Общий выпуск

Я миленка целый вечер
Не могла застать никак.
Дорогой автоответчик,
Передай, что он мудак!

У одной культуристки из Гатчины
Были мускулы жопы накачeны
И она от тоски
Упражняла соски,
Понавешав на них всякой всячины.

Одинокий писатель Некрасов
Перепортил немало матрасов.
Были ночи - и пять
Успевал поменять
(На шестом иссякали запасы).

Раз поспорили Эберт и Сискель
Что важней для успеха артистке:
Эберт был за талант,
Сискель был за шармант...
А важны-то лишь жопа да сиськи.

Режиссер Станислав Говорухин
Никогда не снимает порнухи
Раз попробовал снять,
Но какая-то блядь
Распустила в инстанциях слухи.

Говорят, что на ялтинском пляже
Всех ебут, кто на гальку приляжет.
Даже Бабу Ягу
Там согнули в дугу,
Змей Горыныча трахнули даже!

Маяковский и Лилия Брик
С Осей Бриком пошли на пикник,
Почитали стихи,
Поимели грехи,
Брик смущался, но быстро привык.

Интегралы по мере Лебега
Артистично беру я с разбега.
Но в постели, увы,
От моей головы
Ни одна не в восторге коллега.

Педофил

Доктор Вася - охуел.
Он ко мне в кровать присел.
Осмотрел меня нагой и кивает головой.
Слушай, Настя, говорит, у тебя здесь не болит?
И засунул палец свой он в проход мой половой...

Вот нахал!

Жил один мафиози в Палермо.
Поступал он с девицами скверно:
Только дева разденется -
Он куда-нибудь денется
И оставит мороженой спермы.

В мавзолее не спится Володе,
Все-то думает он о народе.
Только дело-то в том,
Что в народе о нем
Забывают тихонечко вроде.

С хулиганом из Владивостока
Обошелся угрозыск жестоко:
Его раза четыре
Искупали в сортире
Под раскаты тяжелого рока.

Большевик по прозванию Коба,
Клялся людям в любови до гроба
Много было гробов:
Вот такая лубов
Обуяла его, долбоеба.

Детский страх

Ничего нет страшнее на свете
Чем быть забытым в грязном туалете.
С мухами мохнатыми,
А на стенках - матами.

Столь прекрасный орган - жопа,
Есть у женщин молодых.
Нет волос и нет морщинок,
Нету прыщиков больших.

Но не суйте в жопу пальцы,
Вид и запах часто врут,
Не забудьте что из жопы
Ваши бабы мощно срут.

Композитор известный Чайковский
Хомо был сехуалис чертовский...
Уж чего говорить,
Даже Брахмса любить
Ухитрялся порою Чайковский.

Я узнал что у меня,
Есть огромная елда
И залупа и сосок,
В жопе каждый волосок
Анус клевый у меня
Всем даю на свете я.

Есть одно у гавайцев отличие
От других дикарей: шея бычья
И такие же яйца
У любого гавайца.
(В соответствии с местным приличием).

Почешу яйцо рукою,
Вспомню молодость свою.
Как с девчонкою нагою,
Я в параше мощно сру.

Эх крутой был паренек я,
Вижу жопу, сразу - хвать.
И разок, другой - по роже,
Гордо мог я схлопотать...

Со старухами я нынче
Не могу никак развлечься.
Как начнут ногами драться,
Невозможно уберечься...

Однажды Дедушка Мороз снегурку.
Хвать под мышку
Взял всякой дряни целый воз и побежал в припрыжку
В припрыжке сделали привал.
И тут конфуз случился - дед с кодировкой развязал и очень отличился.
Снегурка это увидав, схватила руки в ноги,
Но преградил ей путь удав, слоны и носороги
А сзади к ней подкрался еж раскрыв свои иголки,
Вот так и был рожден чертеж первоначальной елки.

Что было дальше, сей момент не стоит даже квоты
Явился сам морозный дед, страдавший от икоты
Собрал пожитки, взял мешок и в баню всех отправил
И севши на ночной горшок, был самых честных правил.
Ремень, потуже завязав, напялил рукавицы и
Тихо сам себе сказал «да надо ж так напиться»
И побежал, и побежал, что было опрометью,
И там где кончилась межа, Снегурочку он встретил.

Снегурочка несла чертеж весь из себя зеленый,
За ней тихонько плелся еж в Снегурочку влюбленный
«О вас из да-с»- промолвил дед, и в друг в лице сменился,
он не по-русски говорил, с момента как напился.
не ждал, не гадал дед мороз, беда к нему подкралась
пришлось фамилию сменить, и стал он Сантов Клаус.

И вот уже Лос-Анджелес,
Огни, машины, копы,
Куда бы Клаус ни полез,
Кругом одни лишь попы.
И тут и там, и спереди и сзади,
Их множество и все они в помаде.

Что делать бедному деду,
Кто разделит его беду.
Кому он нужен дохлый старый
Ну, если только за доллары.

Вот как-то встретивши девицу,
Хотел он с ней разговориться.
Но, бас девицы и пушок
Его совсем повергли в шок.
И он познал, есть женщины любые,
Не только рыжие, но даже голубые.

И вот к концу подходит год
Его кручина, грусть берет,
Тоска на Родину зовет.
Пожитки жалкие собрал
И снова, снова побежал.

Бежал он день, он два бежал,
Скорей в любимую сторонку,
Ну, вот родимая межа.
Он понял, бухнувшись в воронку.

Мотая белою косой,
Спорхнув с затраханного турка,
Морозушку бежит встречать его любимая Снегурка.

Дедуля глубоко вздохнул,
в Снегурку громко прослезился,
заначку с силою взболтнул,
И снова как свинья напился.