Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: Игорь Левицкий
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
Помимо идиом и сленга у переводчиков есть еще одна большая проблема – решить, что надо переводить, а что транскрибировать. Слава богу, хоть для имен собственных существует строгое правило – всегда транскрибировать. К примеру, Джон – всегда Джон, а не, скажем, Иван, а газета всегда называется «Дейли Миррор», а не «Ежедневное зеркало».
Но с остальными словами, где строгих правил не существует, происходят порою забавные вещи. Возьмем такие слова как «транскрипция» и «транскрибировать». Они являются ярчайшими примерами правильного, оправданного транскрибирования, ибо русского эквивалента этому слову нет, и заменить его коротким словосочетанием также довольно проблематично.
Переводчику же всегда надо помнить, что при транскрибировании в языке появляется новое слово. Поэтому профессиональные, дотошные переводчики несколько раз проверят, поговорят со специалистами прежде чем транскрибировать.
Приведу пример транскрибирования - правильного (когда слова в русском языке нет, а объяснять его длинным словосочетанием не имеет смысла) и неправильного (когда уже существует устойчивое выражение – русское или пришедшее из другого языка).
Рассказывают, что когда английские путешественники приплыли к берегам Австралии, прямо на них из кустов выскочила небольшая сумчатая лошадь. Англичане спросили оказавшегося неподалеку аборигена, как это животное называется. Толи абориген не знал названия, толи названия не существовало вовсе, только он пожал плечами и произнес что-то вроде «А хер его знает», что на аборигенском языке звучало как «Кенгару». Поскольку ни в одном языке мира кроме австралийского этого слова быть не могло, переводчики всех стран решили его транскрибировать. И с небольшой фонетической разницей слово «кенгуру» появилось во всех мировых языках.
А вот пример неправильного транскрибирования. Когда-то довольно давно путем правильного транскрибирования из французского языка пришло слово «омар». На протяжении многих десятков лет, слово это в русском языке существовало, а вот понятия такого не было, ибо где же крепостному крестьянину с рабочим, а позже советскому человеку можно было узнать, что же такое этот самый омар. И когда в начале девяностых в период американизации российской жизни в московских ресторанах появились омары, то их с легкой руки какого-то грамотея транскрибировали еще раз, но уже из английского языка, как «лобстеров». Так что если приглашаете в ресторан девушку, то зовете ее откушать изысканных омаров, а если идете с друзьями пить пиво, то закусывать будете дежурными лобстерами.
Вообще в последнее время в России транскрибированием грешат все – от детсадовцев до политиков. Отделы кадров повсеместно стали ЭйчАрами, основные мысли, идеи выступлений стали месседжами и так далее. И все это довольно грустно и одновременно смешно. Особенно смешно транскрибирование звучит из уст политиков, тщетно пытающихся прикрыть непонятными им иностранными словами свою глупость и необразованность. Так во воемя последних выборов спикер (именно спикер, а не председатель – еще один пример транскрибирования) совета федерации заявил, что выборы были прозрачные. Потом, подумав слегка, добавил: «... и транспарентные». Так и хочется в ответ сказать, что некоторые политики не очень умны и... стьюпид.
К чему я это все рассказываю?! В английском языке есть понятие trained tree. Если переводить дословно - тренированное, дрессированное дерево. Рост таких деревьев направляют подвешиванием грузов и другими специальными приспособлениями в декоративных целях или для облегчения сбора урожая. Ведь удобнее собирать яблоки с яблони, горизонтально растущей близко к земле. Так вот интересно, существует ли русский эквивалент слова trained в данном контексте. Может знает кто?!
Живу в Канаде уже много лет. Подходит на днях коллега по имени Тони: - О, привет. Мне сказали, что ты русский. Я вот летом думаю поехать в Россию, хочу посетить два города - Ленинград и Санкт-Петербург. Только вот опасаюсь, не слишком ли дорого выйдет. - Тони, - говорю. - Могу тебя обрадовать - проживание и питание обойдется тебе в два раза дешевле. Это один и тот же город.
Рассказал ему немного об истории имени города Петербург-Петроград-Ленинград-снова Петербург. Рассказал, что область так и осталась Ленинградской. Удивлению Тони не было предела. Он теперь полностью согласен с Тютчевым - умом Россию не понять.
Шпионы-нелегалы - люди особенных качеств. Мало того, что они должны безукоризненно владеть иностранным языком и помнить свою "легенду", им еще нужно глубоко знать культурную среду той страны, в которую их засылают. Помнить все детские мультфильмы, песни, исполнителей, артистов, шутки и анекдоты, начиная с даты рождения тех людей, под чьими именами они работают, и по сей день.
Вот скажем, сидит человек, который говорит, что он русский, родился в Ленинграде, всю жизнь за исключением коротких командировок жил в Ленинграде. Потом он смотрит на Юрия Шевчука и спрашивает: "Простите, а как Вас зовут?"
У Андрея Вознесенского было стихотворение «Снимите Ленина с денег». Мол не надо грязными руками трогать святой лик вождя.
После того, как я посмотрел календарик, подаренный Путину девочками с журфака и фотографии с клубной вечеринки «Путин парти», прошедшей на днях в Москве, хочется добавить к строчке Вознесенского: - И выньте Путина из пЯзды.
Поскольку я наполовину еврей и наполовину русский, то русские и еврейские наци меня часто принимают за «своего» или, наоборот «за чужого». Так что я часто наблюдаю их кухню то изнутри, то снаружи и все время попадаю в забавные ситуации. Иду как-то по Москве и вижу паренька, который стоя на деревянном ящике, высунув язык от усердия пишет на стене «Жиды, убирайтесь в свой Израиль». Подхожу сзади, наблюдаю. Потом кашлянув для привлечения внимания спрашиваю: - Парень, ты что сионист? Он чуть не свалился со своего ящика: - Што-о?! Я?! Да я этих… - Ну а зачем тогда сионистские лозунги пишешь? - Какие-такие сионистские? - Ну, это же главная идея всех сионистов, что евреи должны собраться в Израиле. Не слышал что ли?! Ты в энциклопедии посмотри. (Было это давно и гугла тогда не существовало). На следующий день иду вдоль той же стены. А там: «Жиды, добро пожаловать в Россию!»
Надо вам признаться, что я очень боюсь летать. Когда самолет попадает в воздушную яму, пусть даже самую маленькую, у меня начинается приступ паники – внутри все замирает, учащается дыхание, и я до предела затягиваю ремень безопасности и машинально хватаюсь за любые предметы впереди меня, которые кажутся более-менее надежно закрепленными – подлокотники, спинку впереди стоящего кресла, на худой конец, стенку самолета или обод иллюминатора.
Когда начинается тряска, больше всего мне хочется вскочить с кресла и бежать в кабину пилотов, истошно крича: «Давайте сядем! Давайте приземли-и-имся, пока мы еще жи-ы-ы-вы-ы». И только понимание того, что мои вопли вряд ли помогут, заставляет меня молча оставаться в кресле, держась за что-то кажущееся надежным обеими руками до судорог в пальцах, пока тряска не прекратится.
К сожалению я работаю консультантом, и летать приходится каждую неделю. И каждый раз уже за несколько часов до полета меня охватывает эта противная паника, что вот опять садиться в самолет, трястись от страха, хвататься за что-нибудь руками и стараться не закричать. И что я только ни делал – пил водку перед полетом, отвлекался мыслями о чем-нибудь приятном, читал порно журналы, смотрел увлекательный фильм. Ничего не помогает. При первых же признаках тряски, покрываюсь липким потом, забываю обо всем, хватаюсь руками за что ни поподя и мысленно ору: «Давайте приземли-имся-а-а-а».
Но в общем как-то живу с этим. А что делать?! Летаю себе...
В прошлом году жена уговорила поехать в круиз на Аляску. Там красиво, говорит. Тебе понравится, говорит. Семь дней на корабле, говорит. Летать не будем, говорит. Ну я и согласился.
Купили путевки, собрали чемоданы. Тут жена подходит ко мне и показывает найденные в интернете фотографии аляскинского леса, озер, сделанные с борта маленького самолета. И спрашивает: «Ну что, может возьмем одну самолетную экскурсию? Смотри как красиво! Самолетик будет маленький, безопасный». - Ладно, - отвечаю. – Действительно красиво. Бери билеты. А сам думаю – ну, схвачусь за что-нибудь в самолете, переживу как-нибудь. Ведь действительно красиво.
И вот наступило время Ч. Микроавтобус доставил нас – четыре супружеские пары от круизного теплохода в небольшой аэропорт на Аляске. Подходит пилот и говорит: - Привет всем. Мне для равновесия самолета нужен второй пилот. Вы не бойтесь, рулить не придется, просто нужно, чтобы кто-то оторвался от своей супруги и сел на самое лучшее место – рядом со мной.
Как только он сказал про «самое лучшее место», юркий, маленький мужичонка выскочил вперед. – Я, - говорит, - согласен. Буду вторым пилотом. Куда садиться? Пилот, человек не самый маленький, критически на мужичонку посмотрел и замотал головой: - Нет, не подойдете. Мне нужен кто-нибудь равного со мной веса. И на меня смотрит: - Вот Вы будете как раз. Садитесь на переднее место справа.
Как вы понимаете, я за два часа до полета был ни жив, ни мертв. Мысленно я уже разбился и похоронил себя в сырой аляскинской земле. Так что вторым пилотом мне быть или сто вторым – было уже до большого самолетного фонаря. И я полез в самолет, сел на переднее место справа и стал смотреть, за что мне руками удобнее будет хвататься, когда начнет трясти.
И тут я с ужасом понимаю, что самолет наш то ли тренировочный, то ли еще что, но только на месте справа тоже имеется штурвал и педали. И тут уж мне не надо рваться в кабину пилотов с криком «Давайте сядем-м-м-м». Я сам теперь сижу в кабине пилотов. Я сам практически, мать твою, пилот. И уж если схвачусь за что-нибудь руками, то это что-нибудь, будет самый настоящий, лядь-перелядь, штурвал. И своей потной рукой я легко могу весь самолет с пилотом, пассажирами и любимой женой в один миг угробить, отправив его в крутое пике к аляскинским моржовым хренам...
Да, скажу я вам, если до этого я испытывал привычные уже приступы паники, то тут ко мне пришел настоящий, непридуманный ужас, ужас, о, великий ужас. Я пристегнулся к креслу всеми возможными ремнями и засунул руки себе под задницу, ноги подогнул под сиденье, чтобы не дай бог, значит, их не достать и не начать хвататься и педали не нажать. Была еще шальная мысль убежать, пока мы на земле стоим, но перед женой стало неудобно. Ну взлетели мы, пилот музычку включил, рассказывает что-то. Под крылом самолета, значит, зеленое море аляскинской тайги расстилается. Другие пассажиры фотоаппаратами щелкают, языками от восхищения цокают. И не знают, гады, что есди у Кощея смерть была на конце иглы в утке, да зайце, то их смерти в эту секунду находятся под моей задницей в моих мокрых от липкого пота руках. И сам я сижу, как четвертованный Стенька Разин перед отсечением головы и тихо молюсь. И уже не так мне полет страшен с его воздушными ямами. А страшно руки достать и в Гастелло, мать-перемать, превратиться...
А еще мое вечно подвыпившее второе я, сука, шепчет, ощерясь гаденькой улыбочкой: - Ну чо, ты молешься. Доставай руки, на хер. И пусть они теперь все молятся. Такой шанс, страху конец... Хватайся, гад, за штурвал... Быстро...
И от этого такого доступного, такого реального соблазна, мне еще страшнее стало, и я еще глубже руки засунул под задницу, а ноги по сиденье...
В общем что я вам скажу. Красоты были действительно офигительные, после часа полета над озерами и лесами мы вернулись в аэропорт. Благополучно сели. А я с тех пор летать больше не боюсь. Не знаю, какие клемы у меня в мозгу переклинило и перепаяло. Только если меня теперь подальше от самолетного штурвала держать, я теперь ничего не боюсь.