Существует стереотип, что непременным атрибутом жизни пограничников
является «подрыв» всей заставы в ружье. Это действительно так, где
существует вдоль границы сигнализационная система на линейных заставах.
У нас в горах этого не было. Летом 1990 года в Казахстане случилось
землетрясение, глобальных последствий не было, но разрушения были (в
частности в городах Зайсан и Курчум). Я как раз был в дозоре, и верхом
на лошади никаких толчков не учуял, вообще-то это были первые выходы на
границу, и мои колебания в седле не позволяли делать наблюдений за
сейсмическими явлениями в регионе.
Катаклизм тогда разрушил половину свинарника, построенного годом раньше,
это был так называемый «дембельский аккорд», свиньи и без землетрясений
ежесекундно рисковали жизнями. Для восстановления были подняты к нам
двое бойцов из инженерно-саперной роты, один из которых был спущен через
пару дней назад в отряд, у него была аллергия на пчелиный яд, и после
воровства меда пасечник принес его на заставу распухшего как утопленника
третьего сезона навигации. А второй каменщик остался, сразу получил
прозвище «Масон» и тихонько ковырялся там, иногда требуя в помощь
кого-нибудь из заставских, что любви к нему не добавляло.
Здание заставы тоже было старенькое, на случай всяких природных
катастроф (оползней, селей и землетрясов) существовала инструкция, в
соответствии с которой личный состав поднимался по команде «в ружье» и
ломился во все окна и двери от греха подальше. В ту ночь я дежурил.
Около полуночи явился прапорщик Арбеков со свежей царапиной через всю
рожу, и сказал, что ночует сегодня у нас, добавив при этом что-то про
оральный секс с тещей. Кстати, лишних коек в спальном помещении не было,
но половина всегда пустовала, так как народ находился на службе. Тот же
Масон всегда вечером подходил и изучал распорядок дня (составляемый для
каждого бойца индивидуально), на предмет того, где сегодня спать, кого
нынче всю ночь не будет. Так и мыкался со своим комплектом постельного
белья, пока не пристроился в спортивном углу на матах.
Ночью из «секрета» пришел наряд, в котором старшим был мой
земляк и сокурсник по сержантской школе Сема. Поужинав, Сема с
возмущением попенял мне, что «этот шланг Масон» опять улегся на его
кровать. Вспомнив свою курсантскую «молодость», решили проделать над
Масоном одну штуку. Кошмар этот называется «свет в конце дозора».
Берется следовой фонарь «ФАС-4» и отбива для одеяла, спящей жертве
наносится удар в лоб, потом прямо в глаза луч света, и при этом в ухо
громко надо крикнуть чего-нибудь типа «тревога». Надо сказать, результат
изумительный, у меня, к примеру, после такого акта засеребрились
бакенбарды, благо их носить в армии не модно. За неимением отбивалок,
взяли мы с Семой шар бильярдный, выключили дежурное освещение для пущего
эффекта, подошли к одру приговоренного. Я изготовился с фонарем, Сема с
высоты своего роста отпустил на белеющее в темноте чело шар. Звук был
именно такой, как на бильярдном столе сталкиваются два шара. В тоже
мгновение я включил фонарь. Заорали мы оба. В луче света белое
исцарапанное лицо, вытаращенные, с широченными зрачками глядящие в
разные стороны совершенно дикие глаза прапорщика Арбекова. Не
сговариваясь, мы ухватились за матрас, и перевернули его вместе с
содержимым на пол. И тут же в углу раздался железный грохот с протяжным
воем. Уже всерьез струхнув, мы ломанулись вон из спальни, я сел в
дежурку, и сделал вид, что заполняю журнал, для убедительности еще взял
УКВшную гарнитуру в руку. А Семен вообще упрыгал в сортир на улицу. Ну,
шухер этот разбудил всех спящих, естественно. Включился свет, явился
Арбеков, на лбу шишка как в мультиках, на кальсонах подозрительное
мокрое пятно размером не больше фуражки. А за ним… охая и приседая, и
причитая выполз Масон, держась одной рукой за голову, другой за
промежность. Пытаясь делать удивленное лицо, я спросил, в чем собственно
дело. Спросонья у них последовательность перепуталась. Масон, спасаясь от
муравьев, перелег на топчан под штангу, где к счастью лежал один гриф,
без блинов. Резко подпрыгнув от наших с Семой криков, он шарахнул башкой
по грифу, который, в свою очередь слетев со стоек, приземлился аккурат по
яйцам. На лбу у него красовалась не шишка, но целый бруствер с
насечками. Многозначительно глядя на свои кальсоны, Арбеков посетовал,
вот нервы ни к черту, Надька довела, хорошо хоть не обосрался, говорит,
от грохота слетел с койки лбом в пол, еще и матрасом придавило, думал
землетрясение (в свете последних событий). Приказал тут же притащить из
склада кровать для Масона, и ушел домой. Через некоторое время пришла
Надька, и как обычно выдернула из морозильника лучший кусок свинины,
видимо делать примочки любимому.
Вот так, одним шаром в две лузы.
P.S. а сослуживцы, видя результативность, не стали нам с Семой мылить
шею за ночной подскок.
Аллюр