Если бы Прохоров не повздорил утром с женой из-за традиционной яичницы,
то он не вышел бы из дома, хлопнув дверью.
Если бы он не хлопнул шумно дверью, то соседка бы по лестничной площадке
не сделала бы ему ироническо-критическое замечание.
Если бы соседка не сделала ему ироническо-критическое замечание, то
Прохоров не стал бы использовать ее как громоотвод для саркастических
молний, направленных против жены.
Если бы он не использовал соседку как громоотвод, то вспомнил бы, что
забыл проездной билет дома.
Если бы он вернулся за проездным билетом, то не заплатил бы в автобусе
штраф за безбилетный проезд.
Если бы десять рублей штрафа не явились каплей, переполнившей чашу
терпения Прохорова, то он не явился бы на работу мрачным и злым.
Если бы он, мрачный и злой, не стал огрызаться сослуживцам и завотделом,
то сослуживцы не пригрозили бы ему бойкотом, а завотделом - выговором.
Если бы сослуживцы и завотделом не пригрозили бы ему бойкотом и
выговором, Прохоров никогда в жизни не решил бы, что нет в жизни
счастья.
Если бы он не решил, что нет в жизни счастья, то никогда не встал бы
после работы в очень большую очередь в киоск за билетами лотереи,
надеясь хоть как-то урвать это самое счастье.
Если бы он не встал в очередь за билетами, то не стал бы препираться со
мной, кто раньше встал.
Если бы он не стал препираться со мной, то никогда бы не встал передо
мной.
... Но я не осуждаю Прохорова за все перечисленные поступки. Потому что
ему киоскер протянул билет, на котором, как выяснилось, было написано:
"Без выигрыша", а мне следующий билет с надписью: "Десять тысяч".
Я не осуждаю Прохорова. Пусть он сам себя осудит!
Л. Лайнер