Несколько лет назад мне пришлось добираться до Владивостока на попутках,
удивляясь по пути, какая моя страна всё-таки большая. Последним водилой
был мужичок, оказавшийся отставным китобойцем.
Дорога была длинная, и я принялся с интересом расспрашивать его об этой
героической профессии – ведь в сущности он занимался рыбалкой, которой
может только позавидовать любой нормальный рыбак.
Мужичок почему-то вздохнул и объяснил, что советские моряки лёгких путей
не искали – кита они били у побережья Антарктиды. В центре стояла база с
рефрижераторами, вокруг неё рыскали катера-китобойцы. Почувствовав
неладное, киты заныривали на глубины до нескольких сот метров, но экраны
эхолотов их всё равно показывали. Катер зависал над местом всплытия и
бил в упор. Киты это понимали и в последний момент делали бросок в
сторону, вдыхали поглубже и снова ныряли, но рано или поздно
полузадохшихся китов добивали. Дальше начинался полный Хичкок – стоя по
колено в крови, моряки нарезали бензопилами аккуратные кубики, включая
младенцев в животах у матерей. Честно говоря, во время этого жуткого
рассказа мне мужичка было жалко не меньше, чем китов – в глазах у него
стояли слёзы. Оправдываясь, он сказал, что до сих пор за убиенных им
китов ставит в церкви свечи. Он довёз меня до самого дома и отказался
брать денег за дорогу. Я спросил его напоследок, в каких годах это было
– он ответил, что в начале 80-х. И я вдруг вспомнил ту китовую колбасу
по 60 копеек за килограмм из перемороженного мяса – когда напрочь
опустели прилавки владивостокских магазинов, оставалась она одна. Ни
разу не видел, чтобы её вообще кто-нибудь брал – даже моя кошка
отказалась её есть, как будто чувствуя, какая драма стоит за этой
чёртовой колбасой. А я с той поездки стал иначе относиться к
отмороженным активистам Гринпис. Прошу считать эту историю моим
посильным вкладом в деятельность этой организации…