Чемпион 2003 года - Вадим Крутоголовый (2 место)

Дима - молодой перспективный компьютерщик, служил начальником АСУ
крупной энергопоставляющей компании. Он был добросовестным работником
и хорошо справлялся со своими обязанностями. Единственным моментом,
омрачавшим безоблачные перспективы карьерного роста, было то, что он
никак не мог найти общего языка с зам.директора по работе с персоналом
Александром Петровичем из бывших то ли партийных работников, то ли
военных старой закваски. Не стыковались отчего-то ихние поколения.

И вот один раз представился хороший случай улучшить отношения.
На фирму должна была приехать китайская делегация посмотреть на
строющуюся линию электропередач в одном из отдаленных филиалов.
Александр Петрович был послан подготовить объект к приезду делегации. И
Дима увязался с ним проинспектировать филиал по своему профилю. А
поездки такого рода, как правило, всегда сопровождаются остановками в
лесу с завтраками и возлияниями, что очень хорошо способствует
установлению взаимопонимания.

Все шло просто замечательно, пока они приехали в филиал, уже почти
подружились. Приехав на место, Дима отправился в контору по своим
делам, а Александр Петрович раздавать трюлюлей монтажникам.

Честно исполнив служебный долг, Александр Петрович подошел к опоре
со свисающими, словно спагетти, проводами, ухватился за толстый
алюминевый тросс и принялся задумчиво трясти ногой, избавляясь от
случайно залетевшего в сандаль камешка.

Закончил свои компьютерные дела, Дима вышел на крыльцо конторы
перекурить. На дворе стояла золотая осень. С деревьев, раскрашенных в
желтые и красные цвета, медленно осыпалась листва. Метрах в пятидесяти,
ухватившись за оголенный провод, свисающий с линии электропередач,
дергался в предсмертных конвульсиях зам.директора.

Реакция сработала мгновенно. Подобрав, валявшуюся на земле
здоровенную доску, Дима со скоростью локомотива кинулся к погибающему
любимому командиру.

В самый последний момент, почувствовав какую-то неведомую, неумолимо
надвигающуюся стихию, Александр Петрович перестал трясти ногой и
тревожно оглянулся. Увидев перекошенное лицо своего начальника АСУ и
занесенную для удара доску, он как-то неловко пригнулся и поэтому удар
пришелся не по руке, сжимающей алюминевый провод, а как раз точно по
морде.

Зам не стал задумываться и разбираться в причинах невероятного
поступка Димы. Когда потухли последние искры, вылетевшие из ноздрей
Александра Петровича, он просто поднялся с земли, взял в руки доску и
кратко произнес:
- Все, сука. Тебе пиздец.

Дима бегал хорошо, но только на короткие дистанции. Поэтому через
полчаса был пойман. Зам профессионально завалил его на землю и принялся
методично воспитывать подчиненного здоровыми волосатыми кулачищами.

Когда, наконец, наступила сатисфакция, Александр Петрович поднялся с
тела Димы, отряхнулся и огляделся. Большая группа узкоглазых людей в
одинаковых черных костюмах, белых рубашках и галстуках молча стояла
неподалеку и с неподдельным интересом наблюдала за происходящим.
Делегацию возглавлял генеральный директор.

- А это наш заместитель директора по работе с персоналом работает
с начальником АСУ, - мрачно произнес генеральный.

В глазах китайцев читалось искреннее восхищение...
Для Китая Россия всегда была бездонным кладезем передового опыта.

Пришлось мне как-то раз поехать в село помочь родственникам
заколоть свинью. Вообще-то я сам не колю, боюсь этого дела, ну а там
помочь разделать, перенести, перевезти машиной мясо, это пожалуйста.
Для таких хозяйственных целей у меня даже есть старый жигуль -
копейка. Провозюкались мы целый день, то туда мяса отвези, то сюда,
Незаметно подкралась ночь. Родственники щедро наградили меня огромным
куском свинины и я отправился домой. Устал настолько, что решил даже
не мыться, думаю до города 30 минут езды, дома уже приведу себя в
порядок. Так и поехал весь перемазанный, в грязной машине.
Моя старая копейка, шурша лысыми шинами, несла меня сквозь ночь к
домашнему очагу, пиву и свежине. Свет фар выхватил голосующую пару.
Лишние пару рублей мне еще никогда не вредили. Молодой здоровенный
парень и расфуфыренная девица радостно плюхнулись на заднее сидение.
- В город?
- В город.
Чтобы не слышать шушуканье и хихиканье парочки, я включил
радиоприемник. Сквозь треск и шорох эфира в темный салон моего
пепелаца влезла ведущая городской радиостанции и бодрым голосом
принялась рассказывать какие-то криминальные ужастики. Передача
называлась что-то вроде "На милицейской волне". Бандюки, ворюги,
маньяки всякие... там квартиру обворовали, там авторитета подстрелили,
там расчлененный труп нашли в лесу... Веселенькая передачка...
Мы уже подъезжали к городу, когда девица подала голос.
- Ой боюсь, боюсь я этих маньяков... Ночью из дома не выйдешь...
Парень, типа, герой:
- Да чего там их бояться, вот мне бы попался... да уж я бы... да я б
ему ... уж повеселился бы... и вообще чего тебе со мной бояться...
Вот и город. На первой остановке троллейбуса я остановился высадить
пассажиров. Тут наши пути расходились. Фонарь на столбе с унылым
скрипом раскачивался на ветру, обдавая окрестности тусклым желтым
светом. Парень захрустел новенькой купюрой. Я включил свет в салоне и
повернулся к паре. Глаза девицы и парня вылезли из орбит и остекленели
от ужаса. Стенки салона моего авто были живописно заляпаны сгустками
крови. На переднем сидении, небрежно прикрытый газетой, лежал большой
кусок кровоточащего мяса и огромный топор, перемазанный чем-то бордово-
липким... Я зловеще ухмыльнулся и протянул вымазанную по локоть в
крови волосатую руку за деньгами...
Если б парень был еще чуть поздоровее, он бы точно выломал мне
дверцу... Он бился плечом в дверь, словно одуревший воробей об стекло,
случайно залетев в помещение... Пришлось выйти наружу и открыть дверь.
Как они чухнули! Причем парень бежал очень профессионально, девица
явно проигрывала. Помню еще подумал: "Спортсмен, наверное".
- А сдачу ? - крикнул я. Пустая улица ответила мне гулким дробным
топотом двух пар удаляющихся ног.
Вот и я говорю, чего нас маньяков бояться...

Старая радиолокационная станция П-37 плевать хотела на все мои
усилия. Я, начальник смены радиолокационной группы, лейтенант -
двухгодичник, крутился уже полчаса в приемо-передающей кабине,
безуспешно пытаясь подстроить аппаратуру фильтрации метеопомех. Шесть
оборотов в минуту в течении получаса было плохим испытанием для моего
желудка, недавно съеденный обед настойчиво стучался в стенки пищевода
и просился наружу. Чувствуя что еще чуть-чуть и оскверню несговорчивую
старуху, открыл дверь и кубарем скатился с десятиметровой горки.
В операторском кунге, только что прибывший начальник группы капитан
Блохин мрачно навис над экраном, на котором среди хаоса точек-засветок
от облачности еле заметно блуждала отметка самолета - разведчика
погоды. По громкой связи виртуозно матюкался наземный штурман, сидящий
где-то в катакомбах подземного командного пункта, куда транслировалась
картинка.
- Пи-пи, ты понимаешь , лейтенант, что такое командирские полеты, пи-
пи-пи, ты, пи-пи-пи, знаешь что через час пи-пи-пи сам командующий
будет летать, пи-пи-пи, ты знаешь что такое трибунал, пи-пи, растрел,
пи-пи , кастрация, пи-пи и твоего долбаного начальника, пи-пи-пи туда
же. Что за срань на экране, пи-пи-пи, как я цели проводить буду, пи-
пип твою мать.
Раздетые по пояс солдаты-операторы в нагретом аппаратурой кунге
стеснительно похрюкивали при особо удачных выпадах штурмана. Я
ввалился в кунг в измазанной землей техничке, потирая ушибленный
кобчик и вопросительно посмотрел на командира. Тот отрицательно
покачал головой и, вздохнув, решительно выключил тумблеры
передатчиков:
- Будем вести по опознаванию "свой-чужой", делать нечего. Ты все равно
двухгодичник. Сам уйдешь или выгонят какая разница...
(спр. для чайников: по опознаванию "свой-чужой" локатор видит только
свои самолеты с работающей аппаратурой)
Экран локатора очистился от метеопомех. Бледная точка самолета-
разведчика заметно пожирнела. Сразу же удовлетворенно заткнулся
штурман.
Темнело. Накрапывал мелкий холодный дождь. Промозглый осень ветер
злобно гонялся над аеэродромом за низкими лохматыми облаками.
Низенький щупленький техник по электрооборудованию Седых залез в
заднюю кабину штурмовика-спарки забрать забытый накануне инструмент.
Нестерпимо болела голова после вчерашнего дня рождения. Он тоскливо
посмотрел на до боли знакомую приборную панель... когда-то и он был
летчиком, причем совсем неплохим. Но случился развод с женой, потом
еще какая-то беда со здоровьем, начал попивать, так и оказался в
технарях. Вот и вчера с корешами набрались султыги как жабы ила...
(спр. для чайн.: технический спирт разбавленный дистилированной
водой, который стоит в трехлитровой банке под койкой каждого
приличного авиационного техника). В кабине было тихо и уютно. Седых
и сам не заметил как свернулся клубочком на сиденье и задремал,
натянув на себя какой-то чехол...
Полеты начались с опозданием на час. Сорок мощных машин парами
стремительно взмыли в небо, разрывая ревом турбин мрак украинской ночи
и заложив разворот над спящим городом отправились на полигон,
расположенный в 200 километрах от базы. Задание ночных полетов в
условиях плохой метеообстановки было предельно простым: выйти на
полигон, отбомбиться по целям и вернуться на базу живыми. Один самолет
пилотировал сам командующий дивизией.
Лейтенант Янковский был совсем зеленым пацаном, только после
училища. Это был его третий вылет в составе боевой части. Он
шел "ведомым" в последней паре с комэском, на удалении нескольких
километрах от "ведущего". На экране локатора пара выглядела одной
точкой. Двадцать таких точек растянувшись длинной цепочкой поплыли на
запад.
Через несколько минут полета в самолете Янковского отказало
электропитание. Янковский даже не понял сразу что произошло. Двигатели
работали ровно, самолет летел над плотным верхним слоем облаков,
озаряемый желтой полной луной, приборы не работали, ни один, ни
радиостанция, ни локатор, ничего... Продолжать полет при подобных
обстоятельствах, возможно, не было безумством, но тянуло на серьезный
героический поступок. Юный пилот не был героем, поэтому после
секундных размышлений дернул рычаг катапульты...
Техник Седых проснулся от резкого толчка и треска пиропатронов
катапульты. Удивленным заспанным взглядом он проследил за удаляющейся
в сторону Луны капсулой катапульты. Сел в кресло, протер глаза.
Убедившись, что это не сон и не белая горячка, а суровая реальность,
похолодел. Самолет продолжал спокойно лететь над бескрайней равниной
облаков. Лихорадочно схватился за штурвал, переключил управление на
себя - корабль слушался руля. Седых тоже не был героем, однако, в
отличии от Янковского, парашюта у него не было...
"Отряд не заметил потери бойца", наземный штурман, по-прежнему,
наблюдал на экране картинку с моей дефективной станции с двадцатью
точками, двигавшимися к полигону... Немного успокоившись, Седых,
знавший план полетов и соорентировавшись по звездам, направил машину
на Запад, к полигону, рассчитывая присоедениться к остальным самолетам
и таким образом попытаться вернуться домой живым. Расчеты его
оправдались, вскоре он догнал своего ведущего.
Периодическое применение кулака и такой-то матери к различным хитро-
электросплетениям самолета (а он знал его слабые места) наконец
принесло результаты - появилось электропитание. Седых перевел дух.
Янковский приземлился в глухом лесу живой и невредимый. При
посадке, правда, немного подвернул ногу, но идти было можно. Шума от
падения самолета или какого-нибудь взрыва слышно не было, что весьма
его озадачило. Достав карту местности и прикинув свое местоположение,
заковылял к ближайшему населенному пункту.
Седых прекрасно понимал, что инцидент с самолетом (отказ
электрооборудования точно запишут на него + спание не совсем трезвых
техников в боевых самолетах также не приветствовался командованием)
грозит ему как минимум увольнением в запас, как максимум судом.
Поэтому он решил ничем себя не выдавать, рассчитывая на знаменитое
русское авось. Накаченный по самые помидоры адреналином, Седых
выполнил на полигоне все положенные упражнения, прекрасно поразил цели
(он действительно был когда-то очень хорошим пилотом) и пошел со всеми
на базу. Посадив самолет, загнал его на стоянку, незаметно выскочил в
темь ночи и был таков...
На утро измученный, обуреваемый самыми мрачными мыслями лейтенант
Янковский добрался в часть как раз к началу разбора полетов. Поскольку
он первый раз угробил самолет, то толком не знал как себя вести в
подобных ситуациях. Молча, пряча глаза, никому ничего не докладывая,
занял свое место в классе предполетной подготовки, где уже почти все
собрались и приготовился к самому худшему. Появился командир дивизии.
Кратко оценив полеты как успешные, перешел к индивидуальным оценкам.
Назвал его фамилию. Янковский, побледнев, встал и втянул голову в
плечи.
- Хочется отметить отличную работу лейтенанта Янковского. Хорошая
молодежь идет нам на смену. Оценка отлично. Объявляю благодарность.
Садитесь.
В голове лейтенанта зашумело, ноги подкосились, он, ничего не понимая,
плюхнулся на сиденье. Закончив разбор полетов, командующий встал и уже
на выходе обратился к командиру полка:
- А с техниками у тебя, командир, полный бардак, какого-то хрена
срабатывают катапульты на стоянках, которые потом куда - то загадочно
исчезают. Как разберешся с катапультой, доложишь.
После совещания Янковский побежал на летное поле .Не веря своим
глазам долго ходил вокруг самолета, щупал его руками. Самолет молчал,
надежно храня свою тайну.
Два дня техники полка прочесывали все прилегающие территории в
поисках пропавшей катапульты, которую так и не нашли, списав пропажу
на предприимчивых местных жителей, уперевших ценную вещь...
Янковский после этого случая из жизнерадостного холерика превратился
в задумчивого меланхолика, а вскоре и вовсе перевелся в наземные
штурманы.
В тайну этой историю меня посвятил как-то сам Седых за рюмкой чая в
офицерском кафе, взяв слово не трепаться.
Но ведь прошло уже столько лет и я только вам ... по-секрету...:)
(Все фамилии изуродованы до неузнаваемости)