марковна
грозно выкатив на меня пытливые глазищи мудрой Царевны-Лягушки.
Вспомнив о горизонтальных подвигах с Люсьеночкой, я довольно искренне
открестился от всего вертикального и вошел в квартиру, осторожно
переступив через здоровенную кучу свалявшейся черной шерсти, что
занимала добрые пол коридора.
- Ну, допустим, насчет вертикали поверю, а вот насколько вы сами
терпимы, коль пришли ТАКУЮ награду вручать?
- Очень, очень терпимы, - замахал я руками, подсматривая в часы.
- Тогда разрешите проверить, - осадила меня ушлая правозащитница и
втолкнула в комнату, где нас с лучезарной улыбкой поджидал Малявка Дуст.
- С удовольствием! – закричал я, - Что надо делать?
- Делать надо, … видите ли… (Давиборщ запалила беломорину,
предварительно оторвав и сплюнув бОльшую часть фильтра) … дело, видите
ли, в том, что минуту назад Малявка Дуст закончил писать статью, а это
значит…
- Поздравляю! - я сделал реверанс в сторону симпатичного лысого негра,
дружелюбно перебирающего культяпками в инвалидном креслице.
- Извините, и это значит…
- Это значит, что ему пора какать, - закончила мысль Аглая Марковна и
указала на инвалидную коляску.
- Акать! акать! - радостно подтвердил Малявка.
- ?....
- В общем, так: я тяну кресло до туалета, вы мне помогаете. У кресла
слегка заедают колеса. Т. е. помогаете сильно. Кресло узкое. Поэтому
давите на меня, а я буду передавать ваши усилия.
С этими словами Давиборщ подошла к креслу и принялась толкать его перед
собой.
Мне ничего не оставалось, как пристроиться к тыловым обеспечениям
правозащитницы, обхватить её пышный тухес и кантовать в направлении
коридора.
Через минуту-другую наши совместные усилия увенчались успехом, и коляска
с Дустом очутилась в темной прихожей.
И тут вдруг произошло такое, …
такое…
черт знает, что такое произошло!..
Неожиданно от части здоровенной кучи свалявшейся черной шерсти (той
самой, что занимала добрые пол коридора) отделилась примерно половина и
метнулась мне за спину.
В ту же минуту я почувствовал, как ко мне пришпандорилось что-то
большое, теплое и вонючее.
При этом это нечто большое, теплое и вонючее все плотнее обхватывало
меня, тесно прижималось к моей заднице и щекотало за ухом.
Не в силах врубиться, что за дьявольщина происходит, я стал шарнирно
крутить башкой и засек, как оставшаяся куча черной свалявшейся шерсти
стала быстро обрастать ногами, встряхнулась и.. тоже пристроилось где-то
сзади.
- Что это?.. – спросил я, начиная покрываться липкой испариной.
- Вы кого спрашиваете? – невозмутимо молвила Давиборщ.
- Да мне похую кого я спрашиваю! - закричал я, обнаружив своим нижним
чувством, как некое чужеродное образование пытается обустроиться между
моими ягодичными интимностями.
- Если так, то извольте, - ответила, пыхтя, Давиборщ. – Это мы вас на
терпимость испытываем.
- Кто это мы?
- Мы, мы!..
Тут я понял, что дальше не в силах терпеть переговоры в темноте и
принялся лихорадочно размахивать руками, дабы нащупать переключатель.
Мне это, в итоге, удалось, и чахлая сорокаваттная лампочка пролила
жалкие фотоны на безобразнейшую сцену: в голове поезда – негр в коляске
с виноватой улыбочкой, далее Аглая Марковна, затем я, а за мной… за мной
- две громадные собаки, гарцующие на задних лапах! Причем замыкающая
собака неприлично наваливается на предпоследнею, а предпоследняя… на
вашего непокорного!
- Зачем собаки!!!??? … Собаки!! фу!! - истошно заверещал я, пытаясь
вывернуться из жарких объятий одного из друзей человека.
- Это ризеншнауцеры, - нелогично ответила Аглая Марковна. - Вовчик и
Лёвчик. Они нетрадиционной ориентации. Они любят друг друга.
- Почему ризеншнауцеры не стрижены?! - более идиотского вопроса я в
горячке не придумал.
- А вам не похую? - теперь уже вполне логично парировала Давиборщ, обдав
меня зловонием беломорины.
- Да, вы правы - похую! Но зачем Лёвчик (или Вовчик) пытается полюбить
меня сзади?
- А вы что - против?
- Да, против!
- Против любви не попрешь, хе-хе..
- Какой такой любви? Они меня первый раз в жизни видят!
- Значит это любовь с первого взгляда. Вы, кстати, утверждали, что
вполне терпимы.
- Да, я терпим. Надеюсь, что Вовчик тоже. Или это Лёвчик? Сейчас
проверим..
Отчетливо осознавая, что сейчас буду отодран через девственное очко
одним из грязных лохматых ризеншнауцеров, я изловчился и что есть мочи
пнул Вовчика(или Лёвчика) в область срамных выростов.
Лёвчик (или Вовчик) взвизгнул и несколько ослабил хватку. Воодушевленный
успехом, я принялся методично лягать собаку ногами, приговаривая «от
винта пидарасы, от винта!..»
- Так-то вы терпимость свою проявляете, - Давиборщ стала набирать
обороты злобного разочарования, как расточенный движок с турбонаддувом.
- Да, бля, так и проявляю! – дерзко подтвердил медальонный гонец,
продолжая делиться энергией ног с карнаухим педрилой.
- Тогда получай фашист гранату! - Аглая Марковна выгнула шею и смачно
плюнула мне в табло дымящийся папироской.
Папироска торпедировала мой нос, изошла снопом искр, сделала кульбит и
нырнула куда-то под пиджак.
«Оркестру пора играть де фине..» - принял решение закипающий мозг
Владимира Николаевича, руки судорожно схватились за ручку замка,
открывая входную дверь. Еще секунда и путь к свободе, казалось бы,
открыт, но тут в ситуацию резко вмешивается первый «выгон» нашего
«поезда»: это Масявка Дуст хватается за дверные косяки, подтягивает себя
вместе с креслом к порогу и с криками «Улиса! улиса!» выезжает в
парадную, весело размахивая культяпками.
За ним, подпрыгивая будто в Летке-Енке, устремляется вся наша процессия.
Стоящая на лестничной клетке группа скорняков – фанатов Констанции Пей
Полоники обдает нас потусторонними взглядами, причем сияние
восторженного слабоумия в их глазах сменяется на интенсивный блеск
слабоумия паралитического: скорняки выпадают в полуобморочный отпад.
Наша кавалькада, тем временем, стремительно преодолевает расстояние
между дверью и лестничным пролетам, начинается непредсказуемый
скоростной спуск в направлении шахты мусоропровода, .. Масявка Дуст
победоносно орет «Лесица! Лесица!», происходит отсчет ступенек,
шнауцеры-педерасты панически визжат, я по-страусиному прячу голову в
зыбучие арьергарды Аглаи Марковны, сама Аглая Марковна умудряется,
подобно Фрекен Бок, призывать к «спокойствию, только спокойствию», но
это уже ничего не меняет - раздается апофеозное «хрясь!!!» - это кумпол
Малявки Дуста вступает в плотный контакт с шахтой мусоропровода. Затем
следует туповатое «шлёп!!» - Аглая Марковна слегка ударяется об стену.
Я произвожу умеренное «шмяк!» о мягкие телеса Давиборщ, а ризеншнауцеры
и вовсе ничего не производят - только тявкают обиженно…
- Лёвчик! Вовичк! Место!! - ору я на прощание собачкам - мой «вагон»,
наконец, отцепился от «состава» и понесся через восемнадцать лестничных
пролетов на скорости, близкой к скорости электропоезда «Сапсан».
Придя домой, я долго размышлял, кому все-таки вручить медаль «За
Терпимость».
Рассмотрев кандидатуры Ираидочки, Люсьеночки и себя любимого, отмел все.
Потому что нашел кандидатуру самую верную. Самую достойную. Самую
терпимую.
И вручил медаль Другу и Товарищу.
Друг и Товарищ Унитаз принял ее, удовлетворенно журча.
Награда нашла Героя!
С уважением