Это длинная история и я её разобью на части.
Где-то я прочёл, что храбрость есть следствие тупости и отсутствия воображения.
Похоже это, как раз, мой случай. Когда рядом со мной спрыгнул с грузовика бычок
орали все, кроме меня. И когда мне команда гопников в Донецке приказала снять
очки, поскольку увидела, что у меня была пачка их тогдашних фантиков - я просто стал их убеждать в их неправоте. Очнулся в скорой помощи, что вызвали добрые люди.
Часть первая:
Не любил меня начальник первого отдела специфического Конструкторского Бюро,
уже за то, что я отказался оформлять вторую форму допуска.
Во первых я в ней не нуждался.
Когда останавливается линия на заводе, работающем на войну всем плевать на мои документы. Главное, чтобы в результате моего вмешательства страна снова почувствовала себя защищённой.
И пусть там у меня в паспорте хоть штамп о работе стоит вверх ногами, быстро
вышедший главный инженер проведёт меня к больной машинке. Я же - скорая помощь.
Во вторых, хотя после стройбата на ракетном поясе вокруг Москвы мне и так обещали
выезд только в дружесвенные страны по прошествии пяти лет, желание посмотреть
на мир за пределами зоны оставалось и усугублять хватку руки государства на своей глотке
мне не хотелось.
Получил я выговор, занесённый в трудовую книжку.
Я встрял в движение КСП, в общем, случайно. Просто, получая образование в Ленинграде
полюбил умные песни и их создателей.
Примкнул к местному, ростовскому н/Д клубу и как-то вдруг стал там президентом,
не зная, да и не желая, по наивности, знать, чем это может обернуться.
Верьте или нет, но победы на физических и математически олимпиадах ещё не делают
людей умными. Да и созданные высокотехнологичные установки ничего не добавляют
к обычному уму.
В общем пришёл и мой час. Я видел, как сужается круг.
На лицах одноклубников появлялась растерянность при встречах.
Серьёзные люди требовали от них неразглашения. Это была контора, созданная, чтобы работать со шпионами. Секретность всегда и везде - вот девиз людей с чистыми руками.
Разумеется, для них мы, провинциальные деятели всяких свободолюбивых клубов не были
чем-то серьёзным. Что-то вроде расшалившихся детишек, с которыми не справляются
штатные комсомольские воспитатели. Надо загнать их домой и лишить прогулок.
С этим могут справиться и стажёры.
Однако детишки боятся серьёзных дяденек и молчат, если их убедительно попросят.
Но мой ближайший друг со мной, однако, поделился.
Так что я их ждал, хотя и не знал, что буду с этим делать. Я же был полностью уязвим: секретная работа, разрешение бардам петь на сцене всё, что хочется , ну и, конечно небезупречная личная жизнь.
Вторая часть.
В общем, когда меня вызвали в первый отдел, я не удивился. А вот начальник первого отдела, которого из кабинета попросили выйти, очень преобразился. Он по собачьи заглядывал мне в глаза и как-бы вилял хвостом. Это, кстати, осталось навсегда.
Он решил, что я несколько «оттуда».
Меня встретил в кабинете молодой человек с очень обычным лицом и, для начала сказал, что любит Галича и Бродского и у него есть дома много чего из их творчества.
Ну а потом, как у них водится, стал мягко намекать, как сложится моя судьба, если
меня уволят с работы, «Вы же понимаете, секретность, а Вы поощряете в Клубе антисоветчину». Ну и их привычный шантаж насчёт того, что будет,
если моя жена узнает, с кем я там был в палатке на слёте.
То, о чём я пишу может показаться штампом, выдумкой.
Только, если это происходит с Вами - смешным это не всегда кажется.
Но не получилось и у него так с наскоку. Я сказал, что жена и так знает,
что там на слётах бывает.
Ну а главное было в том, что, прошу прощения за слово, западло мне было перед ним стелиться. Молодой человек явно не был готов к моей реакции. Да я и сам не знал, почему
загоняю себя в угол.
Он закрыл папочку, сказал, что не готов к разговору и пообещал встретиться скоро.
Так оно и было ещё дважды. Я объяснял ему, что песни, на самом деле правильные,
а он не находил, что возразить.
На четвёртый раз он меня пригласил в их специальную комнату в гостинице Ростов.
До сих пор не знаю, с чего он решил, что я был готов с ними сотрудничать.
Думаю, он не смел признаться в неудаче и надеялся, что майорская форма его начальника меня сломает.
В результате разговора о том, что я в Клубе сам справлюсь, майор грохнул по столу кулаком.
И сказал почти дословно следующее: « Если у тебя в клубе что-нибудь будет не так и нам сообщишь об этом не ты - мы с тобой будем не так разговаривать.»
Так я ушёл оттуда, думая, к чему готовиться.
А тут пришёл к власти Горбачёв и им стало не до всякой такой мелочи.
Надо было заботиться о своей шкуре.
И, когда я случайно встретил этого моего куратора на улице и сказал, что приглашаю какого-то барда он просто прокричал: «Да приглашай, кого хочешь!»
Но смешная, третья часть ещё впереди.
Прошло несколько лет. Уже можно было попробовать высунуть нос за верёвочку зоны.
Мы с сестрой получили приглашение из Германии. Я не очень надеялся, что мне позволят
выехать, но все документы подал.
И вот, как положено, мы пришли за разрешающими бумажками.
Как и ожидалось, моих там не было, «недоразумение, знаете» и меня пригласили
в отдельную комнату. Там сидел, точнее почтительно стоял другой человек,
«с пустым лицом», который первым делом извинился за поведение своих коллег пару лет
назад.
Для начала я убеждал его, что ничего не знаю о том, что там в Пензе делается под зданием одной, вполне себе мирно называющейся организации и мои установки находятся только наверху.
Он погрустнел. А уж когда я рассказал, что мои родственники все работают на обычных
и неинтересных заводах - вообще потух.
Он продолжал заводить глаза, как девушка на выданье и рассказывать, что бывал там тайно.
Но я ждал и дождался.
Он попросил меня притвориться очень знающим и вызвать на себя того, кому это интересно.
Я спросил просто : «вы делаете из меня подсадную утку?». Он честно ответил, что да.
Я отказался на том основании, что не очень им доверяю.
Тогда он просто попросил меня рассказать по возвращении, как там люди живут.
И предлагал помощь, если понадобится. Она, дейсвительно, понадобилась.
Все сроки были свёрстаны, билеты на поезд взяты, а вот с обменом денег мы опаздывали.
Там были какие-то сроки, которые мы пропустили.
Серый товарищ сказал, что поможет.
Я опаздывал к закрытию банка и нёсся впервые в жизни по трамвайных путям и вдоль и поперёк.
Товарищ не обманул, мы получили свои разрешённые деньги.
Что тут смешного?
Да только то, что за эти услуги он попросил для себя чистую видеокассету, и пачку сигарет
для девочек, которые помогали.
Ну и рассказ о жизни в Германии. Ну вот как-бы бывал...
И это он получил тоже сполна и цветисто на скамейке в тихом месте .
Ушёл он очень грустным.
А я всё думаю о том, почему мы считали их такими всезнающими.