" Одним словом, смеялись бы и дальше, если бы Холованов не протянул руку к парню с наглой мордой, мол, ваш вопрос, дорогой товарищ.
А тот и ляпни:
– Все у вас складно, товарищ парашютист, а вот у нас тут в цехе Настенка Стрелецкая полы мела, заманили ее красивыми словами в парашюты ваши. Нет ее больше, Настенки.
Замерла толпа на полдыхании. Голубь под крышей крылами бьет – слышно. Год на дворе – одна тысяча девятьсот тридцать седьмой. Наглости такой… Заморозило зал. В ледяные глыбы толпу обратило. Оцепенели разом все.
«Провокатор» – совсем тихо, глядя под ноги, вроде сам себе сказал некто в сером. Тихо сказал, но услышали. А он громче повторил: «Провокатор». И вдруг дурным взвопил голосом: «Провокатор!»
И первым на провокатора – когтями в морду. Словно крючьями. И все вокруг стоящие – на провокатора. Рви его!
И разорвали бы.
Но протянул Холованов руку:
– Стойте! Если виноват гражданин, так не терзать его, аки барс свою жертву терзает, но доставить куда следует! Разобраться, с кем связан, кто его подослал, кто его подучил провокационные вопросы задавать, кто ему деньги платит. Рвать сорняк, так с корнем! И вообще. На чью мельницу воду льете, гражданин!? Приказываю! Рядом с ним стоящие, сомкнуть кольцо! Чтоб ни один волос с его головы не упал. Сейчас завершим митинг, я этого субчика сам на своей машине доставлю куда следует.
Сомкнулись вокруг наглеца передовые сознательные рабочие. Стеночкой в четыре стороны. Квадратом непробиваемым. Коробочкой.
– Советский суд вынесет вам меру. Только кто вам, гражданин провокатор, сказал, что Настя Стрелецкая разбилась?
А он, с мордой изодранной, эдак надменно подбоченясь:
– Да вся Москва говорит!
Тут уж к нему бросились со всех сторон: бей гада!
Но те, которые вокруг наглеца коробочкой, проявили сознательность – прикрыли.
И Холованов толпе:
– Нельзя его убивать! Убивая провокатора, мы тем самым мешаем следствию. И еще: вот кричите все, а ведь и среди вас есть такие, которые поверили слуху, что Настя Стрелецкая разбилась. Я вам, товарищи, честно признаюсь, тоже грешен. Наслушался всяких разговоров и сам нос повесил. Хорошая девушка. Да многие же ее тут знают. И я ее знаю. Прыгали вместе. Потому как услышал про смерть ее, приуныл. А она в это время выполняла ответственное правительственное задание. Не могу сказать, какое. Тайна государственная. Но верю, что скоро наградят ее. Самым что ни есть важным орденом. А вчера аэродромом иду, и что вы думаете? Настя Стрелецкая с парашютом – навстречу. Ты ж, говорю, разбилась, а она смеется!
Молчит цех. Молчит, в тысяче глаз укор: провокатора мы разорвем в клочья, если будет на то ваша воля, товарищ Холованов. И вам бы самому первым на провокатора броситься и застрелить его. Чтоб народ не мутил. Но обманывать нас не надо. Сами видели: разбилась девка. И знали ее тут в этом цеху многие. Провокатора убить – ваше право, товарищ Холованов, а врать народу не к лицу. Даже полярному герою.
– Ладно, – Холованов говорит. – Москва слезам не верит и словам не верит. Знал, не поверите. Потому Настю Стрелецкую с собой привез. Настюха, а ну иди в цех родной. Покажись народу.
И вышла Настя.
Ахнул цех единым ахом."
Контроль