КРАСНЫЙ УГОЛОК
В лекторы угодил в 18 лет. Поначалу добровольно-принудительно, пенделем
под зад завкафедрой ленинизма марксизма Пензенского ИСИ товарища
Морозова (http://www.alikdot.ru/anru/word/lect/begining/). А потом
втянулся, целуешь - привыкаешь, полюбил, обнаружился экстрим и
пробудился кураж.
Начинал с самой что ни на есть низовки – «красных уголков» студенческих
да рабочих общаг. Лекциями эти хождения в народ назывались разве что в
«Путёвках лектора», которые выдавало «Пензенское городское общество по
распространению научных и политических знаний» (через несколько лет
название сократили до «Знание»).
А по делу это были беседы на 10-40 слушателей. Правда, путёвки были и
финансовым документом –оплачивались по пятёрке, но каждая четвёртая –
шефская, то есть бесплатная, в пользу то ли стреляющих в Анголе, то
голодающих в Эфиопии.
... Ранний октябрь 1957. Бабье лето. Очередная беседа в женской общаге
Пензенского часового завода. В этой – впервые. Впрочем обстановка –
привычная: типовая общага, типовой красный уголок, портрет Ильича –
глаза с лукавым прищуром, но такие добрые-добрые... переходящее
откуда-то куда-то Красное Знамя с тем же Ильичом, стенгазета, гирлянды
липучек для мух, ряды столов со стульями человек на 30.
К началу часть девочек уже пришла, а пока других отлавливали по этажам,
я болтал с воспитательницей общаги – кем-то вроде политрука. Разведывал
новую аудиторию, чтобы в неё «попасть». Обычно старательно вникал в
инфорацию воспитателя, а в этот раз не сложилось: во втором ряду
напротив меня сияло Чудо небыкновенной красоты, и я сразу утонул в
васильковых глазах, шарахнутый с первого взгляда.
Видать, с Ней произошло то же самое, и она не сводила с меня этих самых
васильковых глаз. Лекция у меня была о международном положении. Как
положено по тем временам, осветил происки загнивающего американского
империализма, возрождение германского милитаризма, крах колониального
режима в Африке да цветущее миролюбие СССР, срывающее всякие-разные
коварные планы врагов.
Однако, несмотря на столь высокий полёт над глобусом, я оставался на
расстоянии нескольких метров от полюбившегося навсегда Чуда. Уже
раскатал губу на сегодняшний вечер, завтрашний... В общем, на всю
оставшуюся жизнь... А пока узнАю, есть ли у неё аттестат зрелости? Нет
–не беда, кончим школу. Поступим в институт. Выучимся. Моей маме и
сестре она, конечно, понравится. Отцу – тем более: как может не
понравиться эдакое Чудо!
Хотя я был поражен наповал, на дар речи это не повлияло. Даже наоборот:
беседу провёл в кураже, девочки слушали, затаив дыхание, а пожилая
воспитателка, которая, видать бывшая фронтовая политручка, чуть не
всплакнула.
Я подсократился с положенных 45 минут до получаса, чтобы поскорее
остаться с Чудом. Меня засыпали вопросами, и не потому, что кого-то
колебали бородачи-барбудос Фиделя Кастро в горах Сьерра-Маэстры, а
просто каждой хотелось хоть как пообщаться с юным красавчиком в
галстке-бабочке, для них - посланцем из какого-то другого мира. Ничего
нового в подлунном мире: женщины любят ушами – и все в меня влюбились.
А вот Она – молчала. Хотя чувствовал, была влюблена, да видела - очень
даже взаимно, всю лекцию не сводил с неё глаз, выступал только для неё,
острил, распетушился... В общем, все дела, и всем нутром чую - больше
всего на свете мы мечтали остаться вдвоём, сорваться куда подальше от
этой общаги, взявшись за руки, вылететь через ещё открытое октябрьское
окно в золотую осень.
В конце концов политручка поставила точки - "Поблагодарим лектора за
интересно прочитанную лекцию!" и "Приходите к нам ещё!", а я, не
выдержав положенной для приличия паузы-цезуры заорал "Приду!!!",
пропустив даже краткое "й". Мне густо похлопали, от имени и по поручению
тут же выписали грамоту, вкатали в «Путёвку лектора» самый восторженный
отзыв - и разошлись.
Я растерялся, сробев подойти к Чуду, лицо залил румянец, которого я так
стыдился. И в ужасе подумал: вот щас Она уйдёт, да и вряд ли у такого
Чуда никого нет, я уже бешенно ревновал к этому никому. А надежда
умирает последней - воспользуюсь приглашением, через месяц
расшибусь-постараюсь в это же общежитие, хотя – а вдруг Она больше не
появится, мало ли что?
И вдруг – Она осталась! Точно ради меня, хотя товарки настойчиво звали
её с собой. Есссно, мы разговорились, Надя оказалась очень политически
подкованной ударницей, хотя приехала из Нижнего Ломова, райцентра
примерно в 100 км на юго-восток от Пензы.
Я рвался пригласить Её выйти хоть ненадолго на улицу, но, опять же,
проклятая стеснительность, никак не решался. А тут за ней пришли
подруги, соседки по комнате, как бы сказали через лет 50 на
Калифорнщине, roommates, но она попросила зайти за ней попозже. Я же
обеспокоился:
- Вы куда-то торопитесь?
- Нет, нет, просто мы спать ложимся рано – рано встаём.
И мы остались вдвоём, лёд расстаял, я принялся читать ей свои стихи, она
внимательно слушала, и мы не заметили, как снова пришли подруги. И
довольно бесцеремонно, как-то привычно взяли Надюшу под белы руки,
подняли и пересадили в инвалидное кресло – у неё оказались начисто
парализованными ноги!
... Я потом регулярно приходил в это общежитие на беседы,
ответорганизарша общества «... по распространению научных и политических
знаний» даже заподозрила в каком очень личном интересе к аудитории, ну,
не всей, а «кралю завёл? ». С Надей же я подружился, взял под свою
опеку, но, увы, это уже была не та дружба и не та опека, за которыми
прячется любовь.
Ну, может, если б был уже взрослым, самостоятельным мэном, всё сложилось
по-другому. А так – штюдент-первокурсник, ни кола-ни двора, с сильно
неоконченным за полтора месяца высшим образованием - ещё практически 5
лет, как говаривал Ильич, предстояло «учиться, учиться и учиться! »
... В общем и увы, такая сильная быстролётная страсть не выдержала
первого же испытания, а малодушие всегда отыщет причины!
© Алик, студент-1957