Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: Волна
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
33-богатыря!-все красавцы за меня, Ну, а мымрочка одна - пишет все,что я стара? Я знаю, в жизни, как в стихах,- особые моменты- Те,кто сморщинами,- мне не конкурентки!:)
Сидит седая старушня - у ней отвисшая мотня:) Корову с маслом видит и тут же ненавидит. И так ей надо разрубить и на прилавок положить, То грустной меня сделать... Я знаю, имя - бабушка, твое,но этого не буду делать.
О смысле сердце говорит, Где «о», где «а» поставить, Я знаю, ты совсем не виноват, А это карандаш хуево ставит.
Я тоже не святая, а малюю, То забываю про пробел, а где и запятую. И нет привычки у меня Прочитывать все заново - То лишний вылезет куплет, То буква где-то пьяная.
Пусть раздражаются доценты И кандидаты всех наук, А ты рисуй, не отступайся, Я тоже не люблю всех умных сук.
И если грамоты не хочет, Не принимает голова, Пусть будет любящее сердце И остается добрая душа!
Когда кого-то прославляют И слава добрая - ключом, Тут прилипалы вылезают - Погреться рядышком бочком! И скут ногами бляхи-мухи, Хотя кому они нужны, Они то конченые суки, А мужики им так нужны!!! А я вся глупая такая И дура полная, причем, Ни разу лифчик не носила, А грудь стоит все колесом! И не люблю я штукатурку - Ведь я красавица с мечем, А про другое и не буду, А то у всех уже торчком! :) Есть бабы - водку покупают И манят, манят калачом, Чтобы ее по-пьяну делу - Бомжары выебли втроем! А мне и тратиться не надо - На кучу всяких пузырьков, Хватает вдоволь и в излишке На сайте разных еборев! :) И всякий раз я удивляюсь, Когда в саду ко мне бегут, С любовью сделают - что хочешь, Вот, блядь, - работать не дают! Я даже там не загораю, Одетой из-за них хожу, А бабы ихние ревнуют – Я на веревке не держу. Сосед жил справа косоглазый, На велисе все приезжал, Сам хорошенько ебанулся - Меня цыганкой обозвал. Еще еврей, по праву руку, - Любви моей все дожидал, А его в сердцах послала, Так он неделю тазики пинал. И даже слышали соседи: «Чего, мол, это он такой?», - Теперь уж точно не отведать Ему любови заводной. На скутере лет десять езжу, Люблю, и все тут, - с ветерком, На остановках шеи все ломают - Опять, лять, виновата я во всем! :) Не говорите, что во всем я виновата, Обидно, – сукой не была, И почему со мной роятся, Как будто я последняя пчела. За что меня писаки любят? Я отбиваюсь так и сяк, Да просто для любви родилась, Что возжелает каждый хряк!:)
Мне не надо в постель кофе, По-любому ведь вставать, Ну, не буду же с утра я,- На постель и срать и ссать. Это хорошо убогим, И педрилам хорошо, Вся постель у них в говнешках, На хую всегда говно. Нет,не нравиться на коврик, Ноги складывать замком, Если вдруг захочешь пернут- Все пиалы кувырком! То ли дело - сесть на стульчик, И за столик не одной, Можно туфелькой там муди- Щекотать одной ногой!
Помню,в детстве,как-то в садик- Погулять одна пошла, Мне малины захотелось, А там пасека была. Как ручёнку потянула, К сладкой ягодке моей, Тут меня и окружили- Сразу тысячи блядей!... Я им чётко обьясняю: "Погодите психовать,- Мне нисколь не надо мёду,- Я малину собирать!" Не поверили мне суки... И долбать все по лицу, После раунда такого- Краше знатный Костя Дзю. Да,прошло годов не мало, А я мёду - не хочу- Через жопу пропускают- И сосут у тли хуйню! Потому-то и бывает- "Падевый"- слыхали,-мёд, Кто поест его не много- У того с конца течёт. Мне милее хрен обычный, В огороде что растёт, Так люблю его в окрошке- Перекосоёбит рот! Дальше,дальше продирает- Охренительно и всё! Сьем я полведра окрошки- До чего же хорошо!
Нет, не хочу возврата в юность - Носить прекрасного лица, А что она дала мне молодость, Одни лишения, работа без конца. За что я только не бралась - Работа спорилась в руках, Себя нисколько не жалела, И было не присесть, а всё бы нах... Одно бы только повторила: Рожать и нянчить дочерей, Любить, заботиться - вот радость, На свете нет дороже и важней!
Спасибо, за всё «остальное», Не ценишь – другого найду! Пойду я тут мимо Рублёвки Сифону: «Люблю» - закричу! И Борода, - то, что надо! У нас компания одна, Поедем вместе по путёвке – Где солнце, пальмы, острова!
Торопился ко мне зять,- Скорость охуенная, Тут гаишник его хвать- Морда здоровенная. Аппетит тут разыгрался У служителя ГАИ: "Ты попался, парень,круто, На тыщёнки полторы." Зать часов 15 ехал, Говорит ему:"Не бзды, На тебе вот тыщю,сволочь, И 500 рублей верни." Так любезно сторговались, Отгостил, уехал зять, Где-то снова торопился- Тристо рубликов опять.
Однажды, позапрошлой осенью, я с дочей - поехали в сад с утра пораньше – копать морковь 3 сотки. День обещал быть солнечным и замечательным! Остановившись у магазина, - доча пошла подкупить кой – какую жратву, я сижу на Хонде – скутер, в солнечных очках, мимо проходит костлявая девка, я ещё про себя подумала: «Ну,- чистая смерть» и так – то эта «смерть» на меня посмотрела - я подумала - не к добру. Положив продукты под сиденье - двинулись в «неизвестное».
Проехав половину пути по трассе, напичканную автомобилями, – несущимися сломя бошку, мне, под очко, залетела, прямо в « зеницу ока» и вцепившись - какая-то ерунда. Я мгновенно подумала: «Вот оно первое проклятие! ». Едем дальше, думаю про себя: «Глаз не жопа – проморгается» - к вечеру. До поворота, с основной дороги, остался километр езды. Мы едем со скоростью 60 км в час, мимо проезжает фура, с бесконечной задницей, -нас замотало не на шутку, тут же, вслед ей - несётся ещё одна «Дура». Отвернуть некуда, на обочине булыжники. Доча кричит: «мам, там ещё третья мчиться! Я подумала, вот оно, - второе проклятье « мумии». Не сбавляя скорости, свернула на поворот в сады, - будь они неладны. Асфальт кончился, перед глазами огромная хуерёбина и чтобы смягчить жопотряску, - я нажала ещё и на передний тормоз, - забыв, что у моего коня силища неимоверная. Проклятье сбылось, а ведь все годы до этого ездила, - хоть бы что,- ни царапины. Чувствую, что пробороздила своей красотой об что – то ужасное да и ещё доча, на меня падая, - всем своим телом приштамповала меня в хуерёбину! Я, будучи с остатком сознания, - подумала: - «Ни хуя себе,- морковь! » Конь валяется, доча в ужасе – глядит на меня. А ведь я себя не вижу со стороны, зато смотрят плотники, - рубившие неподалёку срубы, - похоже их парализовало от такого виража! Не переживай, Люша, мозги остались в котелке, переломов – кадысь нет – остальное заживёт, хоть под фуру не засосало! Я, тут же мгновенно встав на ноги, нашла свои солнечные очки и деловито их одела, подняла своего «жеребца» и говорю дочке: «Поехали, зайка» - в саду обоберёмся от грязи, да и конфуз какой - люди смотрят, не люблю к себе внимание вообще, а в такие моменты особенно. Люшенька моя с полными глазами слёз и ужаса, - говорит мне; « Ма -ам, сними очки – - стёкол нет, а я и правда нихуя не заметила, потому как вся образина в крови, и ещё у тебя разрезана бровь до лобной кости 4 см, и кожа открывается как глаз, и оттуда свищет кровь, и нос и подбородок получили своё сполна. Я подумала: «Вот оно – «три в одном» - проклятье мумии» Тут Достоевский спрашивает: «Что делать будем??? » В больницу зашиваться али как? Я ему отвечаю мысленно: «Доедем до дачи, там оставим скутер и позвоним главе семьи,- пусть везёт нас нас в санаторий! Умывшись колодезной водой, я нашла изоленту, залепила надбровный разрез и прилегла на спину, чтобы кровоток успокоился. Доча разговаривает с огромным синяком на коленке, и уже рада тому, что с лицом у неё всё в порядке, а то завтра на работу, а она кассир. Я ей говорю; «Сейчас минут 15 полежу и пойдём покопаем морковь, она начинает возмущаться и говорит: «Хоть раз в жизни о себе подумай, на тебя смотреть страшно а ты всё о лопате думаешь» Не судьба видимо в «санаторий» - недоступна связь. И нахуя я такая работящая родилась, - себе во вред. С каждым наклоном кровь приливала к лицу,8 мешков уже стоят. Приезжает глава семьи,- как с утра договаривались, увидел меня и обмяк. Чтоо с тобой? ну я так и сяк говорю. Приезжаем в свою больницу, я захожу к той терапевше, у которой муж в « стихах» моих - был обмороженный, а она меня не признав – спрашивает: «Как ваша фамилия»? А фамилия моя очень всем известная. Подробности, упущу. Приехав, в травм - пункт, я начинаю чувствовать, что моя рука от плеча не слушается, да у вас разрыв связок и опухла вся - говорит дохтур. Я подумала; « Ни хуя себе» - это что для равновесия что ли? Второе плечо было сломано 15 лет назад и вот, на тебе, – снова. Проклятье ещё действует!
Утро следующего дня, - я мужественно умираю в буквальном смысле, без слёз, безропотно так, - лёжа на диване, опухшая, почерневшая. Звонок в дверь – не открою, не выйду, что люди подумают – нет меня. Звонит телефон – бляль, умереть не дают спокойно Мой голос, с того света, отвечает на сотовый мужа – да. - Как ты? – я хотел спросит- сортировать ли морковь? - Да. Куча всяких мазей на руку.( Полгода рука не слушалась потом). Глаза мои стали чесаться от отёков и чувствую, что семечко,- залётное в дороге, так и не промаргалось, а я, похоже ещё добавляю перцу кулачком. Муж звонит под любым предлогом спросить о какой – нибудь хуйне, для меня уже ничего не значащей – как я, через каждые пять минут. Пришла Люша на обед и похоже сгребла в супермаркете с полок всю вкуснятину для меня, чтобы я умирала сладко. Нестерпимо стало смотреть на свет, глаз заслезился и второй потянул в слезу. Мы в глазном центре у дежурного ночью глазника. Он с ненавистью посмотрел на моего мужа и сказал: «Едут все битые, перебитые» Я с окулистом удалилась в кабинет. Заглянув в глаз - он сказал: « Да, здоровенная заноза, придётся укольчик сделать в глаз» Я сижу в футболке, - как всегда без лифчика, - не ношу, душат они меня а грудь у меня от природы шикарная – не какой – нибудь жалкий прыщь. . - Окулист: «Ну как такую шикарную женщину можно бить по лицу? – я бы вашего мужа убил собаку… - Я; «Он тут не причём, - это я сама навернулась» - Окулист: «Знаю я вас, всё жалеете, а он вас вон как намесил, - полгода домашнее заключение гарантировано» Если ещё замахнётся на вас - убью, вот вам моя визитка,- звоните в любое время дня и ночи. Ну я поняла, что оправдывать мужа бесполезно, сказала: «хорошо, спасибо».
Дома, - глазная анестезия стала отходить, боли стали не выносимыми, капли не помогают, страдала ночь, день и заплакала я горючими - горючими – слезами - промочив одеало,
После того случая - без каски не езжу, и вам не советую. Вот такое оно проклятье мумии. Ни хуя себе морковь
В декабре я простыла. Больницы ненавижу – бесконечные очереди жаждущих за исцелением убивают меня морально. Нет, уж я лучше сама как-нибудь исцелюсь! Заложило ухо, и второе не хочет слушать, что ему говорят. Я говорю: «Люшенька, возьми в аптечке хвойное масло и закапай мне в ухо». Прилегла на правый бок, подставила левое ухо. Люша, со всей ответственностью, - залила целую пипетку в ухо и говорит: «Давай, мам, и второе подставляй». А я говорю: «Погоди, вначале одно прогрею, а то из другого вытечет». Минута не прошла ещё, но эффект превзошёл все мои ожидания! Будь-то мне всадили огромный калёный гвоздь в ухо! Страшенная боль стала отдавать в голову и челюсть! Я соскочила с ужасом с кровати, хотя до инъекции приготовилась на сон грядущий, подумав, ни хуя себе – хвойное масло. Промывка ушей не помогает. Время - 10ч вечера, я, полуголая, - стала ползать на корячках в прихожей, - моля о помощи всех святых, слёзы катились градом, Люша и Глава семьи - тоже в ужасе. Моё слабое сердце не выдерживает инквизиции, корвалол не помогает. Оперативно собрались к «ушнику» - за 20 км. Слёзы градом, ад продолжается. Попали к дежурному около 12ч ночи. А кому мы нужны? Посадив меня и мужа в приёмной, сказала поломойка-пенсионерка: «Ждите». Лекари стали отмечать чьё – то День рождения. Я вся распухшая от боли и слёз – проклинала про себя нашу скорую помощь. Муж в негодовании подходил к «вратам рая» три раза, но Баба – яга с лентяйкой грозно останавливала его. Минут через 20 вышел этот самый, как мой брат в детстве говаривал: «Ухо, горло, нос,- пизда и хвост». Я прошла за ним в надежде на скорейшую помощь,- всё так же всхлипывая и плача. Посадил меня этот «пиздахвост» и сам сел напротив, зажав мои коленки своими костлявыми, и говорит так злобно с ненавистью: «Поверните голову вправо». Я повернула, ему, видимо, недостаточно было и говорит ещё злее: « Что, у вас болезнь «Хуесона» что ли? – голова не поворачивается» А я ему говорю: «Не хуесонте, пожалуйста, у меня шейный остеохондроз и я не могу завернуть голову назад, что я, блядь, сова, что ли какая». И говорю дальше: «Вы мне ноги освободите – так я повернусь боком» Он ещё злее, сущий неподоённый, старый, вонючий пёс спрашивает: «Были ли сопли? » - Я: «Да». - Он: « Какие сопли? » - Я: «Жидкие». - «Не прикусывайте губу, откройте рот» – говорит мне злобно. Увидев мои от природы белоснежные зубы, – обмяк, успокоился или же пар у него весь выкипел, послал меня в дальний угол и стал шептать - слышу ли я его, ебаного шепталу. Я говорю: «Я всё слышу, ради Бога, чем обезболить? » Медсёстры молоденькие не выдержали его издевательств и говорят ему: «Так вы обезбольте ей, закапайте! ». Не знаю, какой хуйни они мне залили, но я стала выходить из «врат ада». Выписывая рецепт, говорит этот горлохвост: « Ревёте, как маленькая». А я говорю: «Я и так всю жизнь терпела боли молча, даже когда рожала погодок- дочерей, никто от меня слова не слышал, а сейчас вот целое наводнение». Приехав домой, я свернулась клубочком и заснула как невинное дитя, но всё же последняя мысль была в сознании: «Ни хуя себе – пихтовое масло».
1975 год. Я училась в начальных классах. Приехала старшая сестра из города со своим молодым человеком. Он был художник. И полез этот живописец на чердак, в нежилом соседнем доме, где одна половина была наша. Раньше во второй половине жила полная старушка Нюра. Она всегда парила калину и поэтому весь дом провонял этим душным запахом и хранил его много лет. Муж, этой старушки Нюры, за что то сидел в тюрьме и привёз оттуда туберкулёз. Но, так как он не хотел один уходить на тот свет – он ещё был пакостная сволочь и ночью плюнул своей любимой в рот, чтобы она тоже заразилась и умерла в страшных муках как он, о чём и поведала Нюра моей матери. Я помню, как мать делала уколы этому ублюдку, которые оставляла медсестра, так как она жила за пять км. А он говорил: «Давай, Валя, глубже засаживай, хорошо – о – о - наркоман лять. Так вот, похоронив «исчадие ада» - Нюра уехала в город жить к двум дочерям и сыну, который мена в детстве мучал своей любовью, а я его ненавидела за это, - домогатель малолетних На чердаке волялись безхозные иконы, время то какое было, чтоб ни сметь и думать о Божественной благодати! Вот и валялась она где попало – манна небесная! Художник принёс иконы в дом целую кучу и стал колупать их с обратной стороны. Закреплённая лучина держала под толстым слоем бумаги - невероятные сокровища! Посыпались купюры с волосатыми стариками в неисчеслимом количестве из каждой иконы. Родители мои ахнули! Отец сказал: «Доллары». Я, мало что понимая в этих бумаженциях, подумала: «Ни хуя себе» Мать говорит: «Ведь они всю жизнь жили в глубокой нищите, подшивая валенки со всей огромной деревни». А ихний дед ездил на заработки в Америку и заработал! Но, похоже, революция,- не позволяла развернуться с размахом, и своим не сказал куда добро заныкал – старый гасторбайтер. Мои родители, всю жизнь работали продавцами в магазине и стали переводить, как я сейчас понимаю, курс доллара к рублю. Как сейчас помню, сказали: «На эти денги можно было сейчас купить 50 тысяч коров» Поскольку у нас ничего не обменивалось, новоявленный искатель кладов взал всё себе и сказал: «Поеду в Москву к брату – там и обменяю» Как он ими распорядился мы не знаем, я вот думаю, наверное купил на них Алле Борисовне – миллион алых роз!
Летом 1970 года мои родители ехали из одного города в другой. Так как дорога предстояла не близкая, они решили пообедать в городской столовой. Заказали супчик. Выехав из города, по всему обратному пути были поля – ни кустика, и с ними случился страшный понос! Водитель с полным автобусом пассажиров остановился. Бедолаги кинулись по обе стороны дороги, и спрятаться негде. Автобус вместе с зеваками затрясся от смеха. Мать машет рукой водителю - типа: «Не ждите, уезжайте», при этом извергая из задницы – реактивную смесь. Можно догадаться, что испытал отец, - сидя задницей к автобусу и проклиная этот супчик. Водила и слушать не хотел, мол, с кем не бывает, подождём. Бабы уже платочками вытирали глаза от смеха, где ещё такой цирк увидишь. Насмотревшись и нахохотавшись вдоволь, автобус двинулся дальше, уже без участников шоу. Просравшись не окончательно и потеряв силы, родители доехали оставшийся путь на какой-то попутке. Вот такой был сраный суп – супец.
Под ритмы «Safri Duo» Я отмеряю шаг, Пять километров поутру - Весёленький пустяк. Мне подрумянит щёчки Лёгкий ветерок, Люблю тебя за молодость, А это не порок. Но что–то нежным голосом Поёт на ушко Джей, Что ты быть можешь другом, А это посильней! Пусть разделяют километры И встреча может быть одна, Я знаю, ты с другой по жизни, А помнить будешь про меня.
Мой покровитель – президент, В рубашке белоснежной, И не жалеет для меня Любви своей он нежной! И успевает он везде Спортивно пробежаться, В компании ли, в письмах мне Он любит посмеяться. На злобных, мелочных врагов Глядит всегда с усмешкой, Озлобиться - причины нет, Ведь он в любви успешный!
Вчера позвонил в обед мужу старый знакомый по фамилии Величко и сказал: «Довези меня, пожалуйста, до стоматологии – зуб разболелся, а то пока троллейбусами да автобусами - боюсь не выдержу боли, и сын мой далеко на рыбалке, будет только к ночи дома». Мой свозил, приехал обратно, говорит: «Выдрали ему старый коренной гнилой пень». В 9 часов вечера снова позвонил мужу и говорит: «Знаешь, я ведь обратно еду к зубнику, он мне выдрал не тот зуб, а соседний, а этот всё так же дьявольски болит». Расхохотавшись на весь дом, муж спрашивает: « Так как так получилось?» Толстопузый мужичек Величко отвечает: «Так врач сказал: « Покажите пальцем, какой удалять?», - а пальцы сам знаешь у меня толстые, ещё и соседний зуб накрыл. Тот пень у меня тоже был гнилой, но еще не болел". Мы, конечно, дома от души посмеялись и подумали, что у него вместе с зубами гниль пошла на мозги.
Всегда в мужчине я хотела видеть Бога, Но Боже посылал совсем не то. Я вопрошала удивлённо: За что мне, Господи, за что? За то, презренно, молчаливо Мне отвечал сам Боженька подчас, Что к церкви, ты, голубка, нерадива И ждет тебя тот судный час. Мне тяжело в костёле находиться, Я зависаю там, как будто бы в гробу, Моё же время веселиться, Не ждать помазанье на лбу. Люблю я Дмитрия Крылова, Он в «Непутёвые заметки» нас зовёт И тихим голосом, приятным Меня он по миру ведёт. В его руках послушной сразу станешь, Роптать не будешь на судьбу, Заслушаешься, сердце не обманешь - Такого Бога я люблю.
Не измеряй меня годами - Не утешительный пробег, В глазах твоих восторженных Я буду драгоценный раритет. Не меряй ты объёмы в сантиметрах, Не укоряй за малость мегабайт, А говори при встрече, друг сердечный: Привет, любимая, you’re right !
Дульчику до Фени качка, Не страшит «Девятый вал» Даже дьявола морского Он стихами замонал :) На таких вот чудотворцев Держится Россия вся, Что для «маменькиных» - ужас А чудилам всё х..ня! :)
Апатия постигла мудака, Хотел залезть в мои глаза, Но, показалось, мелко – Расстроилась хотелка. Тут утонуть бы каждый рад, Идите и топитесь, Все реки безо льда стоят- Там глубиною насладитесь. Не нравится в реке?- Топись, где плавают медузы, Я угождать не буду подлецу Меня сгубили брачны узы И не должна я ни кому.
Ночью в поиске тепла Темень разогнать души, В свете яркого костра Нет приюта грубой лжи. Друга дорого плечо, До рассвета ближе ты, И склонюсь я головой Сердце слушать на груди. Только ветер дымом не крути, Ночь, утра не торопи, Время глаз не потуши, Рук тепло не остуди.
В затоне двое рыбаков - Один другого стоят, Рыбачат там, где нет дорог, А ночью волки воют. Здесь издревне стоят леса, А я случайная душа Смотрю на всю округу, Как бы бездельем маюсь я, Стишок рыбачить буду. Начало мая, ветерок Доносит уток диких крики, Вот уже вечер - холодок, Гусей летящих переклики. Рёв мотоциклов, мат на мат, Не могут перебраться, Не столько рыба им нужна, А сколько потолкаться. Любителей костра полно, Романтиков в селеньях много, Беда России - нет дорог, Уха в сто раз дороже. Не буду я надежду тешить, Что рыба поутру пойдёт, А ночь холодная настанет, Затянет в лужи толстый лёд. Уже холодный ветер в поле, И утки крякнули в дали, О Боже, далеко умчали - Пять дней до дома не дойти. А про бутылочку забыли, Что ночью согревает кровь, Одно раденье – нет москитов, Проклятых мух и комаров.
Спрячусь я в лесах слушать птицы, Сок берёз живой по стволу струиться, Прикоснусь губой, чтоб весны напиться, Сладка раны боль – холодна водица. Остужу я зной, что в висках стучит, Сердце моё нежное больше не спешит, Не к твоей щеке я коснусь щекою, Обниму берёзоньку горячею рукою.
Все настроения во мне От переменчивой погоды. Сегодня я подобна стрекозе, Агафья Лыкова - когда невзгоды. То плачу я, подобно, как дитя, И чувствую потерянной себя Среди миллионов резвых и снующих, Всё оттого, что рядом нет тебя. В потоке шумном ты спасёшь меня От злых людей, изо дня в день бегущих.
Я, как спасенья, жду звонка Длинною в год – весь день с утра. Твоё молчанье убивает, А мне терпенья не хватает. Я стану сильная, поверь, Не кинуся, когда открою дверь, Жила и буду без тебя - Ты половинка не моя. Твоей волны позывы слабы, И не услышишь то, что надо, А ритмы сердца моего так звонки, Как музыкальные колонки! Любовь к кому угодно, а моя Куда - то заблудилась, забрела, И нет в умах желания сильней, Чтоб в такт сердца стучали у людей.
Ты просто трус и обещальник, Со мною встретить вечерок Хотел вчера по телефону, А сегодня от тебя молчок. И мне уже смешным - смешно, Что это на тебя нашло, И, что с какого перепою, Тебя на страсти понесло. Я слышала, про ключик брякал, Квартиры тетушки своей, Готов со мной был развалиться Ха – на диванчике у ней.
Жил еврей, жена, сын и сноха. Поделили огород типа - кто и сколь жуёт. Дальше было интересней - Кто кого обоберёт. Свекровь вырастила перцы, Сноха с корзиною пришла, Обобрала, не спросила и тихонечко ушла. На второй день, что там было, Каждый садовод узнал, Что сноха и сын паскуды, Так отец их обозвал. Ярость их была безмерна, Но ведь всё-таки родня, Стал сын городить теплицу Без укора, чтоб своя. А бывали раз в неделю, Поливать отец не стал, Как приехал сын с женою, Чуть не в слезы и скандал. Всё погибло, всё засохло- Все старания к нулю, Они молча покивали, Ну, а как послать в манду, Потом в баню не приедешь, Снова скажет: Строй свою! Не дай, Боже, так попасть вот Жить в еврейскую семью. Так живут, друг друга терпят, По отдельности еда А тут сын завёл двух шлюшек Вот беда то, так беда! Был водителем он в «скорой», По ночам дежурил в ней, Жена с внучкою водилась, Ну, а он среди ледей. Вот стоит в трусах любовник, Загорать - любитель он, Ляшки страшные – конслагерь, Просто дряблая болонь. Чем всё кончится не знаю, В голове у всех хаос, Кто кому мохер покажет И добавит аdios. Вы, конечно, бы спросили: Где же старый был еврей? Что воровку не увидел Во теплице то своей, А ведь он любитель тоже Шляться по чужим садам - Яблоков у всех натыбзит, Потом хвастается нам.
Налетел вечерний ветер, Цвет сорвал с черемухи, Заметелил на меня, Обвиняя в горечи. Ты промчался мимо вихрем, Не жалея яблонь цвет, Я каштанами любуюсь, А тебя со мною нет. У речного пароходства Теплоходы заждались, Так, не встретившись друг с другом, Мы с тобою развелись. Не смогу в друзьях с тобою, Вместе тоже не смогу, Я по Волге до Ростова Свои чувства утоплю. Я не буду дергать нервы, Душу, чувства – все одно, От любви все в морду камни, Будто в стереокино. С «Карлом Марксом» поплыву я, Чтоб 2х – спальная кровать, Будем радоваться жизни, Капиталлы проебать.
Мне 46, я закачаю фото, Какая есть, всем покажу, И даже если ты захочешь, Тебе я точно откажу. За нерешительность и слабость, За то, что лишь тебя звала, Да, видно, намертво вцепилась Твоя Йошкар-Ола. Не древняя старушка, слава Богу, Желающих на сайте отбавляй, И, несмотря на возраст мой хороший, Дрочит со страстью каждый разъебай. На 46 я выгляжу неплохо, А может слишком хорошо, Ну, разве молния-застежка, Тревогу выдаст на лицо, Всегда сломается зараза, Осилить слабо высоту, А люди говорят с оглядкой, Чего я откровенно так хожу. Мне будут в письмах признаваться, Встреч радостных со мной желать, А я, наверно, по привычке, Всех буду на хуй посылать!
1991год. Всё, что лежало плохо, я имею в виду не под замком во дворе – исчезало за ночь в неизвестном направлении, но некоторые вещи пропадали днём из кладовки, т. к. на ночь мы закрывались на засов изнутри. Приехав из города, в деревянный одноэтажный дом, мы долгое время жили без приличного забора, т. к. всё умение моего муженька, к моему большому разочарованию, сводились лишь к тому, что драчить хуй, подскакивать с дивана глядя на хоккей, издавая вопли восхищения, и жрать. Моему терпению приходил конец – вот тогда я пускала в ход все свои матюги и только тогда эта противная рожа начинал шевелиться по мужским делам во дворе. У нас были две дочки малышки – вот и вся моя радость. Зарплату выдавали разным: арбузами, сахаром, а в этот раз выдали водкой, ну, думаем, разойдётся постепенно на дела, то сено привезти, то огороды вспахать и так далее. Про эту радость узнал сосед и стал нас навещать под любым предлогом, занять бутылочку, но, так как мы его не провожали из дома, он по пути прихватывал из незакрытой кладовки в сенках пачки стирального порошка, который мы тоже отоваривали на талоны. Однажды пропали и пельмени, настряпанные на новый год и лежавшие подмороженными на разделочных досках, всё в той же кладовке. Вот сука-то, подумали мы, ведь он был у нас вечером, а мы за ним сразу не пошли закрыться, фамилию свою оправдывал на все сто - Шкода, да мы его всегда звали меж собой –шкодник. Этот проспиртованный, вёрткий тип ещё был и мастер на все руки, и только по этой причине нам приходилось терпеть его ежедневные приходы, он быстро чинил неполадки в телевизоре на дому, то мотоцикл, а также по просьбе трудящихся пахал мотоблоком огород за две бутылки. Прибегая с утра, после новогодней ночи, допивал остатки чая из стаканов и шампанского. Работая на молоковозе, он успешно сливал молоко из молочной цистерны, разбавляя его водой прямо у своего дома. Бдительные соседи, наблюдавшие за этой несправедливостью много лет, наконец-то решили доложить начальству о его проделках, а также заодно позвонили энергетикам, что у него в печи стоит электротен и он ворует энергию, ведь у всех остальных дымились трубы, а у него нет. В один, из неблагоприятных дней, воровато-очумелые ручки шкодявки свели его в могилу в рассвете лет. Одного молока для счастия «народному очумельцу» было недостаточно, и он, забыв божью заповедь: «Не пожелай чужого», стал лазить по овощным ямам местных жителей, ямы были вырыты на окраине села в лесочке, где почти у всех жителей благоустроенных домов стояла тушёнка, варенье и соленья, а также овощи для длительного хранения. Кражи участились, его подкараулили и убили по башке лопатой! Мы эту новость встретили как благую весть и с облегчением вздохнули, но выйдя утром во двор, как ни протирали глаза, так и не увидели детского 3х-колёсного велосипеда, новой поливочной на 200л бочки и трех новеньких вил. Интуиция подсказывала, чьих поганых рук дело, ведь с другой стороны живут срани - каких свет не видывал, которые плодились и не работали. Спустя несколько лет сгорело их вшивое жилище вместе с дощаным дровенником, а наше украденное стояло как на витрине - и бочка, и велосипед и вилы. Очумельцев становилось всё больше и больше. Если бы не те приёмные пункты, что принимали все железо подряд, наши чугунные утятницы не исчезли бы среди бело дня со двора, из которых у меня пили бройлеры, поскольку эта посуда была тяжёлой и не опрокидывалась, как другая. А ведь мы - вся семья, смотрели телевизор и слышали, как кто-то пробежал по двору, но задницу оторвать от дивана никто не захотел. День ото дня приходили страшные сводки, как с фронта, о краже скота и птицы у людей в сараях под замком. Вырезали прямо во хлевах -милиция была бессильна. У кого- то случался по этой причине сердечный приступ и обморок. Увели и корову у частника, но смышлёный внучок вывел на след любимой кормилицы, милиция с хозяевами настигла ворьё через шесть км. Когда их спросили: « Как так быстро шла за вами корова? » – они ответили, что тыкали вилами ей в зад, которые и прихватили заодно в сарае. Рождество. Наши хрюшки в целости и сохранности. Мы подумали, чего добру пропадать, выросли, пора и на колбасу, пока другие шашлык из них не сделали. Решение о колбасе нас всех обрадовало и окрылило. Ведь в то время в магазинах ничего не было. Выписывали журнал за 91год «Сделай сам». Рецептик там был опубликован как раз кстати - «Колбаса в натуральной оболочке». И как только я не промывала в бане, в ванной, насаживая на палку и выворачивая эти вонючие кишки и прополаскивая их множество раз в уксусе и соде, убеждая себя – надо, надо. Вот сейчас бы не стала – хуй с ней с колбасой. Затем, до поздней ночи прокучивая ливер и мясо в мясорубке, добавляя разные наполнители, - выбилась из сил. Накладывая ложкой содержимое в длиннющую кишку метров 5, я перевязывала колбаски длинною 20см и объемом по толще хуя, не разрезая их между собой. Получилась длиннющая гирлянда – сулящая праздник не на один день! Трапезу решено было отложить до утра. Уложив в двух ведёрный таз, вынесли колбасу в кладовку и поставили на пол, на улице мороз, вот и хорошо – не прокиснет, ходи себе,- отрезай, сколь душе угодно. Утро. Мысль у всех была одна - отведать желанной колбаски. Приготовив противни – с радостным настроением и ножом мы открываем дверь заветной кладовки. Таз пустой - глазам своим не верим. «Не может быть», - простонала я, чуть не лишившись сознания, - явно Шкода с того света решил навестить нас, и когда он оставит нас в покое, то в любви мне признавался, а сам что творит». Да-а, эта сволочь настолько был вороватый и неудивительно, что унюхав сквозь толщу земли колбасу, - и при этом остаться безучастным, – быть такого не может. Засов изнутри закрыт. Мой, уже равнодушный взгляд, к этой Ёмоной жизни, зацепился за какую - то синюю хуёвинку, торчащую на 1см из дырки пола у плинтуса. «Не может быть - глазам своим не верю!» - вскликнула я, поймавшись за спасительный конец, суливший завтрак, я потянула его обратно, вытаскивая метр за метром. Удивлению не было конца - колбаса во многих местах была выжрана шкодником, товарный вид испорчен, но длина оставалась прежней. Я подумала: «До чего ж ты смекалистая сволочь, думаешь, превратясь в крысу, мы не поймём, что это ты и простим тебе бывшие прегрешения? Мало тебе того, что надоедал ежедневно, так теперь ещё захотелось плоти и крови. Ну, накуя было нам праздник портить. Да-а, видно хреново живётся тебе в царстве теней, раз выжрал столько замороженной и в сыром виде». Промыв остатки трапезы, после кровавых зубов негодяя, - пожарили и доели сами. Ох, и вкусна была колбаска:))) Целую зиму и весну неуспокоенная душа шкодника скреблась из-под пола то тут, то там.
Свободный допуск к техническому спирту на складе завода довёл до развода, а также гибели пострадавшей. «И сколько ей раз я говорил, что от тебя снова пахнет», – рассказывает сварщик о своей жизненной семейной истории, обедая с нами после проделанной работы в бане. «Чтобы отвлечь мои подозрения, - говорит он, - она подмешивала спирт в компоты и пила уже без украдки, не озираясь по сторонам». Бдительный не в меру сварщик тоже поливал с ней целых 15 лет, но встретив новую пассию, нашёл в себе силы полностью отказаться от дьявольского зелья, ибо печень была на пределе. Развёлся. Несчастная уехала в другой город за 40 км. Бутылка водки, купленная вместе с подружкой и спрятанная за пазуху, грела душу, но распить её им не удалось. Не дойдя до дома, выследил их в сумерках охотник снадобья и стал выхватывать бутылку от сердца. В неравной схватке, пострадавшая получила перелом черепа и долгое время находилась в больнице. Бывшие заслуги не в счёт и денег на операцию сварливый сварщик не дал, ранение зажило само собой. Выйдя из больницы, подружки пошли снова в тот же магазин отпраздновать благополучное чудо – выздоровление. На том же месте – неизвестным была отобрана бутылка радости и новый контрольный удар по голове по тому же месту. Жертва насилия скончалась мгновенно. «Мне 64 года», - говорит рассказчик и я не пью уже 24 года, - хожу по- прежнему на работу, а чё дома делать? – с новой женой ругаться что ли».