300 лет России, а, пирамида, власти, вертикальная.
Царь, Бояре, Дружинники, Холопы, Крестьяне, Дерьмоеды.
Генсек, Номенклатура, Спецслужбы, Обслуга, Крестьяне, Дерьмоеды.
Президент, Чиновники, Спецслужбы, Обслуга, Крестьяне, Дерьмоеды.
День Сурка, в, политической, системе.
Кастовая система, как, в, древней, Индии.
Заточеная, на, удержание, власти, членами, верховных, каст, и, программирование, нижних, каст, на, подчинение, верхним.
Кто, то, прикольнулся, сделал, фонтанчик, из, дерьма, на, социальной, плоскости, замкнул, кольца, Инферно, по, кастовым, кругам, чтобы, переход, из ,страты, в, страту, внутри, касты, был, закрыт.
Дерьмо, льется, 300 лет, сверху, вниз, на, уши, подчиненных, а, те, его, передают, дальше, до, самого, низа.
Модуляция, вертикали, власти, отличнейшая.
Социальных, лифтов, нет, потому, что, в, фонтане, они, не, нужны, есть, большой, внутренний, насос, для, дерьма, внутри, фонтана, и, отдельная, каста, обслуживающих, насос, техников.
Тут, даже, ничего, менять, не, хочется, когда, понимаешь, почему, это, сделано.
Пыточный, обелиск, в, форме, фонтанчика.
Посижу, покурю, рядом, брошу, в, дерьмо, сигарету.
И, пойду, дальше, по, своим, делам.
Парк, пыточных, монументов, в, Городе Мертвых, в, Доме Смерти.
Вальтер Беньямин. Капитализм как религия (фрагмент)
В капитализме можно увидеть некую религию, что означает – капитализм в своей сущности служит для освобождения от забот, мучений, беспокойств, на которые прежде давали ответ так называемые религии. Доказательство наличия этой религиозной структуры капитализма – не только того, что подразумевалось Максом Вебером, когда он говорил о нем как о религиозно обусловленной формации, но и того, что он есть, в своей сущности, религиозное явление, – привело бы сейчас на окольный путь грандиозной всеобъемлющей полемики <...>.
Однако в настоящем уже стали заметными три черты этой религиозной структуры капитализма.
Во-первых, капитализм – это чистая религия культа, возможно, самая радикальная из всех, что были доныне. Все, что в нем есть, имеет смысл только в непосредственном отношении к этому культу. У него нет особой догматики, теологии. Утилитаризм с этой точки зрения приобретает свою религиозную окраску. Вторая черта, связанная с этой конкретизацией культа, – его перманентная длительность. Капитализм – это отправление некоего культа sans trêve et sans merci. Нет ни одного дня, который не был бы праздничным – в пугающем смысле развертывания всех священнодействий, крайнего напряжения радений. В-третьих, этот культ наделяет виной. Капитализм, возможно, первый случай не искупающего, но наделяющего виной культа. Именно с этого начинается обвальное и чудовищное движение, в которое вовлекается эта религиозная система. Безмерное сознание вины, которое не знает искупления, устремляется к этому культу не для того, чтобы искупить эту вину. А для того, чтобы сделать ее универсальной, вбить в голову это сознание и, в конце концов, и в первую очередь, ввергнуть самого Бога в эту вину, чтобы в итоге пробудить в нем интерес к искуплению. Это искупление не ожидается от самого культа, и не от реформации этой религии, – которая должна была бы, и могла бы держаться за что-то несомненное в себе, – и не в отказе от нее. Все это лежит в сущности того религиозного движения, которым является капитализм, все это держится в нем до самого конца, до полного и окончательного обвинения самого Бога, до того последнего мирового состояния отчаяния, на которое как раз еще надеются. В том и состоит историческая неслыханность капитализма, что религия больше не является преобразованием бытия, но есть его разрушение, превращение в руины. Это разрастание отчаяния до религиозного состояния мира, от которого-де ожидается исцеление. Трансцендентность Бога пала. Но он не умер, но ввергнут в человеческий удел. Этот переход человеческой планиды через дом отчаяния в абсолютном одиночестве своего пути и есть тот этос, который определил Ницше. Этот человек – сверхчеловек, который первым начинает осознанно исполнять завет капиталистической религии. Ее четвертая особенность состоит в том, что ее Бог должен стать сокрытым; к нему позволено обращаться лишь в зените его виновности. <…>
Теория Фрейда также относится к господству священников этого культа. Она продумана вполне капиталистически. Вытесненное, это греховное представление, происходит из глубочайшей и еще слабо выявленной аналогии с капиталом, прибыль которому приносит преисподняя бессознательного.
Этот тип капиталистического религиозного мышления находит себе великолепное выражение в философии Ницше. Мысль о сверхчеловеке основывает апокалипсический «прыжок» не на обращении [Umkehr], искуплении, очищении, покаянии, а на мнимо устойчивом, находящемся в предельном напряжении, взрывном, дискретном усилении [Steigerung]. И потому это усиление несовместимо с развитием в смысле «non facit saltum». Сверхчеловек есть исторический человек, который грядет без всякого обращения, снисходящего с небес. Ницше предвосхитил это разрушение небес через усиление мощи человеческого, которое есть и остается религиозным (и для Ницше тоже) вменением вины. И, сходным образом, Маркс. Капитализм, который отказывается менять свой курс, с процентами и процентами процентов, и становится социализмом как некоторой функцией вины [долга] (стоит вдуматься в демоническую двусмысленность этого понятия). <…>