"Дежурный, почему мусор на плацу?!!"
(Валентин Гафт в роли полковника Покровского, "О бедном гусаре замолвите
слово", 1980)
====================================================================
Скажите, дорогие мои читатели, с чем ассоциируется у вас число 1984?
Оруелл, говорите? Принято. Год смерти Андропова? Неплохо. Год рождения
Ленки с третьего подъезда? Отлично. Ваша зарплата в рублях? Ну, ничего
сынок...
Всем двойка. Потому, что любой, кто хоть раз споткнулся о поребрик или
приобрел две булки черного, ответит вам не задумываясь: "Зенит" -
Чемпион!!! Питерцы, помните переполненый стадион Кирова? 33-й фанатский
сектор - ПТУ-шники в связанных заботливыми бабушками шарфиках, на
которых заветное "Зенит-чемпион" было выведено чуть ли не
церковнославянской вязью? Речевку "Я хочу иметь ребенка от Володи
Казаченка", которую знали даже старушки в Публичной Библиотеке. Трамваи,
которые переворачивались сами по себе, раскачиваемые изнутри(!)
ошалевшими фанатами. А два гола Желудкова Дасаеву в девяточку? Эх, было
времечко...
Гриша в том славном году учился на втором курсе Ленинградского политеха.
Футбольная лихорадка захлестнула всех обитателей института - студентов и
преподавателей, вахтеров и уборщиц. Не остался в стороне и пожилой
преподаватель теормеха - доктор Курякин. Описывать его - дело совершенно
неблагодарное. Потому что образ этот - классический, у Жюль Верна это
Паганель, а у меня вот - доктор Курякин. Добрейшей души человек,
высокий, худой и сутулый, Питерец в шестом поколении (не хухры-мухры) в
вечно измазанном мелом черном костюме - даже первого сентября, даже на
первой паре. Способов измусолить костюм он знал множество - вытереть
пару формул ладонью, а потом ладонь о брюки; облокотиться в задумчивости
на доску; сунуть в нагрудный карман мелок вместо ручки - и т.д. и т.п.
Предмет свой обожал и умел влюбить в него студентов. И еще был
убежденным болельщиком "Зенита" с 1944 года. Поэтому, когда первого
сентября он вошел в аудиторию - на доске красовалась художественно
выполненная каноническая надпись "Зенит - чемпион" размером метр на
полтора. Для полноты картины добавлю, что ремонт в том году закончить в
августе не успели - и аудитория выглядела... Короче, недостойно она
выглядела - хлев хлевом. Курякина, впрочем, такие нюансы не трогали,
графити его явно порадовало, и прежде, чем стереть, доктор сплюнул через
левое плечо и трижды постучал по дереву, явно боясь спугнуть
удачу(чемпионат к тому времени еще не закончился). Так и повелось -
перед каждым знятием у Курякина на доске появлялась оная надпись, доктор
добрел, сплевывал, стучал, стирал и начинал лекцию.
А ремонт в институте тем временем продолжался. Дошла очередь и до нашей
аудитории. В одно прекрасное утро Гриша сотоварищи вошли в класс и
ахнули. Работнички постарались на славу. Все, что можно было покрасить -
покрасили, все грязное - отмыли, деревянное - отскоблили, а доску отмыли
в неведомых щелочах и она призывно засверкала в лучах утреннего
солнышка. Изгадить такую красоту ни у кого рука не поднялась. Только
шкодливый Гриша изобразил в верхнем углу доски ма-а-а-ленький
перечеркнутый ромбик с буквой С посредине. И подписал для ясности совсем
уж крошечными буковками: "Спартак".
Доктор Курякин подвоха не ожидал. Он влетел в аудиторию, поздоровался со
студентами, повернулся к доске и замер. Гриша потрясенно наблюдал, как
согбенная спина преподавателя выпрямляется а плечи расправляются,
наливаясь неведомой силой. "Староста - прокричал Курякин голосом
великолепного Гафта - ПАЧЧЧЕМУ ДОСКА НЕ ВЫТЕРТА". И, почти совсем
успокоившись, добавил: "Неужели вы думаете, что я позволю себе читать
лекцию в таком СВИНАРНИКЕ."