Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: Леонид Анцелович
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
В 50-70-х годах у ростовских любителей мотоспорта пользовались успехом гонки на ипподроме. Однажды, какому-то умнику наверху взбрела в голову идея - провести чемпионат области на Ростовском ипподроме с тотализатором, по типу скачек. Лошадиные бега тогда были единственным узаконенным азартным мероприятием, с денежными выдачами, ну может быть кроме денежно-вещевой лотереи. В материальном плане эта затея была слабо перспективной. Дотошные любители мотоспорта отлично знали возможности своих кумиров, поэтому выдачи не могли быть весомыми. Утром за день до гонок в Ростовский автомотоклуб наведался неопрятного вида хмырь из числа завсегдатаев скачек – граждан осведомленных, азартных и материально озабоченных. Его предложение показалась кое-кому из организаторов мероприятия привлекательным. Для любителей скачек этот лохотрон был с густой бородой, и заключался в следующем: в финальном заезде, когда на кону стоит самый большой куш, пропустить вперёд жокея-аутсайдера, на которого ставок никто делать не станет, а очень ограниченному числу заговорщиков – поставить крупные суммы на известного им победителя. Посвященными в эту аферу оказались несколько ведущих спортсменов во главе с тренером. На роль будущего чемпиона назначили Сережку Киселева, по прозвищу Компот. Спортивных результатов за ним не замечалось, в гонках безнадёжно болтался, как дерьмо в проруби и неизменно замыкая колону участников. Его долго уговаривать не пришлось, и весь день заговорщики заправляли ему мозги стратегией предстоящего мероприятия, как мотоцикл топливом – по самую горловину. Тогдашний ипподром представлял собой довольно жалкое зрелище. Неряшливое поле, косые трибуны, усеянные шелухой от семечек, окурками и использованными билетами. Зато спиртные напитки отпускались в неограниченном количестве. Первые заезды, по шесть кругов каждый, в точности соответствовали прогнозам знатоков: побеждали ростовчане: Коноба (дядя Ваня), Марков (Маруся) и Стрижаков (Стриж). Победители были откровенно предопределены и выдачи, как и предпологалось, оказавались копеечными. Затея отзаезда к заезду стала плавно лишаться интриги и зрителей. Признанный лидер в классе – 350 кубических сантиметров, – мастер спорта Юрий Марков, как обычно в день соревнований, был в новеньком кожаном обмундировании и в роскошном немецком шлеме. То есть всем своим видом демонстрировал претензию на безоговорочную победу. На него и поставили неискушённые зрители. Компоту же, наоборот, придали максимально клоунский вид: замасленный комбинезон, от которого уже отражались солнечные зайчики, стоптанные кирзачи и с облупленной краской шлем. А обшарпанному мотоциклу, было самое место в пункте приема металлолома. А в это время у него под истрёпанным шлемом шла отчаянная грызня двух Компотов: один, здравомыслящий, орал другому, авантюрному: «Идиот! Пока не поздно, откажись от этой авантюры во избежаных физических замечаний!». Другой показывал ему неприличный жест и самодовольно заявлял, что обязательно будет стоять на верхней ступеньке пьедестала почета на глазах у зазнобы Варьки. В общем, состоялся диалог глухонемого со слепым. Перед финальным заездом Компоту оперативно заменили двигатель на предельно захимиченный. Тренер, трижды сплюнув через левое плечо, хохмы ради, стал комментировать происходящее в кругу заговорщиков: «Вот на стартовой линии выстроились претенденты на высокое звание чемпиона области по мотоскачкам. Судья на старте дает отмашку, и участники устремляются впёред. Как и ожидалось, лидерство захватывает титулованная кобыла Маруська. Гнедой двадцатилетка Компот, даже с самым мощным двигателем, стартовал, как обычно, в глубокой жопе. Через два круга его отставание от лидера, уже составляет плюс-минус трамвайную остановку. Но вот на помощь ему бросается племенной жеребец Стриж, он самым бесцеремонным образом оттесняет соперников и, благодаря его титаническим усилиям, весь в мыле Компот, выкарабкивается на третье место. Когда до финиша остается всего два круга, в игру вступает многоопытная Маруська. Она резко сбавляет скорость и откровенно придерживает скачущего вторым борзого таганрогского скакуна. Ей с трудом удается прижать его к бровке и... едва живой Компот, обходит их обоих и оказывается лидером!!! Одноклубники изо всех сил сдерживают напирающих сзади соперников». Этот откровенный цирк-шапито вызвал на трибуне бурное негодование любителей спорта с денежным уклоном. Поверх рёва моторов прокатился гул недовольства и отчаянные крики: «Жу-ли-ки!!!». Руки у Сергея занемели, он с трудом удерживает руль взбесившегося стального скакуна. Перед глазами плывут фиолетовые круги, и трасса двоится. А когда до заветного финиша оставалась какая-то сотня метров, лидер на ровном месте исполняет акробатический пируэт, и в его кувыркающийся мотоцикл врезается эскорт из двух его подельников, плотно сидевших у него на колесе. Все трое, вместе с мотоциклами, подняв густое облако рыжей пыли, разлетаются в разные стороны. Крик торжества потряс трибуны: - первым пересек линию финиша таганрогский гонщик. Дежурная «скорая» моментально оказалась возле пострадавших. К счастью, в её услугах никто не нуждался. А несостоявшийся чемпион под шумок незаметно слинял, во избежание неминуемого расстройства здоровья с временной потерей трудоспособности. В мотоклуб, он наведался только через месяц, после тщательной предварительной разведки.
Это случилось в 70-м году, когда у моего друга Валерки в честь календарного советского праздника 7 ноября собрались друзья. Выпивали, произносили многочисленные тосты самой пёстрой направленности: от гусарских: «за милых дам», до верноподданнических: «за мир во всём мире». Разошлись за полночь, после пьяных лобызаний и клятвенных заверений в вечной дружбе и любви. Преодолевая алкогольно-никотиновую тяжесть организма, он поплёлся в гараж, бывший саманный сарай с неокрашенными воротами из листовой фанеры. Он собирался побомбить на своей «Копейке», так как в праздничный день спрос на извоз был значительно выше. Закрывая ворота, он обратил внимание, что из-под автомобиля сыплется какой-то хлам. Открыв капот, обнаружил такое, отчего впал в мрачное оцепенение: под капотом оказалось содержимое мусорного ведра, стоявшего возле гаража с остатками вчерашнего застолья. Двигатель автомобиля, как новогодняя ёлка, был обильно увешен, только вместо яркой игрушечной мишуры «украшения» носили отвратительный характер помоечного происхождения. Валерий потёр виски, в воспаленном мозгу шла напряжённая работа: каким образом содержимое мусорного ведра оказалось под капотом «Жигулей»? После тщательного анализа пришёл к единственно приемлемому умозаключению, что вчера поддатые гости, часто отлучавшиеся на свежий воздух покурить, потехи ради, совершили это бессмысленное шарлатанство. С брезгливой поспешностью убрал мусор, тщательно вымыл мотор и, прочитав на фасаде соседнего здания кумачовый транспарант: «Ответим на заботу партии о благосостоянии народа - ударным трудом!» – покатил воплощать в жизнь этот пламенный призыв. На следующее утро, отъехав от дома несколько кварталов, он отчётливо почувствовал в салоне своего «тачки» удушливый смрад горелого харча. Заподозрив самое худшее, он лихорадочно нащупал огнетушитель и открыл капот. Там, на раскаленном моторе, как на мангале, поджаривались остатки самых изысканных деликатесов: мясных, рыбных, фруктовых, и эта дикая смесь источала невыносимое амбре... Валера упёрся очумелым взглядом в этот дивный натюрморт, при этом вид у него был затравленный. Ощутив одновременно гнев и беспомощность, он развернулся и покатил домой отмывать загаженный мотор. На этот раз никаких гостей у них не было. У какого нормального человека могло возникнуть желание среди ночи проникнуть в его гараж, чтобы высыпать под капот мусор? Происходила какая-то таинственная чертовщина? Тут было над чем задуматься... Он и не подозревал, что это только начало долгой, нелепой и отчаянной схватки. Каждое утро Валерий обреченно шёл в гараж с ведром воды и наводил порядок в пропахшем помойкой моторном отсеке. Это становилось делом привычным, вроде обязательной утренней зарядки. Наконец, во время очередной уборки, он обнаружил неопровержимые вещественные доказательства – дерьмо. И сразу же развеялись туманные терзания от неопределенности: крыса! Смышленый зверь приспособился к жизни в холодных каменных джунглях городских кварталов и устроился зимовать возле теплого всю ночь автомобильного мотора, ну и по-хозяйски стал делать продуктовые запасы. Теперь, когда обозначился противник, оставалось избавиться от не прошеного гостя. Стали вырисовываться различные варианты. Для начала он выбрал самый тривиальный – крысоловку. Но многоопытный зверь надменно игнорировал это примитивное устройство и не клюнул ни на «бесплатный сыр», ни на копченую колбасу. Аптечная убойная отрава подействовала самым скандальным образом: крысу несло всю неделю и, то ли из мести, то ли по гигиеническим соображениям, но нужду она справляла исключительно на капоте автомобиля, после чего краска была безвозвратно погублена. Жестокая химическая атака из адской смеси хлорки с дустом, не осталась без ответа: следующим утром двигатель «Жигулей» дергался, но не запускался, были погрызены высоковольтные провода трамблёра. Зловредная тварь таким способом показала, что травить её – выйдет себе дороже. Валерий был близок к нервному срыву: похудел, стал плохо спать. Во сне его преследовали чудовищных размеров крысы; они угрожающе скалились, подскакивали, пытаясь вцепиться ему в горло, отчего он просыпался в холодном поту. Непримиримая схватка продлилась до весны, когда потеплело, зловредная квартирантка покинула негостеприимную обитель.
Со своей будущей женой Валерка познакомился... в постели. Однажды он проснулся в неизвестной обстановке и обнаружил рядом с собой совершенно незнакомую женщину. Она мирно посапывала под тонкой простынкой, сквозь которую проступали пышные формы тициановских моделей, которые его всегда так волновали. Перед его мутным взором предстала крашеная блондинка не первой молодости, с круглым привлекательным лицом, вовсе не похожая на случайную потаскушку. Валерку нисколько не смутило само пробуждение в чужой квартире, явление хорошо знакомое завзятым поклонникам Бахуса, когда тяжелая попойка бесследно стирает из отравленного мозга происходившие накануне события. Он стал привычно напрягать непослушную память в надежде выудить из нее хотя бы крохи из, по-всей видимости, богатых событий вчерашнего вечера. Но мысли путались, из похмельной сумятицы всплывал какой-то хаос. Последним был чудом зацепившийся в затуманенном портвейном мозгу эпизод, как он выпивал в каком-то неопрятном кафе, рядом располагалась веселая компания, и он оказался за их столом. Дальше никакой информации не сохранилось. По вискам стучало кузнечным молотом, мелко тряслись руки, и нестерпимо хотелось отлить. В щедро проспиртованных извилинах беспорядочно суетились путанные мыслишки, а душа настойчиво требовала утреннего похмелья. Валера еще раз окинул взглядом спящую Мадонну, и дух перехватило от увиденного великолепия, отчего он даже про себя прихвастнул: «В полной невменяемости ухитрился закадрить такую ядреную кралю! ». Лежал он возле стены, украшенной пестрым ковром и, чтобы выбраться в клозет, необходимо было преодолеть аппетитную возвышенность. «Тут без альпинистской сноровки, да еще с похмелья, не перемахнуть, – с тоской подумал он, – щас проснется, психанет, даст пенделя и выставит, как нашкодившего щенка». Валера напрягся, стараясь осторожно перебраться через выдающуюся преграду, но отравленный вестибулярный аппарат дал сбой, и он загремел, сперва на прекрасную незнакомку, а с нее брякнулся на пол. Плотно сомкнув веки, он ожидал чего угодно, только не того, что услышал: «Лерочка, ты не ушибся? ». Открыв глаза, и наведя их на резкость, он увидел перед собой симпатичную толстушку с заспанными и лучисто-шальными глазами. Она с немым обожанием смотрела на беспомощно лежащего на полу несчастного Валерку. А над ее головой он увидел классического амурчика – этакого пухленького младенца, который заговорщицки подмигнул обалдевшему гостю, достал свой легендарный лук и выпустил стрелу в Валеркино любвеобильное сердце. Его болезненное, словно пергаментное лицо, озарила та счастливая улыбка, которая прежде следовала только за утренней похмельной кружкой холодного пива. Бурный и упоительный роман благополучно завершился маршем Мендельсона, пиликавшим хмурым баянистом в том самом кафе, где, как оказалось, состоялось их знакомство и где новобрачная трудилась буфетчицей. Звали «молодую», в отличие от предыдущих пассий, будничным именем Зоя. Семейная жизнь Валерки на отношение к алкоголю существенного влияния не оказала. Он искренне считал, что выпивка служит смягчающим обстоятельством между гнусной реальностью и сладкой мечтой. От частых запоев он вскоре усох и превратился в сморщенного неврастеника, отчего в кругу своих собутыльников приобрел обидное прозвище Сухой. Новоявленный супруг обосновался на ПМЖ в Зойкиной однокомнатной хрущевке, где запахло вкусной и размеренной жизнью. Отравляло идиллию наличие у жены шестилетнего сынишки, портрет которого он принял за амурчика. А лук со стрелой, по-видимому, почудились с похмелья. Шкет был избалован до омерзения, он целыми днями бесился со своею маленькой пучеглазой сучкой, злобной и визгливой тварью, неистово ревновавшей нового жильца к своим любимым хозяевам. Но, всем на удивление, молодожены между собою славно заладили, хотя добрые отношения периодически смывались мощным Валеркиным алкогольным цунами. Как выяснилось гораздо позже от самой Зойки, он, вопреки своему сморчковому масштабу, обладал неутомимой мужской состоятельностью, Зойка непостижимой женской интуицией с первого же взгляда это прочувствовала, и на этом сладострастном фундаменте состоялась их пылкая любовь. Зойкин мальчишка давно уже вырос из аистно-капустных баек, прослушав в полном объеме курс дворовых лекций об отношении полов, и поэтому «молодые» зачастую были вынуждены, прихватив покрывало и бутылочку портвешка, отправляться в соседнюю рощу, где сполна предавались упоительным любовным утехам и наслаждались друг другом до полного изнеможения. А после, обессилевшего от неистовств и вина, полуживого супруга Зойка почти на руках транспортировала домой, как утомленного долгой прогулкой ребенка. Бессменным спутником активно выпивающего мужика является хроническое безденежье. Они неразлучны и всегда рядом, как водка и цирроз. Впервые «молодые» крупно поссорились, когда легкомысленный муженек, пребывая в эпицентре запоя, покусился на святая-святых, Зойкин загашник – отложенную заначку на долгожданное пальто с норковым воротником. Валерка с купеческим размахом спустил эти деньги в престижном ресторане. Когда миновала неделя непримиримого молчания, Зойка проснулась среди ночи от нежного прикосновения, супруг осторожно водил ноготками по ее шее, плечам и спине. Ее сердце тяжело забилось, она обняла своего легкомысленного Буратино, и они слились в страстном поцелуе. Все свершилось в полном соответствии с рекомендациями популярной брошюры «Брак и гармония». После завершения сладострастного безумия Валерка, тяжело дыша, лежал на спине, а умиротворенная Зойка, впервые после размолвки примирительно заговорила: «Лерка, ты не будешь возражать, если деньги на пальто я займу у мамы? ». Валерка сердито засопел и холодно произнес: «Между прочим, мы с тобой не разговариваем! ». Зойка обалдела: «Как же? а ЭТО?.. ». «Не путай, ЭТО - разные вещи!!! » – буркнул он, отвернулся к стене и захрапел. Вскоре алкоголь сделал свое губительное дело, и Валерки не стало. Фима встретил вдову через несколько лет и спросил: «Не замужем? ». «Ну что ты, – грустно улыбнулась она, – какой может быть муж после Лерки?! ». Вот уж верна народная мудрость: «Любовь зла... ».
В 70-х годах в аэропорту работала диктором радиоточки бывшая стюардеса. Глубокой ночью к ней заглянул, уже поддатый ее приятель. Работы ночью мало и они принялись за муси-пуси-поцелуси. Как положено, после прилюдия перешли к делу: "Тебе так хорошо? А так? А теперь наклонись, а еще повернись,...". Неожиданно в рубку торабанит дежурный... Оказалось, что в пылу страсти мужик посадил подругу на пульт с тумблерами и она ж... влючила микрофон и весь зал ожидания совершенно бесплатно наслаждался передачей "секс по радио".
В глубоко советские 70-е мы, трое друзей с супругами, на своих Жигулях катили из Ростова, через братскую Румынию к друзьям по гостевой визе в Болгарию. Перемахнув на пароме широченный Дунай поздним вечером, мы с ветерком катили по живописным местам. Решили заночевать в симпатичном лесу возле бурного ручья. Разожгли костерчик, постелили покрывало и накрыли, чем бог послал. А бог в тот раз послал коньяк армянский, колбасу «московскую», чешское пиво и т. д. Исключительно дефицитные продукта тех лет, которые были нами закуплены в Румынии. Из тушенки выковырнули куски мяса, окунули в уксус, нанизали, на шампуры и - на костер. Вкусно зашкварчало, запах заструился на весь лес, и разбудил птиц, которые стали слетаться в надежде на халявное угощение. Армянский коньяк, из бухарестского магазина сильно отличался от нашего, - терпкий, отдающий миндалем, как говорил Райкин, «вкус - специфищский!». Вокруг чистота лесная непривычная, кустики подстрижены, деревца под линеечку, травка – как персидский ковер. Ни тебе бутылок, ни окурков, ни обрывков газет. О мусоре можно только мечтать. Чисто – не по-людски. Ну, думаю, это дело поправимое, утро вечера мудренее. Разлили, чокнулись, выпили, закусили. Спели под гитару. Оросили окружающие кустики и по машинам. Дело-то молодое, все как у нас…… Утром я встал, когда солнышко уже слепило глаза. Журчал ручей, и пели птички. Перед моим, не совсем еще трезвым взором предстала картина маслом: в открытых настежь Жигулях спят семейные пары, бесстыдно развалившись, как у себя в спальнях, кто в исподнем, а кто и без. Одежда разбросана на капотах и крышах. А самое главное: мимо идет народ, и ошалело глядит в нашу сторону, как на стоянку первобытных людей. Вскоре выяснилось, что в потемках мы расположились в городском парке и отдыха города Видин.
В одном из кооперативных гаражей мужики азартно резались в «козла» на интерес. А какой интерес у мужиков, проводящих свой досуг в гараже, – общеизвестно. Когда на кону собралась сумма эквивалентная трём бутылкам «интереса» стоимостью по 60 рублей, или двум, но по 90, - возникла дискуссия, типа как у Жванецкого про раков: крупные по пять, или по три, но мелкие. В отличие от раков, вопрос упирался не в величину, а в качество товара. Задача решилась традиционным способом – всеобщим открытым голосованием. В противоборстве количества с качеством, с подавляющим превосходством победу одержала… жадность (та самая, которая фраера сгубила). В магазин командировали самого молодого - таксиста Лёху. Он с честью оправдал оказанное ему доверие и вскоре с триумфом водрузил на стол ЧЕТЫРЕ бутылки водки. Бурные, продолжительные аплодисменты. Все встают. Обременённый жизненным опытом пенсионер Степаныч, заявил: «Это самопальное пойло, я его пить не стану. Здоровье дороже». И рассказал, что его сосед отравился дешёвой сивухой и попал в реанимацию. Там его выходили, но он навсегда остался слепым. Этот рассказ на собутыльников должного впечатления не произвёл, и они единодушно решили: «Не хочешь, не пей, нам больше достанется». Теперь игра пошла веселее: выигравшая пара опрокидывала по призовой стопке, а проигравшая - уступала место очередной команде. В ожидании очереди, захмелевший Лёха, прикорнул на скамейке. Когда его стал тормошить напарник, он вскочил и… внутри у него что-то оборвалось. Лёха стоял с открытыми глазами, но ничего не видел. Напарник нетерпеливо подгонял: «Ты чего телишься, садись играть!». Лёха отчаянно тёр глаза, но зрение не возвращалось. В голове пронёсся рассказ Степаныча: реанимация, слепота, и он завыл: «Братцы, звоните в скорую! Я ослеп!»… В ответ на мольбу пострадавшего раздался щелчок электрического рубильника. Яркий свет сопровождался дружной ржачкой: «С Первым апреля, Лёха!».
Советская власть при всех своих недостатках, на такое свинство, как драть со своих трудящихся непомерные деньги за жилье – не отваживалась, и периодически дарила гражданам квартиры. И вот в канун Нового года, строители одного стройтреста получили такой подарок. Одним из счастливчиков стал арматурщик 7 разряда Егор. Воспользовавшись благоприятным моментом, его теща решила одним выстрелом двух зайцев убить – новосёлам поднести подарки и освободиться от лишнего хлама, который было не продать, а выбросить жалко. Заказала машину с грузчиками, наполнила её убогим скарбом: потертым ковром, ветхими стульями, тумбочками, видавшей виды посудой. Но главным козырем её щедрости являло собой старинное немецкое пианино известной фирмы «Беккер», доставшееся ей в наследство от одного из мужей неизвестно для какой цели – играть на нём никто не умел, а занимало оно полкомнаты. Она написала сопроводительную записку с адресом и, упиваясь широтой собственной души, отправила машину. Возле нового дома царила праздничная суета. Из открытых окон гремела музыка, новоселы, с неподъёмными баулами карабкались вверх по крутым лестницам. Лифт, естественно, не работал. В квартирах густо пахло краской, и толком не закрывалась ни одна дверь. На балконах, как флаги, трепетало развешанное исподнее. Машина с четырьмя грузчиками прибыла раньше хозяев, и крепкие, слегка поддавшие мужики принялись за работу. Пока не были растрачены силы, начали восхождение с пианино. Используя особые ремни, грузчики с альпинистской решительностью устремились к заветной вершине – девятому этажу. На каждой лестничной клетке они были вынуждены устраивать перекур, во время которого, от всей души материли немецких умельцев, сварганивших такой увесистый инструмент, и подсчитывали грядущий барыш. Конвертируемой условной единицей тогда считалась бутылка водки. Энтузиазм трудящихся подхлёстывала такса: подъем пианино – одна У. Е. за каждый этаж. Выходило по две 40-градусной У. Е. на брата и одна водителю, так это только за пианино, да плюс остальное барахло... Хозяин, не подозревая о грядущем счастье, явился в самый ответственный момент, когда грузчики управились и потирали мозолистые ладони в предвкушении законного вознаграждения. И здесь его ожидал новогодний сюрприз, заложенный в сопроводительной записке, где теща указала девятый этаж, но соседнего подъезда, а табличек на дверях ещё не было. Когда Егор прикинул, во что ему обойдется транспортировка в свой подъезд на фиг ему не нужного пианино, он почувствовал, как сердце обо что-то споткнулось в груди. Однако он взял себя в руки и стал лихорадочно искать выход из непростой ситуации. Когда неясные мысли приняли отчетливую форму, он перестал ломать голову над этой шарадой и принялся ходить по соседним квартирам, пытаясь спихнуть тёщин подарочек: сперва за скромную цену, а после и вовсе бесплатно, лишь за расчет с грузчиками. Поначалу охотников не было. Наконец, электросварщик с пятого этажа, худой востроносый дядечка, уже славно отметивший новоселье, широким жестом указал на свою дверь: «Тащите ентот сундук до меня, - на балкон поставлю, нехай жинка в ём всякий продукт хранит, будя заместо погреба». «Ты чё, сосед, офанарел? – горячо запротестовал крановщик с четвертого этажа, невысокий лысый бодрячок: «Мы же этот дом сами строили, там же в бетоне сплошной песок, рухнет твой балкон вместе с этим гробом аккурат мне на голову. Пошли я тебе сто грамм налью, гуляй на здоровье без этого сокровища!». И тут начался концерт по заявкам трудящихся: вертлявая старушка-норушка, сморщенная, как сухофрукт, в незатейливой форме проявила интерес: «Возьму-ка я енту пианину до себя, пущай на ём внучка испражняется». Но вразнос пошел её сосед бригадир каменщиков – урковатый мрачный блондин. Он набычился, посмотрел на бабульку, как повар на ещё живую курицу и, обозвав её старой бетономешалкой, выпалил: «Пущай твоя внучка на горшке испражняется, а у меня больной папаша, ему хвэршал покой прописал. А стены, знаем какие, у соседа собака затявкала, а моя Мурка со страху чуть с балкона не сиганула!». Накал усиливался, как на аукционе. Предприимчивый бухгалтер, старая калоша, беззубым ртом прошамкал: «Хороший инштрумент, и фирма жамечательная. Давайте его шуда. У меня племяша мужыкальная училка, берёт по трояку в час, это какие ж денжищи можно жашибить? Дело-то не хитрое: «жили у бабуши два вещёлых гушя...» Но его умыл другой сосед, эмоциональное лицо восточного происхождения, его затрясло от ярости, и он стал возмущаться на каком-то гортанном наречии с вкраплением русского мата. А после, окончательно перейдя на общедоступный диалект, побагровел и пригрозил: «Я шас твой (непечатное) бэкэр-студыбэкэр к (непечатное) матери в щэпкы разнэсу, кланус мамой! – и, сложив ладони рупором, громко прокричал: – Роза (непечатное), нэсы тапор!». Дом стал напоминать потревоженный улей. Спорили до хрипоты. Скандал разрастался с богатым использованием замысловатых сквернословий, рождённых целыми поколениями строителей светлого будущего. Хмурые грузчики с холодным недоумением наблюдали за жаркой полемикой. А когда подъезд уже до предела наполнился чудовищной бранью, по команде урковатого бригадира шум стих, и завершился традиционным советским способом: всеобщим открытым голосованием, которое, как и положено, оказалось единогласным. Постановили: «Оказать соседу материальную помощь в виде рубля с носа и увести злосчастный инструмент, куда угодно, хоть на его историческую родину, чтобы не мешал справлять новоселье советским трудящимся». Когда грузовик вместе с грузчиками и «Беккером» скрылся из вида, все облегчённо вздохнули и разошлись умиротворенные. Пар благополучно ушёл в свисток. Но вскоре выяснилось, что коварный инструмент на историческую родину не поехал, а осел в ближайшем комиссионном магазине, и на нём стояла фантастическая цена – 850 рублей. Егора крепкий организм с честью справился с подлым ударом судьбы ниже пояса. А от тёщи он скрыл этот досадный пролёт мимо денег, уж её бы уж точно кондратий не пощадил.
В сумасшедшем доме каждый мог говорить все, что взбредет ему в голову, словно в парламенте. (Я.Гашек). Каждый новый законопроект предложенный Мизулиной (и не только ею), у меня ассоциируется с сумасшедшим домом из похождений солдата Швейка. Если бы ему довелось побывать в нашей государственной думе, он бы мог описать обстановку не менее красочно: "Российским депутатам могут позавидовать парламентарии всех стран: в Думе разрешается выть шакалом, ругаться, беситься и драться. Если бы кто-нибудь проделал то же самое на улице, его бы тут же отправили в сумасшедший дом. Но там это — самая обычная вещь. Там такая свобода, которая американским сенаторам не снилась. В ГД можно выдавать себя и за кандидата наук, доктора или академика, для этого у них имеются липовые удостоверения, дипломы и научные звания. Один академик периодически впадает в буйство: ругается, дерется, плюется, поливает окружающих водой из графина. В других учреждениях подобного типа, буйных связывать в смирительную рубашку, но академику симпатизирует большой начальник, поэтому академик отделывается лишением слова на месяц. Обычно депутаты ничем полезным не занимались, только спали, жрали, да еще, с вашего позволения, делали то, что рифмуется со словом жрали. Впрочем, там никто этого не стыдится. Есть среди них артисты, спортсмены, мошенники, владельцев заводов, газет, пароходов, отравители, жулики и воры, состоящие в одноименной партии. Вообще живется там как в раю. Можете себе кричать, реветь, петь, плакать, блеять, визжать, прыгать, молиться, кувыркаться, ходить на четвереньках, скакать на одной ноге, бегать кругом, танцевать, мчаться галопом, по целым дням сидеть на корточках или лезть на стену, и никто к вам не подойдет и не скажет: "Послушайте, этого делать нельзя, это неприлично, стыдно, ведь вы культурный человек". Но, по правде сказать, там были и тихие помешанные. Например, сидел там один ученый изобретатель, который все время ковырял в носу и лишь раз в день произносил: "Я только что открыл электричество". Повторяю, очень хорошо там было, и те несколько дней, что я провел в Государственной думе, были лучшими днями моей жизни".
Выступая на форуме организации "Деловая Россия", премьер-министр Владимир Путин заявил, что через 10 лет Россия должна войти в пятерку крупнейших экономик мира, а ВВП на душу населения к этому времени должен подняться в два раза, Россия войдет в пятёрку крупнейших экономик мира, а ВВП на душу населения должен подняться с сегодняшних 19 тысяч долларов с небольшим к отметке 35. Стандарты жизни граждан, качество образования, здравоохранения должны быть сопоставимы с уровнем ведущих мировых экономик. Кроме того, пообещал России качественный прорыв и кардинальное обновление дорожной сети. В ближайшие 5–10 лет страну ждет двукратное увеличение дорожного строительства, пообещал он: до 2020 г. М. Жванецкий писал 20 лет наза. Что изменилось? «Болезнь принимает здоровые формы. Сейчас, когда разваливается пищевая, питьевая, табачная, военная промышленность, когда все это развалиться, оставшиеся перейдут к рынку сами собой. Впереди нас плетутся только Куба и Албания. Так мы втроем и придем к светлому будущему и будем там с ними вместе сидеть по самое горло. Но у нас будет лучше, потому что хуже уже некуда, поэтому будет лучше. И ни кто не переубедит меня, ни голод, ни холод, ни то, что продали все с себя. У нас национальная традиция такая, все с себя продать, а на эти деньги одежду купить у китайцев. Этого же у нас не отнять. А если нужно, отнимем у китайцев. Холодно же! Погода опять нас подвела!!! Если еще весной была надежда на недород, так огромный урожай подорвал нашу экономику. Жирные вороны со всего мира слетелись на невиданный урожай и с интересом наблюдают диковинных людей - «подайте голодному, у которого невиданный урожай». Единственная проблема, - как просить, имея все. Я думаю надо скрывать. Просить и скрывать. Жить все лучше и лучше, и скрывать это, прося больше и больше. Но у нас будет лучше, если конечно доживем, мы же часто не доживаем, что уж, тут уж, что уж, когда каждый второй…».
Каждому по потребности. «А что не пить, когда дают, что не петь, Когда уют и не накладно…». В.Высоцкий
Когда главе РДЖ Якунину говорят: «Умеешь ты жить Владимир Иванович», он возражает: «Ни какого умения у меня нету, обычное желание жить по- человечески». И верно, все дело в трудолюбии, не зря жена Наталья Викторовна о нем говорит: «В молодости у него были чистые руки, холодная голова и горячее сердце, а теперь золотые руки, и все остальное тоже». На свои трудовые сбережения семья Якунина приобрела несколько десятков гектаров леса, посреди которого собственными руками построили скромный трудовой особняк. Известняк для отделки им пришлось мешками носить из Германии, а гранитные плиты возить тачками из Казахстана. Сиротский гараж рассчитан на 15 скромных трудовых автомобилей, к которому пристроили отдельный бокс под неприметный "Майбах". Все продуманно до мелочей, что бы попасть в гараж из дома в непогоду, пришлось вручную прорыть полутора километровый тоннель. Владимира Ивановича не покидали воспоминания о далеких питерских посиделках с друзьями у воды в уютном кооперативе Озеро, поэтому он решил воплотить свои воспоминания в реальность. Всей семьей, включая племянника Кирилла, кирками и лопатами они вырыли котлован, из колодца ведрами заполнили его водой, получилось чудное озеро, куда периодически приплывают друзья на скромных трудовых яхтах. В свободное от работы время Владимир Иванович с сыновьями Андреем и Виктором построили сауну всего 1400 кв.м. Семья Якунина считается очень религиозной, церковные праздники они проводят в молельной комнате с особым микроклиматом для дорогих икон и церковных книг. В редкие минуты отдыха Владимир Иванович любит побродить по собственному лесу, где бродят обычные трудовые олени. Наталье Викторовне не позавидуешь, ей приходится обслуживать основной дом, гостевой, дом для многочисленной прислуги, кинотеатр с белыми кожаными креслами, 50-метровый бассейн с мозаикой, банные комплексы и прочие мелочи, который обязан иметь на даче любой уважающий себя руководитель госкомпании. К вечеру от усталости она валится в кровать из слоновой кости инкрустированную сапфирами и топазами. Учитывая суровый климат деревни Акулинино, семье приходиться по полгода кутаться в шубы, для которых пришлось выкроить скромное трудовое шубохранилище. Вот, наконец-то мы дожили до обещанного времени, когда каждый член кооператива Озеро вознагражден по-потребности.
В шестидесятых годах в Новочеркасске располагалась спорт-рота мотогонщиков. Армейскую службу парни практически не несли: готовили мотоциклы, тренировались и участвовали в соревнованиях за команду СКВО. Никаких проблем на предмет самоволок у них не возникало: махнул через забор – и гуляй Вася! На мотоцикле улизнуть было сложнее, зато какие открывались перспективы: прокатить подружку с ветерком, да на спортивном мотоцикле в какую-нибудь живописную рощу, угостить винцом... Какая же барышня устоит после такого сервиса? Накануне дембеля, джигит из Осетии по имени Руслан намыливался сгонять в самоволку на предмет прощания со своей подружкой – пышненькой хохотушкой с кокетливыми кудряшками на голове. Такое мероприятие без мотоцикла - как справка без печати. Но, как известно, бутерброд имеет тенденцию падать маслом вниз: на КПП дежурил престарелый ВОХРовец дядя Вова, который за так «ни в жисть» не выпускал, а пропуском могли стать самые неожиданные предметы, начиная от набора гаечных ключей и заканчивая продуктами питания. Выше всего ценилась У. Е. тех лет – бутылка водки. У Руслана был трояк, конвертируемый тогда аккурат в искомую у. е., но расставаться с ним Руслану не было резона, тогда вся его затея расставания с любимой девушкой теряла изначальный смысл. На обещание отблагодарить в следующий раз мудрый охранник не клюнул: знал о предстоящем дембеле. Исчерпав всё свое кавказское красноречие, Руслан в отчаянии открыл ему свою сумку: мол, бери, что хочешь, только пусти. Тот внимательно изучил её содержимое, и неожиданно его заинтересовал незнакомый предмет, напоминающий новогоднюю хлопушку. «Это эффективнейшее средство от тараканов», – охотно пояснил Руслан, почувствовав, что клиент клюнул на пустяковую приманку. «А эта фигня на клопов действует?» – всё ещё колебался охранник. «А как же, на клопов, блох и даже на муравьев. Да я вам завтра инструкцию принесу. Надо поджечь фитиль, оставить эту штуку на полу и выйти из комнаты. А через пять минут проветрить помещение». Сделка состоялась, и на следующее утро Руслан вольной птицей упорхнул в свою горную республику. А через полгода на очередных соревнованиях он встретился со своими бывшими сослуживцами и узнал, как дядя Вова распорядился «патентованным» средством от насекомых. Он, в полном соответствии с устной Руслана инструкцией, поджёг фитиль «хлопушки» и вышел из избы. Рвануло так, что из окон осыпались стёкла, и проветривать помещение отпала необходимость. Да и клопы с тараканами наверняка окочурились от взрывной волны. «Хлопушкой» оказался учебный взрывпакет, нечто похожее на теперешнюю петарду, но в десятки раз мощнее. Охранник шума поднимать не стал, чтобы не всплыли его поборы, но с тех пор выпускать ребят без необходимых документов перестал.
Не стесняйся пьяница носа своего, он ведь с нашим знаменем цвета одного. И. Губерман
В не столь отдаленные советские времена, в отличие от нынешних, круг граждан с блатными номерными знаками был строго ограничен, и любой страж порядка мог безошибочно определить, к какой ступени иерархической лестницы принадлежит тот гусь, которого возит персональный холуй на служебном автомобиле. Обком ДОСААФ к обойме особо влиятельных организаций не входил. Это была тихая гавань для вышедших в тираж отставных полковников, которым в утешеньице партия переправляла отжившие свой век «Волги» с «блатными» номерными знаками. Одной из таких была старенькая, не раз перекрашенная «Волга», но её номера гордо украшали цифры, начинающие с двух нулей. Бессменным её водителем был Иван, высокий, сутулый мужик неопределенных лет. Его продолговатое лицо и нос были покрыты густой сетью красно-фиолетовых прожилок, с головой выдававших страстишку обладателя. Справедливости ради, необходимо отметить, что пьяным на работе Иван замечен не был, хотя и трезвым – тоже. Он умел соразмерять свои возможности - был всегда в одной стадии: слегка поддавши. Но в остальном был идеальным водителем: старушка «Волга» всегда находилась в исправном состоянии, несмотря на то, что постоянно находилась в командировочных разъездах, практически по одному и тому же маршруту – по трассе Ростов-Баку. В такие вояжи с Иваном часто отправлялся один из руководителей обкома, подполковник Гусев. Требовательный, деловитый, он настойчиво пытался пресечь дурную склонность шофера, а особо бдительным был накануне командировок. Жили они по соседству, и Гусев ранним утречком поднимал Ивана с постели ещё тёпленького, затем, стараясь не упускать его из вида ни на минуту, вместе с ним шёл в гараж. Завтракали по пути в придорожном кафе, и здесь Гусев, учитывая предыдущий опыт, сопровождал Ивана даже в сортир. Но после завтрака, как правило, из хмурого и немногословного спутника шофер превращался в веселого и общительного. К обеду его хорошее настроение плавно улетучивалось, но снова перекусив, оно возвращалось в комфортное состояние. Начальник догадывался, что загадочная закономерность кроится в посещении закусочных, и даже периодически менялся с Иваном компотом. Тщетно. И только спустя время, когда Гусев уже не работал в обкоме, а Ивана всё же попёрли за пьянство, он поделился с бывшим начальником секретом своих подзаправок. Регулярно курсируя по одному маршруту, он был знаком с работницами всех кафешек, которых на трассе было тогда считанные единицы. По заранее проплаченой договоренности водку ему выливали прямо в борщ. Себя Гусев к трезвенникам не относил, к алкоголю относился вполне благосклонно, но чтобы водку в борщ?!.
Моя первая встреча с долгожданным детищем Запорожского автозавода состоялась в 60─м году у ворот нашего автомотоклуба, где были расположены мотосекция, автошкола и гаражи. Вот туда притащили на буксире миниатюрный, словно игрушечный автомобиль, который в народе язвительно прозвали «Горбатым». Вскоре, любознательные автолюбители докопались, что симпатичную малолитражку советские плагиаторы до винтика слизали с модели всемирно известной фирмы «ФИАТ» и даже поленились сочинить свой собственный логотип, а в их фирменный фиатовский щит втулили наш незатейливый – «ЗАЗ». Удачная копия ─ сильно недотягивала до оригинала: новорожденный оказался хилым, болезненным и капризным. Владельцем доставленного к нам «Горбатого» оказался немолодой представитель какой-то мандариновой республики, заполучивший автомобиль каким-то загадочным путём прямо с Запорожского завода. По пути домой он решил заночевать под Ростовом. Употребив с полбутылки горилки, уснул прямо в машине, а утром обнаружил, что известная на всю страну ростовская шпана, очистила его автомобиль, вплоть до насоса. После такого осквернения, «Горбатый» категорически отказался заводиться: то ли обиделся, то ли сперли что-то важное из мотора. Я отвёл расстроенного обладателя этого сокровища к нашему механику дяде Лёше, грузному пенсионеру профессорского вида и такого же апломба. К машине он шагал не спеша, чинной походкой учёного, обремененного тяжким бременем знаний. За ним на почтительном расстоянии следовала свита ассистентов, то есть нас, любознательных спортсменов, жаждущих поближе познакомиться с новинкой отечественного автопрома. В глубокой задумчивости «профессор» обошёл вокруг «пациента» и царственным жестом указательного пальца велел открыть крышку капота. Хозяин, с угодливой поспешностью, исполнил приказ, и мы устремили свои нетерпеливые взоры вовнутрь, в ожидании того, как медицинское светило будет делать уникальную операцию. Под капотом зияла первозданная пустота, без каких-нибудь намёков на пребывание там мотора. Дядя Лёша достал носовой платок, тщательно протёр стекла очков, снова их водрузил на место и, убедившись, что не померещилось, произнес: «Джигит, у тебя не только насос, у тебя двигатель спёрли!». «Слюшяй, дядя, – с характерным шашлычным акцентом возмутился кавказец, – у моего скакуна мотор сзади!». Неисправность дядя Лёша устранил, но его репутация была изрядно подмочена.
Лет двадцать тому назад в уютном пансионате санаторного типа служил сторожем и по совместительству дворником бодренький, всегда поддатый старичок дядя Гриша. Жил он там же, на территории хоздвора в маленькой неопрятной каморке, вместе со своим неразлучным барбосом. Как-то вечером, выпивая в кругу сотрудников, на вопрос о породе собаки дядя Гриша вдохновенно впаривал, что купил пса у заезжего циркового акробата за червонец (при этом собутыльники, зная его скупость, с улыбкой переглянулись), и что циркач тот стырил щенка у известного дрессировщика собак редкой породы. «Породы коктельтерьер! » – съехидничал сантехник. Дядя Гриша, не обращая внимания на обидную реплику, продолжал заливать, что отец щенка был чемпионом собачьих Олимпийских игр. «По производству куршивых мосек», – снова не удержался каналья-собутыльник. Было видно невооруженным глазом, что бобик произошел, как и большинство его соплеменников, в результате бесконтрольной селекции собак самых различных пород, и от них унаследовал такие замечательные свойства, как смышленость, верность и злобность. Да и по интеллекту они с дворником не шибко разнились. Барбос был мелковат, с омерзительным характером и лохматой каштановой шерстью, в которой нашли убежище полчища мелкой кровожадной нечисти, отчего он постоянно чесался, как, впрочем, и его хозяин, так как спали они вместе на тесной больничной кушетке. Дядя Гриша окрестил своего питомца пижонской кличкой Рекс. На охраняемой им территории пёс был по хозяйски самоуверен и нагл. Хозяина он боготворил, при встречи заливисто лаял и, прыгая, радостно лизал Гришу в нос, при этом приговаривая свои собачьи нежности. Директора побаивался, к сотрудникам пансионата относился с вежливой прохладцей, отдыхающих игнорировал и презирал. Если и полаивал, то слышалось по тону, скорее для порядка, как на временно проживающих, но чутко отличал их от посторонних, на которых храбро набрасывался. Сторож, используя врожденный охотничий инстинкт Рекса, приобщил его к своему довольно прибыльному промыслу: ранним утром они совершали обход вверенной им территории пансионата и прибрежной рощицы у городского пляжа. Пёс бежал впереди, тщательно обнюхивая высокую траву и кустарники, а его хозяин с ядовитым «Прибоем» в зубах, семенил следом за ним с объемистой котомкой. Периодически Рекс находил добычу и, радостно виляя пушистым хвостом, громко лаял. Уже через час предприимчивые охотники возвращались с полной сумкой порожних бутылок, которые вскоре конвертировались в дешёвое пойло местного производства. Рекс был отчаянный повеса и покидал свой сторожевой пост только дважды в году, когда накатывали собачьи свадьбы. Возвращался в пансионат с проплешинами выдранной клочьями шерсти и, судя по вонищу и свежим ранам, ему было что вспомнить. Но после одного такого мероприятия с драматическим последствием, когда на глазах у коллективной возлюбленной его жестоко потрепал огромный и наглый кобель, большая сволочь и любитель кого-нибудь покалечить. Рекс долго зализывал раны и навсегда зарёкся участвовать в групповых сексуальных оргиях. Он завел себе молодую холёную суку, безвылазно прикованную цепью к роскошной будке. Проживала она на противоположной стороне от пансионата в небольшом посёлке, и влюбленный кобель с риском для жизни дважды в году пересекал оживленную трассу Ростов-Батайск. Не он первый и не он последний рисковал жизнью ради встречи с любимой. В критические дни у зелёного забора очаровательной крали собирались лучшие женихи округи, представители всех собачьих кровей, начиная от интеллигентного королевского пуделя, матёрой овчарки кавказской национальности и заканчивая шелудивой шавкой не ясного происхождения. Они сбивались в стаю и томились в безнадежном ожидании встречи с желанной, призывно поскуливая и бросая в щели забора взоры, полные сексуальной неудовлетворенности. Рекс не спеша, фланирующей походкой шёл вдоль забора, за которым с нетерпением бряцала цепью невеста. На глазах у изумленных соперников по-хозяйски деловито отодвигал лапой одному ему известную плохо закрепленную доску в заборе и изящно просачивался в узкую щель, вильнув соперникам на прощанье пушистым хвостом, после чего доска принимала свое первоначальное положение. Придя в себя, несколько несостоявшиеся женихов пытались повторить этот незамысловатый трюк, но безрезультатно – габариты не те. А мудрый Рекс, вдоволь насытившись любовными утехами, тем же путем покидал свою возлюбленную узницу. Судя по блудливой ухмылке, свиданье удавалось на славу. Он с окидывал презрительным взором обалдевших от его наглости кобелей, задирал заднюю лапу и щедро окатывал забор. После, сладко зевнув, виляя тощим задом, с достоинством удалялся, как грозовая туча за горизонт, снова преодолевая коварную трассу. К изумлению хозяев сучки, наивно полагавших, что цепь – надежное противозачаточное средство, у неё в положенный срок появлялась партия каштановых щенят... Кабинет стоматолога располагался в помещении водолечебницы рядом с хоздвором, где обитали дядя Гриша со своим псом. Однажды новый врач попытался наладить с Рексом доверительные отношения и даже предложил ему аппетитный кусок колбасы, но пёс брезгливо оскалился и не удостоил доктора даже рычания. Фамильярности не терпел. Но как-то вечером, когда приём закончился и дантист направился к выходу, дорогу ему преградил Рекс, он сидел возле кабинета и отчаянно тёр лапой свою морду. Обычно в помещения пансионата он не заходил. Санитарка попыталась его выпроводить, но он не уходил и продолжал усердно елозить лапой по морде. Доктор наклонился и увидел, что из его пасти торчит острый осколок кости. С опаской врач протянул руку, пёс никакой агрессии не проявлял. Тогда резким движением доктор выдернул из собачьей десны костный осколок. Рекс моментально покинул помещение. На следующий день стоматолога ожидала сенсация. Весь пансионат обсуждал фантастическое событие: после той нехитрой манипуляции санитарка обнаружила возле двери зубного кабинета бутылку вермута. Зная навыки пса в бутылочном промысле, никто не сомневался, что Рекс спёр вермут у своего хозяина, тем более что тот предпочитал именно эту, самую дешевую марку вина, и отблагодарил доктора за услугу обычным человеческим способом. Эта легенда еще долго гуляла в стенах учреждения и обрастала новыми подробностями. Вплоть до такой, что ту бутылку врач с Рексом распили на брудершафт. Истину врачу открыл дядя Гриша после того, как пёс всё же пал жертвой своей необузданной страсти - попал под машину. По аналогичному случаю Губерман написал про своего пса высокую эпитафию:
Прощай, Фома, ты пал прекрасно, И встретил вечные потёмки, Летя блаженно и опасно Понюхать зад у незнакомки. И принял смерть, судьбе послушно, А дама, сладость кобелей, Ушла, виляя равнодушно Причиной гибели твоей.
Похоронив верного Рекса, помянув его, как положено, осиротевший дворник поведал подлинную историю того загадочного происшествия. Шёл он из магазина со злополучным вермутом, а навстречу – директор пансионата. Дядя Гриша шмыгнул в процедурную и припрятал бутылку за мусорную корзину возле стоматологического кабинета. Директор отправил его убирать опавшие листья, а в это время водолечебница закрылась. Утором санитарка, обнаружив пол-литра, растрезвонила по всему пансионату свою собственную версию о благодарном четвероногом: мол, не то что некоторые люди...
В один жаркий, даже по израильским меркам, день накануне шаббата (праздничная суббота) на рынке Хайфы особенно шумная торговая суета. Разноязычная горланящая толпа, захламлённая мостовая, ослепительный блеск безвкусно оформленных витрин и зазывные крики торговцев. Вдруг, заглушая базарный галдёж, раздаётся пронзительный вопль: — Софа, и шо ты плетёшься, как на похоронах? Мы жешь обратно опоздаем на автобус! Неповторимый еврейско-одесский акцент, море мимики и эмоций на лице пожилой тётки внушительного роста и соответствующих габаритов. Она увешана баулами, как десантник израильской армии. В нескольких шагах за ней семенит Софа – толстуха лет тридцати, по-видимому её дочь, но ещё масштабнее мамаши. На ней юбка, наполненная подвижными ягодицами, розовая застиранная кофточка, едва достающая ей до пояса и трещащая от арбузного изобилия грудей. Она семенит необычной походкой: широко раскорячив ноги, почти не сгибая их в коленях и при этом раскачивается из стороны в сторону, как кукла-неваляшка. В обеих руках у неё сумки, переполненные продуктами: острыми стрелами выглядывают перья зелёного лука, угрожающе свешивается прозрачный пакет с яйцами, окружающим приветливо помахивает рыбий хвост в такт колебаний её богатырского тела. После мамашиного окрика Софа наращивает темп, но при этом скорость её движения не меняется, только возрастает амплитуда колебаний. Рынок притих и с любопытством следит за потешной парой. Мамаша снова наезжает на дочку: — Холера, проснись! Или ты себе думаешь, шо я обратно буду катать тебя на такси?! Таки выбрось эту дурь из головы и быстрее тащи свою толстую задницу! Софа останавливается, широко расставив свои слоновьи ноги. Слёзы вперемешку с потом крупными каплями катятся по её бархатным, как персик, щекам. И она на весь базар с надрывом орёт: — Да не могу я быстрее, у меня лопнула резинка трусов!
Политическая прозорливость. Лет сорок с гаком тому назад, в одном учреждении отмечали какое-то мероприятие и один сотрудник, не имея тормозов, так назюзюкался, что его потянуло на политику. Начал перечислять все грехи тогдашнего руководителя государства, и в заключении, сорвал со стены его портрет, растоптал и выбросил в окно. На шум прибыла милиция, гражданина доставили в отделение, а когда услышали его крамольные речи, немедленно переправили соседям, специализирующимся по этой части. Там имели соответствующие навыки и очень быстро привели гражданина в чувство лёгким поглаживанием по разным частям тела. Утром его разбудил офицер этой гуманной организации. В руках у него была бутылка жигулёвского пива и бутерброд. Он вежливо извинился за ночное недоразумение и мило предложил: «Простите нас, если можете. Мы вас сейчас отвезём домой, только поделитесь с нами, откуда у вас имелись сведения, что этой ночью Хрущёва снимут со всех постов?».
В конце прошлого века, родители выпускника зубоврачебного колледжа Роди М., не нашли подхода к комиссии по распределению молодых специалистов, и по этой банальной причине загремел он на дальнюю окраину нашей необъятной области. Обустроили его в дом пожилой женщины, которая и стала его первой пациенткой. Он лихо удалил мучивший её зуб, за что вечером последовало вознаграждение в виде живой курицы. Старушка вручила обалдевшему доктору топор и со связанными ногами жертву: «Отруби ей голову, а я тебе харча на неделю состряпаю». Родя смутился и промямлил: «Я не смогу…». Старуха нисколько не удивилась и крикнула соседу через забор: «Гриша, выручи дохтура, куру пореши». Гриша, с ловкостью палача, отсёк птице голову, подержал её за лапы пока стечёт на землю кровь, и вручил доктору с усмешкой: «Во даёт, зубы у людей дёргает, а куру пришить робеет!...». Курица ещё билась в конвульсиях и щедро забрызгала доктору рубашку. На стук в дверь хозяйки, ему открыла деаушка и с немым ужасом смотрела на окровавленного парня с топором в руке. «Позовите, пожалуйста, бабушку, скажите Родион пришёл». Женщина побледнела, прошептала «Караул!» и резко захлопнула дверь перед самым его носом. Уже после, до доктора дошло, какие ассоциации мелькнули в голове у учительницы по литературе (внучки старушки), когда она увидела молодого мужчину с топором, по имени Родион, зовущего старушку. Фёдор Михалыч, а-у!
На излёте советской власти, как при любой смуте, в нашей стране стала нарождаться всякая дьявольщина в образе колдунов, магов, чародеев и прочих посредников между тутошним и тамошним мирами. В разгар исторического периода с незатейливым названием «Перестройка», советские граждане, сгорая от нетерпения, ожидали вечера. Сбегали с работы, бросали все дела и, в предвкушении чуда, усаживались у телевизора. 9 октября 1989 года - на Центральном телевидении состоялся первый оздоровительный сеанс врача-психотерапевта Анатолия Кашпировского. Наверняка многие до сих пор помнят как с голубого экрана вещал чародей и кудесник той эпохи. Под его тяжёлым взглядом телезрители чувствовали себя обречёнными кроликами, готовыми по первому же зову ринуться в пасть удаву: «Сядьте удобно в кресло и расслабьтесь. Лечение уже началось…». Ходили легенды как по его "установке" буквально на глазах рассасывались коллоидные рубцы, исчезали морщины и бородавки, у некоторых стариков вырастали новые зубы, а седые волосы приобретали прежний устойчивый цвет. Однако многие "исцёленные" через какое-то время становились пациентами психиатрических клиник. Позднее «лечение» доктора Кашпировского были объявлены проявлением массового психоза. Статисты подсчитали, что эти сеансы посмотрели более 300 миллионов человек в десятках стран мира, обойдя по популярности тогдашних российских кумиров: Горбачева, Ельцина и Сахарова. Анатолий Михайлович был признан в СССР "Человеком года", а позднее, в 1993 году как и все авантюрные личности он оказался в Госдуме России от партии ЛДПР. Поговаривают, что Жириновский у него многому научился... Когда речь зашла о Кашпировском, хирург Попов поделился прелюбопытным случаем, сильно напоминающим медицинскую байку. В те годы появилась и ходила по рукам перепечатка с зарубежного издания книги доктора Моуди «Жизнь после смерти». Молодой американский врач-психиатр, доктор философских наук описал исповеди людей побывавших в состоянии клинической смерти во время которой они, якобы бы, посетили потусторонний мир, где общались с умершими родственниками и беседовали с таинственным существом, представляющим собой ярко светящееся облако. По тем временам это была революционная информация, хотя и раньше из различных источников было известно, что нередко человек испытывал подобные ощущения в момент клинической смерти, но писать об этом никто не решался. Книга, естественно, вышла на Западе. Прочитав машинописную копию этой книги, два студента, скажем Иванов с сокурсником Петровым, решили продолжить исследования американского учённого в стенах клиники, где они проходили практику под руководством рассказчика. Для достижения своей цели студенты попросились на дежурства в реанимационную палату, где накануне в промежутках ровно в три дня при загадочных обстоятельствах стали умирать больные. По больнице пошли свойственные врачам-циниккам мистические догадки: дескать, дело нечистое, не обошлось без чертовщины. Но это не явилось поводом оставлять койку пустой в свете их крайнего дефицита, поэтому после кончины очередного больного, на неё кладут Сидорова, пережившего во время операции клиническую смерть. В ночное дежурство напросился практикант Петров, который и стал ангелом хранителем Сидорова. В то утро он возле койки Сидорова и внимательно наблюдал за состоянием его дыхания и пульса Сидорова, так как наступил час Х и роковое третье утро, когда скончались несчастные предшественники. В этот момент в палату с пылесосом входит недавно поступившая старуха-санитарка, дежурившая сутки-трое, выдергивает из розетки шнур аппарата искусственного дыхания, к которому был подключён Сидоров, и вставляет туда штепсель пылесоса!!! Практиканты дали прочесть книгу Моуди доктору Попову, поделились с ним своими честолюбивыми планами и с этой целью попросили разрешения начать научный процесс с беседы со спасённым Сидоровым, где, по их твёрдому убеждению, отчётливо просматривалась мистика. Когда больной уже шёл на поправку будущие эскулапы принесли ему надлежащий пакет с апельсинами, яблоками, соком и приступили к анамнезу. Вот что они услышали: - Подготовили меня к операции: помыли, побрили где положено и повезли на тележке в операционную. Поставили капельницу и я отключился. - Ну, а что было во время операции, помните? - пытают его сподвижники американского учённого. - Конечно, как только меня начали резать, я выпорхнул из своего тела, повис под потолком и стал наблюдать как моё тело потрошат несколько человек в масках. Мне это зрелище не понравилось и я полетел сквозь какой-то тоннель к яркому свету. - Ну-у?! - не поверили своим ушам, вспотевшие от волнения практиканты. Им уже мерещилась аспирантура, Америка и встречающий их с распростертыми объятиями сам Реймонд Моуди. Выдержав недолгую паузу, Сидоров поочерёдно посмотрел на студентов, сгоравших от предвкушения сенсации, и продолжил: - Вылетаю из тоннеля, а в ярко светящимся облаке меня встречает доктор Попов и говорит: «Будем тебя готовить к выписке. А когда к тебе придут два мудозвона Иванов и Сидоров, гони их на х…, у них сессия на носу, а они какой-то х… занимаются!.