Фотографии
Эти фотографии сразу привлекли моё внимание. Старые, немного выцветавшие черно-белые фотографии. Около 20 фотографий аккуратно склеенные лентой и сложенные вместе. Чувствовалось, что все было сделано с любовью и заботой.
Я нашел их в домашнем кабинете отца. Прошло более 15 лет как он умер, но в его кабинете все еще оставались вещи, в основном книги, ни разу не сдвинутые со своего места. Эта маленькая комната, заставленная с трех сторон книжными полками и громоздким рабочим столом у окна, с детства манила меня. За почти пятьдесят лет, что наша семья жила в этой квартире в этой комнате ни разу не был сделан капитальный ремонт. На стенах та же штукатурка и краска, с которой строители сдавали квартиру, под окном все та же чугунная батарея, хотя центральное отопление не работает с начала 90-х. Старые советские розетки и включатель. Единственное знаю, что перекрашивали пол и то не везде.
Я помню отца, постоянно работавшего за своим столом. Он сидел спиной к входу склонившийся над бумагами, что-то пишущий или читающий. Будучи ребёнком, еще детсадовского возраста я тихо открывал дверь, что бы позвать отца покушать или просто заглянуть во внутрь. Отец не любил когда ему мешали, и мама не разрешала нам заходить в кабинет, когда он работал.
Это была единственная комната в квартире, запирающаяся на ключ. И еще высоко на двери подальше от детей был крючок. Он все еще там и дверь постоянно заперта, теперь уже от любопытных внуков и внучат.
Эта комната до сих пор манит меня. Каждый раз, когда приезжаю домой провожу в ней пол дня, а то и день, копаясь в книгах и бумагах отца. Каждый раз нахожу что-то новое. В этот раз новым для меня были эти фотографии. На фотографии была одна и та же скорей всего русская женщина, приятной внешности примерно 35-40 лет. Фотографии были сделаны в разных местах на берегу моря, в городе, с подругами, в университете. На одной из фотографий снятой в большом помещении с высокими потолками она стояла в группе женщин и мужчин вокруг старичка сидевшего на стуле. В этом старичке я узнал профессора, под чьим руководством отец получил свою кандидатскую степень в Москве. Вот и появилась первая связующая нить с отцом. Должно быть, они вместе учились в аспирантуре.
Так почему он так бережно хранил эти фотографии. Какие у них были отношения? Близкие друзья или больше? Отец месяцами был в командировках в Москве, работая над своей диссертацией. Это было в середине 1970-х, еще до того как я родился.
Мама говорила, что до неё доходили сплетни, что у отца кто-то был в Москве и что у него там даже есть дети. Зная характер отца, она не верила в это. Смотря на эти фотографии, я думал, а может быть, это была правда? Сейчас через столько лет узнать истину казалось невозможным.
Разгадка появилась этим летом, когда у нас гостила моя старшая сестра. Она давно уже живёт в России и не часто приезжает в Таджикистан. Разговорившись об отце, я упомянул об этих фотографиях, и она рассказала мне их историю.
Женщина на фотографиях и в правду училась в аспирантуре вместе с отцом. У неё был муж и маленький ребёнок. В самом расцвете сил она заболела раком и вскоре умерла. Её муж распечатал её фотографии и разослал всем её друзьям, что бы оставить о ней память. Все её друзья, так же как и мой отец, скорей всего уже покинули наш свет, но память об этой женщине все еще храниться посредством этих фотографий.
Не мое, знакомого...
Здравствуйте, меня зовут… хотя зачем вам это знать? Скажем – Иван (простое красивое русское имя). Я простой офисный планктон. Хотя нет, не простой!!! Вряд ли простой офисный планктон может рассказать такую историю своей жизни как я. Нет, не подумайте, я не горжусь, мне даже стыдно за мою жизнь. Жизнь свою я делю на три временных отрезка: 1 – 27.03.93 год, 2 – Жизнь от 10.08.1999 года до 15.03.2010 года. 3 – Жизнь после 15.03.2010 года.
Даже не знаю с чего начать… Хотя ладно, начну с чего начну, там разберемся. С виду я крупный, ростом 187 сантиметров и вес около 80 килограмм. Не позавидовал бы я вам, если вы бы встретились со мной в темной подворотне. Мне 25 лет, родился в 1987 году, в городе скажем «Х», который являлся на тот момент обычным советским городом, с множеством разных национальностей, которые жили , не скажу что дружно, но мирно сосуществовали друг с другом. . Наша семья состояла из пяти человек: родители мои (простые работяги) отец – шофер, мать – учительница в обычной средней школе, старший – брат (1981 года рождения), средняя – сестра(1986 года рождения) и самый младший – Я.
Я помню прогулки в парк на выходные. Детские аттракционы, сладкая вата, мороженное, водяные пистолеты… Счастливое детство!
А потом развал СССР… Вы спросите: да тебя то как это коснулось? Тебе было то всего около пяти лет… Коснулось… Я смутно помню то время. Помню мы играли в комнате, а родители смотрели телевизор. Помню Горбачёв что-то говорил, а мы, дети, смеялись над его родинкой. Помню отец выключил телевизор и сказал всего два слова: «Просрали страну!». Я не знаю почему, но я запомнил эти слова. Отец мог перед нами ругаться отборным матом, как моряк или сапожник, поэтому мы спокойно относились к матерным словам. Почему я запомнил именно эти слова не пойму. Но именно с этих слов жизнь полетела ко всем чертям!
Все началось с увольнения отца. Бегал он помню, все пытался хоть копеечку домой принести. Слава богу, хоть мать не уволили. Но ее зарплаты, не то чтобы хватало на еду и одежду для пятерых, она практически бесследно исчезала еще в первые дни, так что можно сказать, что ее не было вообще. Помню мать плакала по ночам, так как работала в две смены, это с 7-30 утра и до 19-30 вечера, а потом проверка домашнего задания, составление планов на завтра и за эти все муки ей платили ничтожную зарплату и после этого она до поздна вязала носки и свитера на продажу. Как сказал Сергей Йогрис Кутергин: «Вот кто Человек с ограниченными возможностями». Отец начал торговать на базаре разным барахлом с гаража, такими как утюг старый, печатная машинка, связанные мамой вещи. Воспитанием нашим занимался старший брат, но я помню, как родители умоляли нас учиться на отлично и вести себя хорошо и мы делали все, чтобы не огорчать их. Старший брат начал ходить на бокс в местный дом культуры железнодорожников (или просто ДК), так как меня не с кем было оставлять дома, я ходил с ним, сначала мне не нравилось, но потом привык, и до сих пор стараюсь не пропускать тренировки, хотя сейчас я занимаюсь ради удовольствия и поддержания физической формы. Сестра занималась танцами в соседнем зале.
1 период моей жизни: «27.03.93 год».
Казалось все будет хорошо, но потом наступило 27.03.1993 года… Старший брат привел нас с сестрой с ДК, мы всю дорогу до дома бегали с сестрой и толкались, звонко смеясь на всю улицу. Дома сидела вся в слезах мама… Мы сразу поняли, что что-то случилось, так как она в это время должна была быть еще на работе, а тут она дома еще и плачет. Мама позвала брата, а нам приказала идти в свою комнату. Так я узнал, что отца больше не будет… В то время все знают, что базар был под крышей бандитов, но крыши постоянно менялись, то стреляя, то взрываясь. Как-то крышей стала кавказская, а мой отец отказался платить им за свое место, сказав, что он на своей земле, а они тут гости. С нашими бандитами он еще хоть как-то мог смириться, но с кавказскими уже нет. (Если честно, то сейчас я не вижу никакой разницы между ними). Нет! Мой отец не был расистом! Он толерантно относился ко всем национальностям, он ненавидел бандитов, а у них нет национальностей, как он говорил. Он отказался платить, они соответственно начали забирать его вещи. Не знаю, что на него нашло, но отец ударил одного из кавказцев, но силы изначально были неравны, так как их было около десяти. Они избили отца, но посчитав, что этого мало, воткнули нож в живот. Как нам рассказали, отец плакал, все про нас говорил, что не сможем мы без него. Я никогда не видел слез отца… Доблестная милиция как обычно никого не нашла. Вот так кончилось мое счастливое и беззаботное детство.
Без отца мать как-то странно подряхлела, в считанные дни превратившись из молодой цветущей девушки в старую и дряхлую женщину… Брат ходил разгружать вагоны, мы с сестрой следили за домом: стирали, убирались, варили кушать. Так и жили.
2 период моей жизни: «Жизнь от 10.08.1999 года до 15.03.2010 года.».
В начале 1999 брата призвали в армию, может покажется странно, но брат не бегал, не «косил», сам пошел, хотел… Попал во Вторую Чеченскую. 25.08.1999 пришел в «цинке» с Дагестана…
Через девять дней после похорон, мимо меня проехал свадебный кортеж… кавказской свадьбы… все выглядели счастливо. Я не знаю, кто это был чеченцы, дагестанцы или абхазы или еще кто-то, мне было плевать. Я ненавидел их всех! За отца! За брата! За нашу жизнь!
Так я попал к скинхэдам. Не сразу конечно, позже, но психологически я был готов уже тогда. В 2003 я уже ходил с бритой головой, в окружении таких же как я пацанов, в поисках «черножопых». Мы просто избивали их. Пока мне не исполнилось 18 лет. Тогда в 2005, мы увидели троих «чурок» медленно бредущих в сторону двора многоэтажки, нас было семеро. Семеро отмороженных малолетних придурков, считающих себя самыми сильными и неуловимыми. Безнаказанность пьянила нас. И мы были на вершине, как нам казалось. Те трое не успели даже ничего понять, как их снесла лавина злобы и ненависти ко всем нерусским. Лавина обиды на свою жизнь, обиды на всех. То ли адреналин, то ли пять бутылок водки выпитых получасами ранее, ненависть ко всему застилала нам глаза. Все пронеслось быстрыми кадрами, драка, точнее избиение, кровь, крики, вот мы убегаем, оставив на асфальте три бессознательных тела. На утро пришли с менты, оказалось, что кто-то из наших в горячке достал нож и… Менты быстро раскололи виновного и закрыли его, для нас он был героем, зарезавший «чурбана». Первый полгода все только и ставили его в пример, как борца за очищение нации, потом стали немного забывать, а через год никто и не помнил кто он такой. Вот так вот слава его быстро ушла, а он продолжал сидеть.
Вы не подумайте, что я был прямо таким отморозком, который бухает и только дерется с «черными». Я закончил школу ударником, мог конечно с золотой медалью, но мне было не до этого, я оздоровлял нацию, как мне казалось. Поступил в университет, на юридический факультет, чтобы стать адвокатом и защищать моих собратьев по очищению нации. Дома я был прилежным сыночком и любящим братом. Мать и сестра не разделяли моего мнения. Мама несмотря на потерю мужа и сына от рук кавказцев, все еще жила в многонациональном СССР, хоть и имеющему внутри себя межгосударственные границы. У сестры же все было проще, у нее подружка была армянкой, Лилит. Лилит меня побаивалась, а я не знаю почему, но к ней я относился спокойно, может из-за сестры, а однажды даже защитил от двух пьяных гопников с нашего двора. Гопники были русские, но меня взбесило, что два парня нападают на одну беззащитную девушку, пускай и «чёрную». За все время от Лилит я только слышал: «здравствуйте» и «до свидания», а тут она расплакалась и сказала «спасибо большое». Не считаю себя чувствительным и ранимым, но что-то тогда перевернулось во мне. А может я и шел к этому внутреннему перевороту. Я думал, всегда думал о своей жизни, а после этого случая я, как говорится, ушел в себя.
3 период моей жизни: «Жизнь после 15.03.2010 года».
Окончательно расставил жизненные принципы для себя 15.03.2010 года. В тот злополучный вечер, сестра с подругой шли к нам домой, уже стемнело, поэтому они не заметили как к ним подошли два тех самых гопника. Снова пьяные. Завязалась потасовка. Мою сестру порезали ножом, слава богу, скорая приехала быстро. Проблемы начались в больнице, потребовалось переливание, а у сестры, как сказали врачи, какая-то редкая группа крови. Такая же группа, как оказалось у хирурга… Хирурга-азербайджанца… Не думал, что получу удар от русских и получу помощь от «чёрного».
Я плохой человек наверное, а может быть и нет. Я не знаю. Я больше не националист, не «очищаю» нацию. Благо закончил универ, теперь работаю в офисе обычным планктоном. У русского писателя из Челябинска Ильи Банникова, в книге «Баллада пепла» есть замечательные слова: «Страх и неприязнь по отношению к кавказцам, которые процветают у нас в России, происходят оттого, что мы судим об этих народах по базарным торгашам, по той накипи, которую сами абхазы (особенно сельские, горные абхазы) с презрением именуют "хачапурники", "шашлычники" - это все равно, что судить о русском народе по мордатым мальчикам в ларьках). Народ - это те, кто пашет землю и сидит в окопах, а не те, кто торгует цветами и шашлыками. … Нет хороших и дурных, худших и лучших народов. В каждом есть герои и подонки, гении и дураки, скоты и святые.» К счастью, не один я среди русских так думаю. Все эти кавказские: торгаши, крутые (тыкающие пальцем в небо), барыги и им подобные для меня остались «черножопыми» и «чурками». А такие как: врачи, пожарные, спасатели для меня имеют национальность. И пусть будет стыдно нам всем за «Чурок», какими бы они не были, «черножопыми» или «беложопыми», вне зависимости от национальности и цвета кожи. Ибо наши «беложопые чурки» совершают куда больше преступлений, чем «черножопые», но мы привыкли к ним относиться снисходительно, мол: «А, это наши опять безобразничают».
А что бы было, если бы во всех странах были бы такие же скинхэды, как у нас. Страшно представить даже, что бы было в Казахстане, Узбекистане, Таджикистане, Кыргызстане. Или вообще Татарстане, Калмыкии, Чукотке…
P.S. А тех гопников менты не нашли, да и не найдут уже… Надеюсь не найдут… особенно грибники.