Дело было где-то в начале 80-х, когда студенческой стипендии даже
хватало на то, чтобы периодически туманить голову бормотушкой вместо
скучного лекционного материала. У студентов Ташкентского политеха было
для этого любимое местечко за институтскими корпусами, называемое
"сельпо", то есть сельский магазинчик, а к нему прилегал уютный
персиковый сад, на лужайках которого мы и располагались. Завмаг был
всегда доволен, ибо клиентура никогда не иссякала, хотя и располагался
магазинчик на отшибе. Для еще большего удобства к нашим услугам всегда
были соленые огурчики или капуста в большой дубовой бочке, которую
хозяин по утрам выкатывал на лужайку. Причем сию закусь можно было брать
совершенно бесплатно. В целях соблюдения правил гигиены и санитарии,
сверху бочка прикрывалась крышкой из толстой фанеры с небольшим
отверстием посередине.
Как всегда при таких заведениях ошивались любители вмазать на халяву,
надеясь на широкую студенческую душу, особенно когда она уже находилась
в благородном подпитии. При сельпо был такой постоянный клиент, немного
тронутый хроник, по имени Яша. В один прекрасный день, когда в персиковом
саду уже расположилось пять-шесть группок студентов и наслаждались
букетом узбекской бормотухи, называемой "Чашма" ("источник" в переводе),
появился Яша со страшного бодуна и начал традиционный обход веселых
компаний, горько жалуясь на свою тяжкую судьбину и вымаливая Христа ради
стаканчик похмелиться. Однако, то ли по причине недостижения
студенческими душами нужной степени размягчения, то ли последней недели
перед стипендией, когда самим мало, его страстные призывы проявить
благородство оставались не услышанными.
Тем не менее Яша продолжал фланировать между групп, не оставляя своих
радужных надежд. Когда он сделал уже не менее десяти кругов, его
согбенная фигура уже начала действовать нам на нервы, явно не способствуя
приятному времяпровождению. И вот при очередном заходе на нашу группу,
наш староста Сережа, уже находящийся в полувзвешенном состоянии, сделал
Яше выгодное (с точки зрения Яши) предложение: Яша садится на бочку
с солеными огурцами и если он сможет пропустить свои яйца в дырку
на крышке, то получает бутылку водки!, которая была ему немедленно
продемонстрирована (ее мы обычно приберегали для "догона" после
бормотушки). Увидев водку и зная нашу честность, Яша пришел
в совершеннейший восторг, немедленно скинул портки и уселся на бочку.
Однако, попытка пропустить в дырку сразу оба яйца успехом не увенчалась,
дырка была слишком маленькой. Тогда Яша пораскинул мозгами и нашел
с его точки зрения гениальный выход: сначала он протолкнул в дырку одно
яйцо, затем другое и с победным видом позвал Сережу засвидетельствовать
выполнение задания. Серега подошел, посмотрел, поздравил Яшу с успехом
и опять вернулся к нам. Яша начал требовать награду, на что Серега
пригласил его подойти за выигрышем, а весь народ на лужайке смотрел
на фокус с затаенным дыханием. Сначала Яша попробовал просто приподнять
задницу и слезть с бочки, но задача не решалась так просто, как он
думал. Яйца расшаперились по ту сторону крышки и упрямо не хотели
вылезать обратно. Яша начал соображать, что руками он туда не дотянется
(диаметр крышки приличный), к тому же крышка закрывает бочку и подлезть
под нее нет никакой возможности. Немного поразмыслив, Яша вернулся
к первоначальному варианту и с силой дернулся вверх... Его глаза вылезли
как в мультике "Том и Джерри", а глотка выдала оглушительный рев
кастрируемого быка, который наверно был слышен на другом конце
студгородка. На этот душераздирающий крик из магазина выскочил завмаг
и некоторое время стоял в полнейшем ступоре, непонимающе взирая
на орущего голожопого Яшу, восседающего на бочке. Наконец до него дошло,
что Яша своей голой задницей оскверняет приличную закуску и, вообще,
нарушает нравственные устои Востока. Бросившись к Яше, на ходу вспоминая
всех его родственников, завмаг с разбегу влепил сокрушительную птюху
в левое Яшино жевало. Яша, как был, с крышкой на яйцах, кувыркнулся
с бочки и улегся на травке, вопя еще громче. Тут завмагу открылась
картина маслом: широкая крышка, сиротливо торчащие из дырки два яйца
и грязные Яшины пятки, которыми он отчаянно потрясал. Совершенно очумев
от такого вида, завмаг сдури начал остервенело дергать крышку, пытаясь
стряхнуть Яшу с нее. Тональность Яшиного воя поднялась до уровня
реактивного двигателя на взлетном режиме и вошла в ультразвуковой
диапазон. При этом он исполнял на хребте замысловатый танец, отпихиваясь
от земли руками и пытаясь следовать за своими яйцами.
Завмаг наконец сообразил, что таким макаром он может лишить Яшу его
последнего не пропитого имущества и ослабил натиск. Затем поняв таки чьи
это приколы, он оставил Яшу в покое и обратился к нам с пламенной речью,
на литературном языке в которой произносились только междометия "в"
и "на", и представлялась нота о разрыве дружеских отношений с грозным
предупреждением к педерастам (студентам) не показывать больше в его саду
свои обезьяньи хари. Такая перспектива явно никого не устраивала, и все
дружно бросились Яше на подмогу. К этому времени он предпринял попытку
принять вертикальное положение но, как оказалось, сделал он это напрасно,
потому что крышка немедленно легла на травку плашмя, с размаху впечатав
его многострадальные яйца в мягкую (повезло!) землю. Глаза у Яши поехали
в разные стороны, и он смог издать только короткое хрюканье.
Мы немедленно вернули Яшу в исходную позицию и занялись его
освобождением. Однако попытки пропихать Яшины яйца по одному обратно
успеха не имели, так как от некорректных действий Яши и завмага они уже
заметно опухли и каждое движение вызывало у Яши взрыв дикого рева.
Службы Спасения тогда еще не существовало и поэтому оставался только
один выход - разбить крышку, причем осторожно. За неимением подходящего
инструмента воспользовались увесистым булыжником. Хотя под крышку и были
подведены подпорки, но все равно при каждом ударе Яша орал как кабан под
ножом и постепенно на его вопли вокруг нас собралась порядочная толпа
с близлежащего поселка и трамвайной остановки. Советчиков конечно как
всегда было больше чем достаточно, не исключая и женщин, Яша даже поутих,
увидев такое внимание к своей скромной персоне, хотя конечно всех
интересовали только обстоятельства попадания в столь деликатное
положение. Неизвестно, сколько бы продолжалось сия операция, так как
крышка была цельная, пока один из поселковых не приволок молоток
и долото. Когда Яша наконец был освобожден из плена, к нему
торжественным строевым шагом подошел Серега для вручения приза. Однако
Яша, к нашему удивлению, округлил глаза и издавая еще более
оглушительные крики чем ранее, рванул на четвереньках от сельпо
в кукурузное поле, позабыв портки и болтая своим распухшим хозяйством.
Появился он около нас не раньше чем через месяц, получил приз, но более
уже не совершал своих рейдов, по видимому опасаясь новых конкурсов.