В набор!
Есть у меня небольшой ритуал. Начинается он после засылки моей работы на сайт, когда она какое-то время находится в неопубликованных работах, где можно её поправить, нанести последние штрихи...
Но это до тех пор, пока вы не увидите «нет неопубликованных работ автора»
Увидев эту заставку, я взял за привычку громко, подражая газетным и типографским традициям, восклицать — В набор!!
Я прекрасно знаю, что это устарело — набора в старом понимании уже нет, старые свинцовые буквы сменились электроникой и Интернетом, но мне нравится энергия и чувство окончательно решённого, уже как бы вне моего влияния, улетающего в самостоятельный полёт — В набор!
И начиная с конца 2015, начало моего сотрудничества с сайтом, периодически я будил своих собак этим своим энергичным « В набор!» Звучит это скорее, забавно — я картавлю, но собакам это безразлично... они просто встревожены непонятной командой, да ещё глубокой ночью.
И вот недавно я задумался — откуда эта привычка?
Где я, и где набор, как ритуал появился, откуда?
Задумался и... вспомнил, что до Д.А. Вернера, редактора сайта, был у меня лет 30 с гаком назад другой редактор, медицинский.
Точнее, Учитель.
Он уже появлялся на этом сайте, в истории про позорную новогоднюю ночь, когда все напились и я, молодой медбрат, остался один с 12 тяжеленными пациентами, на долгих 10 часов.
Ситуация была отчаянная, куранты прозвучали для меня и моих больных приговором, больные умрут у меня на руках, на моей смене, я один-одинёшенек, все дезертировали, паника и ненависть к дезертирам — молодой зелёный боец, один из взвода обслуги, что я могу...
Помните ли вы лицо Анки-пулемётчицы, у которой заклинил Максим в самый решающий момент атаки каппелевцев?
Отчаяние и обречённость, сменившаяся на безумную радость при виде скачущего на подмогу Чапаева?
Надеюсь, помните.
Такую же радость я ощутил, увидев высокую фигуру малознакомого реаниматолога, только заступившего на смену.
Молча и быстро оценив обстановку, он повернулся ко мне:
- Вас Михаил зовут?
Я кивнул.
- Михаил, ситуация нелёгкая, вы и я должны выстоять до утра, следующая смена будет трезвее, насколько мне мой опыт подсказывает. Я закончу обход и буду вам помогать разводить антибиотики и растворы. Мы справимся, я уверен.
И он был прав — мы выстояли, никого не потеряли, выполнили все назначения, я перестелил всех больных, сдал смену, обматерил дезертиров и сестру-хозяйку — мне пришлось сдернуть и разрезать занавески между больными, тварь напилась и оставила тяжелобольных без смены постельного белья.
Так Учитель начал моё обучение, преподав урок врачебного долга.
Первый, но далеко не последний — став интерном и перейдя из рядовых в кадеты или, артиллерийским языком выражаясь, из заряжающих в наводящие, я постарался попасть к нему на учёбу.
Он оказался врачом от Бога и отличным Учителем.
Я был один из многих его учеников, боюсь, что далеко не лучшим.
Было просто невозможно так работать над собой, как это делал он: непрерывно читать на иностранных языках ВСЮ периодическую медицинскую литературы, углублять свои знания в режиме нон-стоп...
Раз посмотрев на анализы больного — он запоминал их на память, надолго запоминал. С консультантами любых специальностей он разговаривал на равных, зачастую превосходя их знанием и по их специальности и по проблемам консультируемого пациента.
Реаниматологи-анестезиологи — спартанцы медицины, элитарные войска, отряд прикрытия на последних рубежах жизни и смерти. И если это так — то он был царём спартанцев, лидером.
Находиться с ним рядом было нелегко — вспомните взаимоотношения людей и люденов из « Волны гасят ветер» Стругацких.
Предисловие, однако, явно затянулось...
Написание историй болезни — полузабытое искусство, эпистолярный жанр в эпоху СМС и имэйла, всё в медицине компьютеризовано.
Жаль. Читая толковую историю болезни, ты видишь, как врач мыслит, представляешь больного и его проблемы.
«Миша, кто ясно мыслит — тот ясно излагает»,- говаривал он и всегда очень внимательно читал истории интернов.
Я считался успешным в написании историй болезни, как оказалось — зря.
Учитель прочёл, нахмурился, взял красный карандаш и отредактировал, моя история покраснела от его заметок:
«Логика?»
«Неопределённость»
«Двусмысленно»
«Где факты?»
«И откуда это следует?»
«Неграмотно»
Был я весел и молод, переделаю, какие проблемы...
Легкомысленный самонадеянный сопляк, я работал над историей до конца дня! Она возвращалась с красными пометками несколько раз, пока я не создал приемлемую историю.
Он одобрительно кивнул и вернул мне работу без красных пометок.
Я обрадовался и бодро крикнул — В набор!!
(Часть моей семьи — типографские, я знал с детства некоторые детали их работы.)
Он улыбнулся...
Он, кстати, редко улыбался — редко, но мощно, аж вся комната светилась.
Много лет прошло, а привычка заканчивать работу словами — В набор! — осталась...
Послесловие.
Впоследствии он стал ведущим анестезиологом одной ближневосточной медицинской (и не только) супердержавы, воспитал сотни учеников, прославился своей неукротимой энергией и требовательностью, непреклонность его вошла в легенду: борясь за права врачей, он объявил голодовку, и бюрократы пошли на попятную...
А недавно он стал главой всех врачей мира, невероятная должность для израильтянина!
Моя жизнь... ну, её я уже описал в своих историях, не буду повторяться.
Одна у меня надежда, что Небесный Типограф, сверстав последнюю строчку моей бренной жизни, даст мне ещё одно, последнее, мгновение — поблагодарить своих родителей и учителей.
И... В набор!