Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: дядя Коля
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
Очередные покупатели в «Бакалейной лавке» спрашивают у бакалейщика: - А у вас есть Бабаевский шоколад? - Есть! - А не смогли бы вы продать ваше «Вдохновение»? - Нет! Я своё «Вдохновение» вчера за 75 рублей продал!
Как стало известно, Владимир Владимирович при посещении славного города Нижне-Путинска, удовлетворившись краткосрочным осмотром знаменитого родильного дома, размещённого в солидном здании сталинской постройки, посетил местный психдиспансер. До палаты № 6, куда в спешном порядке было переброшено наисовременнейшее медицинское оборудование из роддома и других окрестных больниц, Владимир Владимирович не добрался, он застопорился сразу же после проходной в вестибюле у Доски Почёта. На Доске Почёта в переднем верхнем ряду первым висел портрет его собственной персоны, Наполеон Бонапарт, Александр Македонский, Гай Юлий Цезарь, а далее ещё и другие из не менее известных политиков. Крякнув от неудовольствия, уважительно скосив глаза на Наполеона Бонапарта, и благоразумно сменив позу, Владимир Владимирович стеснительно пожурил главврача этого Белого Дома: - Понимаю, что каждый, уважающий себя руководитель номенклатурного ранга, просто таки обязан повесить в своём кабинете портрет национального лидера, а то и двух сразу. Мы все любим и уважаем наших национальных лидеров, но на Доску Почёта то зачем? Главврач, хотя и застенчиво, но густо покраснел, однако, без единой запиночки, бодренько отрапортовал, показывая указательным пальцем на персоны: - А это не нацлидеры, это наши передовики производства из рабочей команды, набранной из выздоравливающих и не особо буйных пациентов палаты №6. Вот этот – известный Доктор Хренов, а этот – наш лучший сантехник Владимир Адольфович Хреновский. Покажите, - нетерпеливо, с явными признаками неудовольствия в скрипучем голосе, начальственно перебил его Владимир Владимирович. И пока главврач бегал по психдиспансеру, исполняя субординацию, Владимир Владимирович в нетерпеливом ожидании поёрзывал на краешке услужливо придвинутого стульчика. Не особенно примечательный, прилично лысеющий мужчина вошёл. Вошёл лёгкой утиной походкой вразвалочку, в банных шлёпках на босу ногу, одетый в кимоно для дзюдо и как две плюшки выпечки второго хлебозавода похожий на самого Владимира Владимировича. От такого коленкора Владимир Владимирович чуть не сверзился со скособоченного, выкрашенного в казённый жёлтый цвет, стульчика, но удержался и строго насупил брови: - Представьтесь. - Доктор Хренов. - Но позвольте! И вам не стыдно ходить на босу ногу? К тому же ведь вы могли бы отпустить усы, бородку, напялить на голову, но только не плешивый, парик. В крайнем случае, надеть очки и сменить дзюдоистское кимоно на приличный костюмчик от Fashion- ID. И я не побоюсь соврать, вы не будете так нахально до неприличия походить гм... на меня. - Нет, это уж вы позвольте! Да, я, конечно, смогу всё это сделать. Смогу сменить эту вашу дурацкую утиную походочку, отрастить козлиную бородёнку и усы, надеть очки и напялить лохматый парик, ну и наконец, сменить кимоно для дзюдо на шикарный костюмчик от Fashion-ID. И тогда я не буду походить на вас, а стану похожим на Эдуарда Лимонова, или, в крайнем случае, на Льва Троцкого, что, в общем, то одно и то же. Ну, а мысли? Мысли куда я дену?!
Спрашивает "Комсомольское Радио" у Владимира Адольфовича: - Владимир Адольфович, а чем отличаются депутаты Государственной Думы от великого российского физиолога Павлова? - Павлов проводил свои опыты и эксперименты на собаках, а депутаты - на людях. Нельзя же так с животными обращаться - это же не люди!
Интригационное четверостишие Этот поэтический приём я для себя назвал "Интригационное четверостишие". 1. Завязка. 2. Развитие сюжета. 3. Кульминационный момент. 4. И неожиданная развязка.
К примеру:
Ведь, нет прекрасней ничего!
Достичь стремимся мы всего, Стремглав летим к заветной цели. Ведь, нет прекрасней ничего, Чем женщину любить … в постели!
Обидно-справедливые слова
Вы преклоняетесь перед Европой, Считаете, во всём она права. Но для неё останетесь вы жопой. Обидно-справедливые слова!
Пыль и песок
Мастер пудрить мозги хитрой вязью, Блюдо лижет, в поклоне высок. Всласть изгадился ложью, как грязью, Пыль пускает в глаза, и песок!
Он в политическом кордебалете
Он в политическом кордебалете Правдоподобен мерзким подлецам! Нет подлости печальнее на свете, Чем подлость государева лица!
Печальное кино
Нет в жизни печальней момента Чем падать на самое дно: Пойдём выбирать президента, А выберем снова … кино!
Спрашивает "Комсомольское Радио" у Владимира Адольфовича: - Владимир Адольфович, а кого из известных вам политиков нам надо поддерживать на Украине? - Легитимного президента! Он в Ростове на Дону уже два раза с пресс конференциями выступал. У него ещё фамилия на букву "З" начинается. - Янукович? Так он же не на букву "З"! - Да какая разница на какую букву! Засранец - он и в Украине засранец!
Сдав наряд по смене, Зеныч помылся в душевой кабинке и с приятным чувством усталости от исполненной работы возвратился в родную казарму. Не торопясь, он переоделся в своё повседневное обмундирование и прикидывал, как лучше распорядиться свободным временем. Однако вместо заслуженного отдыха он попал на занятия по самоподготовке к политзанятиям. На такие занятия, как это и положено, личный состав взвода собирался в Ленинской комнате, где были развешены наглядные пособия и имелась небольшая библиотечка с работами классиков марксизма-ленинизма. Тема сегодняшних занятий была ему знакома: «Теория классовой борьбы и основные движущие силы истории». Полгода тому назад на этот вопрос он уже ответил, тогда ещё студентом на экзамене по «Научному коммунизму». И даже больше, этот вопрос был краеугольным в его реферате «Развитие В. И. Лениным марксистской научной теории познания», который он с блеском зачитал на областной научной студенческой конференции. А в награду он получил диплом первой степени, восторги и обожание студенток-первокурсниц, и удостоился ироничного взгляда Эсфирь Эпштейн, преподавателя кафедры «Научный коммунизм», проводившей в его группе семинары по текущим темам. И хотя взгляды на развитие классовой борьбы в России на рубеже 19-го и 20-го столетий и на основные движущие силы истории у Зеныча и у Эсфирь совпадали, желания углубить свои познания под руководством Эсфирь Эпштейн на дополнительных вечерних занятиях в методическом кабинете на кафедре «Научного коммунизма» у Зеныча не возникало. Это казалось ему делом скучным и бесперспективным. «Да я лучше лишнюю партейку в преферанс сгоняю», - утешал себя Зеныч. На семинарах по научному коммунизму Зенычу всегда люто хотелось спать, а сегодня в особенности, потому что накануне свою ночь он провёл в умывальнике на третьем этаже общежития № 2. Спать рядом с Эсфирь Эпштейн для Зеныча было зазорно, поэтому, чтобы не уснуть, он загрузил себя исследовательским и математическим анализом состоявшейся накануне игры в преферанс. В эту ночь определялся лучший преферансист второго факультета авиационного института. Встречались лидеры трёх различных школ и направлений этой увлекательной игры: Зеныч, Киса и Лым. Эта игра была неофициальной, договорились расписать «Ленинградку» по случаю, когда после занятий стояли в длинной очереди за пивом в буфете столовой «Три пескаря», расположенной возле трамвайного кольца в лесопарковой зоне. Ближе к полуночи в умывальник из бытовки они принесли стол и три табуретки, на дверь умывальника повесили табличку «Закрыто на ремонт» и заперлись на швабру. По общему согласию окончательно решили расписать всё-таки «Ленинградку». Закрепили кнопками на столе лист бумаги, заранее расчерченный и припасённый для подобных случаев запасливым Кисой, оговорили правила и условия игры, кое-что (наиболее важное), чтобы избежать споров в процессе игры и при расчёте в конце, записали на том же листе, в самом центре. Так тяжело Зенычу играть ещё не приходилось. С большим трудом ему удалось уползти на ноль, и то только благодаря Кисе, который в самом конце игры залетел на мизере на две взятки. Эсфирь сидела за своим преподавательским столом и с интересом читала свежий номер журнала «Наука и религия». А Зеныч расположился у приоткрытого окна за столом напротив и смотрел прямо перед собой так пристально, будто бы видел её впервые в жизни – обидную не сыгранную "семерную" игру без двух своих, и силился понять, как это при игре в тёмную, вистующий Киса и пасующий Лым умудрились слямздить трефовый марьяж с прикрытием и украсть туза и короля по бубне. Зеныч в живую увидел в своих руках 10 карт, расположенных веером и считал: «Пять пик – четыре взятки (здесь он заложился на третью даму пик), туз и король по бубне – две взятки, марьяж трефовый (король и дама) с восьмёркой для прикрытия – ещё одна взятка»,- и сделал заказ: -Семь первых. Игра началась заходом Кисы с семёрки треф, Зеныч положил даму треф, а Лым ударил даму тузом, забрал свою первую взятку, и недолго думая зашёл в бубну. К огорчению Зеныча Киса оказался без бубны и ударил козырной восьмёркой пик, Зеныч безропотно отдал бубнового короля. Киса улыбаясь забрал эту взятку и радостно повторил заход в трефу, Зеныч положил короля и растерянно смотрел, как на него легла голая козырная дама пик Лыма. Как теперь понял Зеныч, в первом заходе на его даму треф ложился голый туз! Лыма не надо было учить, он продолжил раскрутку очередным заходом в бубну. Киса ударил козырной девяткой пик и забрал свою вторую взятку вместе с бубновым тузом Зеныча, затем трефовым валетом, завершая разгром "семерной" Зеныча, забрал его восьмёрку и свою третью взятку. У Зеныча на руках осталось пять пик – пять взяток! «Красиво раскрутили мельницу, негодяи!»,- объективно оценил он игру Кисы и Лыма в этом эпизоде и огорчился: «Как нехорошо, с горы, начинать игру!». Зеныч продолжал скрупулёзно анализировать свои и сыгранные, и не сыгранные игры, а все его переживания и разочарования, огорчения и негодования, взлёты и падения перемешивались и чудесным образом излучались его глазами. Семинарские занятия подходили к концу. Эсфирь с сожалением оторвалась от увлекательного чтения апрельского номера журнала «Наука и религия» и объявила студентам: - Конспекты работ классиков марксизма-ленинизма сдать на проверку. А поможет мне их отнести ....,- и она запнулась, встретившись с глазами сидевшего напротив Зеныча: « Чего это он на меня так уставился?» Глаза Зеныча манили и будоражили молодую и красивую женщину, ещё не успевшую разочароваться в жизни. Чтобы успокоить своё женское сердце, растревоженное этими напряжённо-грустными, страждущими, скорбными и в то же время просветлёнными глазами, ей настоятельно требовалось вспомнить, где же она могла видеть такие красивые глаза. Эсфирь Эпштейн всегда добивалась желаемого. Прикрыв свои глаза пушистыми, в меру удлинёнными французской тушью ресницами, она передвигала красивые глаза Зеныча по волнам своей памяти, машинально перелистывая свежий апрельский номер журнала «Наука и религия». К её неудовольствию глаза Зеныча не подходили ни одному мужчине, когда- либо виденному ею и отложившемуся в её памяти. С досадой она подняла с глаз ресницы, убрала изящные, ухоженные пальчики с двадцать первой страницы журнала и поразилась увиденному: святой, изображённый на репродукции известной иконы Андрея Рублёва, большими выразительными глазами, наполненными страданиямии и невысказанной болью, строго смотрел на Эсфирь Эпштейн, смотрел глазами Зеныча. Всё шло своим чередом. Зеныч удачно завершил сложнейший математический анализ ночной преферансной игры и доказательно пришёл к логическому выводу: Киса и Лым играли на одну руку, да и раздеть его они сговорились не вчера и не позавчера, а готовились основательно и зараннее обговорили стратегию и тактику предстоящей игры, разработали систему передачи информации жестами, мимикой, обусловленными фразами и т. д. Зеныч победно улыбнулся и подмигнул залетевшему через открытое окно воробью, пристроившемуся на подоконнике поклевать хлебных крошек: «Вот такие, брат, дела!» Эсфирь Эпштейн необоснованно занесла эту лукавую улыбку в свой актив и возмутилась: «Такой молодой, а уже и нахал! Ну, погоди!», обдала Зеныча уничтожающим взглядом и мстительно с расстановкой сказала: - Именно вы, молодой человек, и поможете мне отнести конспекты ваших друзей в методический кабинет. Понуро и тоскливо, сгибаясь под тяжестью конспектов с цитатами из работ классиков марксизма-ленинизма, абсолютно не обращая внимания на её самую малость кривые, а от этого ещё более привлекательные ножки, Зеныч, опустив голову вниз, внимательно отслеживал свой путь, чтобы невзначай не споткнуться, не упасть и не зашибить конспектами с цитатами из работ классиков впереди идущего преподавателя по научному коммунизму. В методический кабинет Зеныч входил впервые. Осмотрелся, и поражённый обилием томов полных собраний сочинений классиков, заполнявших книжные полки от пола до потолка, растерянно развёл руками. Конспекты начали выпадать у него из рук и с грохотом посыпались на пол. Эсфирь, хотя и была старше и опытнее Зеныча, растерянно испугалась и с закрытыми от страха глазами, ищя защиты, инстинктивно уткнулась лицом прямо ему в плечо. А у Зеныча, также инстинктивно, руки легли там, где надо, и он крепко и надолго прижал её к себе, и у него от её испуга и от запаха её волос закружилась голова. У каждой женщины волосы пахнут по своему, у Эсфирь они пахли лютиками. Первой опомнилась Эсфирь, она упёрлась острыми кулачками в его грудь, легко выскользнула, и чтобы никто не помешал им проверять конспекты с цитатами классиков, заперла дверь на ключ. А Зеныч, с закрытыми глазами, продолжал обнимать пустоту и не успел среагировать на прозвучавшие один за другим два выстрела из карабина СКС из-под стола, застеленного красным кумачом, на котором стоял бронзовый бюст известного классика, обильно бородатого, но странным образом похожего на младшего сержанта Носулю. - Доцент Сивальнев!- по ядовито-жёлтым штиблетам, не прикрытым красным кумачом, определил стрелявшего Зеныч. Это было последнее, что он успел подумать в этой жизни, от очередного выстрела вздрогнул и ....проснулся, открыл глаза и увидел родное и такое знакомое лицо младшего сержанта Носули. Продолжая идиотски улыбаться Носуля поднял правую руку вверх и резко опустил её вниз, со всего размаху ударяя указкой, сделанной из длинного эбонитового стержня, по пластиковому покрытию стола.Щелчок от удара с абсолютной точностью воспроизвёл звук выстрела из карабина СКС. Такой нехитрый манёвр Носуля применял вовсе не для забавы, а чтобы спать на занятиях по самоподготовке личному составу взвода не повадно было. - Рядовой Зеныч! - насупился младший сержант Носуля и сурово сдвинул брови. Зеныч нехотя встал и оказался на целую голову выше младшего сержанта Носули. - Да сядьте же! – в голосе младшего сержанта Носули зазвучали явные нотки раздражения: - О чём вы думаете, рядовой Зеныч? - О женщине, товарищ младший сержант, - честно признался Зеныч, уютно устраиваясь на нагретой тёплым задом табуретке. - Как?!- возмущённо изумился младший сержант Носуля,- когда в стране из-за небывалой засухи неурожай зерновых и зернобобовых и трудовое крестьянство при поддержке рабочего класса и советской интеллигенции ведёт на бескрайних полях нашей необъятной Родины героическую битву за урожай, когда братский Вьетнамский народ успешно отражает наглую агрессию американских империалистов, когда не менее братский Кубинский народ на острове Свободы не менее успешно строит реальный социализм, когда весь личный состав взвода изучает теорию классовой борьбы и основные движущие силы истории, - младший сержант Носуля повертел головой по сторонам и взял с соседнего стола у рядового Раджабова засаленную книгу в тёмно-бордовом переплёте с тиснёнными золотистыми буквами на обложке. Без очков он читал очень плохо, а носить очки, при его командирской должности, считал неприличным, как всегда близоруко прищурился и золотистые буквы, хотя и засаленные, и затёртые, с большим трудом поддались прочтению: «Матерный кретинизм». Такое название книги повергло Носулю в состояние глубокой задумчивости, а думать он не любил, поэтому он уважительно посмотрел на рядового Раджабова, учителя начальных классов из Самарканда, но обратился к его соседу в очках, с толстенными стёклами, как у перископа подводной лодки: - Ефрейтор Жиц, будьте любезны, прочтите название и автора, пожалуйста. Григорий Иосифович Жиц, выпускник Саратовского инженерно-экономического института, без пяти минут кандидат технических наук, призванный в армию на один год, времени даром не терял и здесь: это была его собственная книга, которую он прихватил на службу, что-бы подготовиться к экзамену на кандидатский минимум по философии, ответил не глядя: - В. И. Ленин, «Материализм и эмпериокритицизм». Младший сержант Носуля, не смущаясь, продолжил нравоучительный монолог: - Так вот, когда даже рядовой Раджабов конспектирует «Материализм и эмпериокритицизм», вы, рядовой Зеныч, думаете о женщинах! И не стыдно вам, рядовой Зеныч? Нельзя сказать, что такое словосочетание в названии книги шокировало младшего сержанта Носулю, он просто не понял его, но был шибко доволен собой. Он сделал это: произнёс трудно-читаемое и трудно-произносимое «Материализм и эмпериокритицизм»! - Я к вам обращаюсь, рядовой Зеныч,- младшего сержанта Носулю явно раздражала скучная физиономия не выспавшегося рядового Зеныча. - А я об них завсегда думаю, товарищ младший сержант! О женщинах думать не стыдно,- лихо отрапортавал Зеныч и вспомнил Эсфирь Эпштейн, её изящные ножки, самую малость, ну чуточку кривые, и от этого ещё более привлекательные и притягательные, застенчиво улыбнулся и убедительно подвёл итог: - Женщины – основная движущая сила истории. Великая сила!
Если политик бросил грязное бельё в корзину - это его личное дело, а если выставил на всеобщее обозрение - это политический поступок. Ну, а если всё-таки, рискнул, постирал свои кальсоны и вывесил постирушки на балконе своей коммунальной квартиры - это соседское дело. А если вывесил свежевыстиранные кальсоны, как белый флаг, на Красной площади - это политическая капитуляция. Отсюда проистекает очевидный вывод: - Блог для лидера политической партии - это не личная кровать и не может быть личным, а только публичным. Как говорили Танька с Нинкой: "Талант не скроешь за ширинкой!"
Девушка из рыбного киска, как обычно, поднимала рыбный пласт до неба и с грохотом ударяла пластом о керамические плитки хлипкого пола. Наконец, ошалевший от громовых ударов, Зеныч не выдержал, подошёл впритык и, улыбаясь вежливой улыбкой, спросил: - Девушка, а когда вы бьёте рыбным пластом об пол, вы о ком думаете: о любовнике или о муже? - О вас, Николай Трофимович! - Милая, но ведь к моему глубочайшему сожалению, я не тот и не другой, ни первый и не второй! - А вы не хотели бы стать третьим? – улыбнулась девушка и с невероятным грохотом ударила рыбным пластом об пол. - Если она и в постели такая, то не очень то и хотелось, - помрачнел Зеныч и поплёлся своей дорогой.
Вчера Басманный суд города Москвы вынес оправдательный приговор по делу известной банды фальшивомонетчиков, мотивируя это тем, что фигуранты дела, изготавливая доллары, тем самым выполняли известное постановление Правительства по мерам импортозамещения, чем и поспособствовали резкому снижению курса доллара в апреле, а всего с начала года более чем на 20%. - Всё морально, что служит делу импортозамещения, так прокоментировал решение суда депутат Государственной Думы Владимир Адольфович Хреновский, - доллары – это деньги, это основная движущая сила экономического развития. Вбрасывание денег в экономику – это ни что иное, как импортозамещение , как наш ответ на объявленные нам экономические санкции.
Ну что это, что в самом деле?! Фанаты совсем озверели. Футбол посмотрев на Манежной, Устроили вдруг ад кромешный. И кто-то сказал пройдя мимо: -Да это же ведь Хиросима
- Циля, а вы не знаете, в какой валюте нужно держать деньги в этом году? - В рублях. А шо такое? - А по какому курсу через год за него будут давать? - Давать за рубли будут не по курсу, а по морде! Вайсберг сидел в туалете, слышал и спрятал приготовленный доллар, а подтёрся смятой сторублёвой бумажкой.
Все девушки делятся на блондинок, брюнеток и шатенок. Блондинки и брюнетки – это девушки на букву «Б», а шатенки – это те, которые шатаются, где попало, да и с кем попало!
Николай Трофимович, а почему вы всё время со мной заигрываете? - сверкая искрящимися глазами, спрашивает самая красивая женщина Торгового центра "Восток-1". - А чтобы доставить вам удовольствие, Люда! Эх, Николай Трофимович, настоящий мужчина всегда должен уметь и знать, что не только словами и языком можно доставить женщине истинное удовольствие и невероятное наслаждение, - обиженно надула губки и сердито нахмурила брови Люда, самая красивая женщина Торгового центра "Восток-1".
В новостях услышал, что умер Вячеслав Зайцев. И вспомнил, что в 1987 году, когда мы улетали с женой и сыном в загранкомандировку на 2 года в Индию, в аэропорту в ожидании посадки в самолёт, я с Трофимом присели попить лимонад в кафешку. К нам за столик с нашего разрешения подсел мужчина. По совету моих бывалых товарищей я кроме лимонада заказал десяток баночек сгущённого молока, чтобы прихватить их с собой в Индию. Заинтерисованному Зайцеву я рассказал байку о том, как повар на подводной лодке, когда затупился консервный нож открывал банки со сгущённым молоком щелчком по днищу банки средним пальцем правой руки. Я умел убеждать людей и он, удивлённый, раскрыл рот и поверил. Когда мы с Трофимом вернулись к нашей маме, она спросила: - А ты знаешь, с кем ты сейчас разговаривал? - Нет. - С модельером Вячеславом Зайцевым.
Нет, ребята демократы, это такая гадость! У меня над головой такой хостёл, что в пору двухстволку покупать! Представляете ситуацию: Несколько мужиков всю ночь напролёт, пьют, курят, притащили к себе бабу и всю ночь её трахают по очереди! Да так, что у меня на потолке люстра шевелится! А в ванной у них всю ночь вода журчит и сливной бачок не затухает..... Какая гадость!
Не видать ни зданий, ни дорог: Москвичей затрахал едкий смог. Я торчу от дыма как хмельной, Не найду никак свой дом родной. Пока где-то борются с пожарами, Стали москвичи токсикоманами.
Владимирские мещане пишут письмо на Радио ЭХО Москвы. Уважаемое ЭХО, до нас докатилось эхо, что якобы до вас докатилось эхо о том, что в Думе готовится закон о переименовании города Владимира, поскольку де он назван в честь Владимира Ильича Ленина. Так вы не верьте этому эху . Не готовится, а уже принят, и не закон о переименовании, а закон о непереименовании. Закон о непереименовании города Владимира: - Считать, что город Владимир назван в честь Владимира Владимировича Путина.
Спрашивает "Комсомольская Радио" у Владимира Адольфовича: - Владимир Адольфович, а что вы можете сказать по поводу шумихи, поднятой политиками и средствами массовой информации по поводу предновогоднего повышения цен на куриные яйца? - Чтобы далеко не ходить, на ваш каверзный яйценосный вопрос отвечаю всем известной знаменитой русской поговоркой: "Когда коту делать нечего, он яйца лижет"