На дворе - 1994 год, и я - студент первого курса Химфака некоего
Универа, что на Воробьевых горах. Эх-х-х-х-х, какое веселое было
время!!!
Но однажды я загрустил, причем крепко. Дело было воскресным вечером, и
сидели мы, как водится, в общаге (привет, ФДС-2!!!) и пили дружной
развеселой компанией разведенный водой из-под крана "Рояль" (Помните!
По глазам же вижу!!!).
Музыку мы тогда слушали преимущественно тяжелую, и как раз в этот момент
Джеймс Хэтфилд сотоварищи услаждал наш слух через раздолбанный
магнитофон звуками "Ride the Lightning".
И мне стало грустно. Дело в том, что я считал себя неплохим знатоком
английского, а тут вдруг понял, что НИХРЕНА из творчества американца на
слух понять не могу!!! Ну нихрена, и все тут. И такой депресняк на меня
накатил (может, "Рояль" виноват?) на эту тему, что веселиться я больше в
тот вечер просто не мог.
А на следующий день у нас был английский, и ну настолько мы считались в
буржуинском языке продвинутыми, что вел его у нас американец (назовем
его Чарли, тем более что так его и звали). Натуральный, из Техаса,
по-русски ни в зуб нога.
А я еще со вчерашнего грустный – давит, блин, комплекс неполноценности.
Но тут разговор зашел о музыке, и препод наш американский спрашивает,
какую, мол, музыку любите. И я в ответ поведал о своем пристрастии к
тяжелому металлу.
Чарли призадумался. А секунд через пять выдал (ессно, по-английски,
привожу в переводе):
- Да? А я тяжелый металл не люблю. Потому что нихрена разобрать не могу,
что они там поют.
Вы не представляете, как после этих слов у меня отлегло от сердца!
Где оно, это время?