Внуки патризан или Питер - любитель экстрима.
Навеяна давней историей о солдатах-перегонщиках боевой техники, ехавших
в жел-дор вагоне.
Есть у нас компания. За последние десять лет часть людей разъехалась по
заграницам, но связи не теряем и, что важно, - по-прежнему все ходим в
ПОХОДЫ. Как-то собралась Галина приехать в поход из Германии, да не
одна - с другом Питером. Народ слегка застремался - кто он, да что он,
да поход - дело серьезное, да условия грубые, да ну его европейца
гигиеничного. Галина убеждала, что Питер - любитель экстрима, лазит по
Азии, грязь в жизни видел. Взяли мы германца. Но искали случай
приколоться к нему. В походе шел как все, да и трудно шли - не до
приколов.
И вот - путь домой. Дополнительный поезд, сортир в г.., опухший
проводничок в майке, окна не открываются. В вагоне - в основном турики:
«запахи тайги» и мощный жрач (все купили на станции). Вваливается группа:
мужики, грязнее нас, в ошметках формы, почерневшие, худые и ОЧЕНЬ
ГОЛОДНЫЕ. Но военные - чувствуется иерархия. Выяснилось -
солдаты-перегонщики, возвращаются, денег и харчей - йок. Понятно, народ
щедро делится. Один Питер в непонятках.
Питер, измордованный грязью, - мне (общаемся по- английски):
- A это кто?
Я, сама не ожидав, вдруг говорю ему:
- А это - внуки партизан.
Опа! И дальше, на голубом газу, вдохновенно:
- Понимаешь, в войну, ну против Германии, многие партизаны уходили
в леса и так далеко, что не знали об окончании войны. Продолжали жить
в лесах, диверсии устраивали, девушек из деревень таскали... Дети
заводились, они их как солдат воспитывали, женились между собой,
с внешним миром не контачили. Видишь, они как бы в военное одеты,
но тощие, дикие, грязные. Потихоньку их милиция вылавливала, но там
места - ты сам видел... С детства помню - иногда в газетах писали -
отыскалось, мол, партизанское семейство. Старики сейчас уж все умерли,
а это - молодежь, их внуки-правнуки.
Сидим, смотрим друг на друга. Очумели оба, я - от вранья, он - от
невероятной правды. Питер тихо:
- А почему они здесь, в поезде?
Я:
- Их в Москву, на комиссию везут. Опросят там, документы выдадут,
вымоют, учится пошлют.
И, из-за его тихого голоса:
- Это ты верно, громко не говори, у них на немецев - рефлекс. Немецкий,
английский - им все едино. Вообще лучше молчи, пока они не сойдут.
Ребята наши от восторга давятся, но не ржут. Питер, однако, фишку режет,
что что-то не так. Наконец, Коля срывается в тамбур - типа покурить,
на самом деле - просмеяться. Команда - за ним. Двери хлопают, регот
доносится. Питер в сомненьях, но молча, бочком мимо партизан - тоже в
тамбур. Возвращаются все, рожи красные, Питер на меня обижен и со мной
не водится. Коля, чтобы нас помирить:
- Ты не обижайся, Лена как лучше хотела...Она...ПУГАТЬ ТЕБЯ НЕ ХОТЕЛА...
Опа... Все смотрят на Колю, тот негромко:
- Это, конечно, не внуки партизан, это - амнистия.
Питер - !?!
Коля:
- Ну воры всякие, убийцы, преступники досрочно освободились и из
лагерей домой едут.
И тут! Один из солдатиков знал английский! Он все слышал, он решил
спасти лицо Питера и честь промасленного мундира. Он подошел к нам,
в телогрейке , с куском хлеба в руке и, обращаясь прямо к посеревшему
немцу, громко сказал:«
- Не беспокойся! Мы НОРМАЛЬНЫЕ СОЛДАТЫ РЕГУЛЯРНОЙ АРМИИ...