Вспоминал конный поход по Горному Алтаю. Сначала ты сидишь на лошади трижды за всю жизнь, а потом по семь часов в день полторы недели подряд. Причем вот те первые три раза — на мягком спортивном седле, а полторы недели — на жестком походном.
Это жопа, ребята. Там такая красота. Просто ужасно.
Примерно за полгода до этого девушка из турфирмы в Горноалтайске рассказывала, как нам будет хорошо. Нас ожидают конные прогулки по горным тропам, уют палаточного лагеря, ароматно булькающий над костром котелок и умиротворенное засыпание под звездным небом под пение птиц.
За четыре дня до вылета турфирмовая девушка перезвонила и сказала, что группа не набралась и всё переносится на две недели. Пока она говорила, я посмотрел, сколько будет стоить поменять авиабилеты, и тут же страшно на неё наорал.
И первый раз в жизни это сработало.
Мы летели, потом ехали, потом грузили походные вещи и снова ехали. За сутки пути я пришел в себя один раз — когда на стоянке под Горноалтайском запихивал в себя блинчики с земляникой. Прекрасные блинчики, я вижу их иногда во сне.
Беспечно скакала по камням и буеракам речка Катунь. Беспечно скакали по камням и буеракам вдоль речки Катуни мы на старой-престарой «буханке».
К вечеру, с вытрясенной до донышка душой, доехали до урочища. Урочище — это как хутор, только урочище. В урочище стоят аилы. Аил — это как чум, только аил. На душистом лугу возле урочища я впервые с 14-летнего возраста постиг возведение палатки. Стараясь при этом не показывать спутнице своего отчаяния.
За ужином познакомились с инструктором и группой. Стало понятно, кому вышли боком мои телефонные вопли — тетеньке Татьяне пятидесяти лет, которая собиралась в небольшой пеший поход и никогда даже не сидела на лошади. Ей сказали, что пешая группа отменяется и единственный шанс побывать в окрестностях Телецкого озера — взгромоздиться на коня.
Отважная. Когда на следующее утро пять человек сажали её в первый раз верхом, Татьяна тряслась так, что вибрация распространялась вокруг волнами. Вибрировали конюхи. Вибрировала лошадь. Вибрировал жирный алтайский чернозём и то, чем его незамедлительно удобрило непривычное к таким перегрузкам животное.
Забегая немного вперед — в середине похода, на перевале, лошадь понесла и Татьяна кубарем полетела с нее на землю.
На пять километров вокруг всё было покрыто только острыми камнями, матюгами конюхов и перспективами нести переломанную Татьяну на руках. Но ровно в том месте, куда она рухнула, рос то ли ягель, то ли можжевельник и путешественница осталась цела.
Но это потом, а пока мы собирались в путь.