Вспомнилось по истории Юры - yls2 о том, как внезапные большие деньги губят мастера.
В начале 2010-х моя мама, уже крепко за 70, продолжала активно заниматься своей наукой вовсе не от безденежья - было кому помочь, и пенсия у нее неплохая по российским меркам. Но это был счастливый случай, когда хобби=работа. Ей было интереснее продолжать свои исследования, чем сидеть на даче. То, что при этом ее институт ей еще и деньги платил, и просил не уходить, с коммерческой точки зрения было глупостью - она бы и так работала, даже под запретом ее деятельности как террористической.
Однако же, новых проектов под своим руководством и грантовых заявок она уже не затевала, понимая, что по возрасту и состоянию здоровья может оказаться не в состоянии их исполнить. Занималась заключительной монографией - своего рода описью всего, что не успела сделать к своей досаде, и приложением сканов из необъятного архива экспериментальных данных - только то, что выглядит поразительным и может быть, кто-то еще выяснит со временем, в чем тут дело.
Ну вот, оставили вы например необычайную бетонную глыбу, с некоторыми новациями в ее составе и технологии производства, в агрессивной морской среде конкретного сурового климата, лет так на двадцать. И давно уже забыли о ней, а потом вдруг вспомнили и померили, а что с ней за это время случилось.
Что тут такого интересного - удивится читатель. А вот некоторых серьезных производителей до сих пор интересует, что останется от их построек в этой воде лет так через двадцать, и как избежать факапов. Так что правильный бетон, уроненный черт знает когда в пучину морскую, как вино с годами обретает ценность - если он вынут целехонек, а другие разрушились.
И вот во всей этой деятельности ухода, на нее выходит какой-то молодой чувак, пусть будет Сережа, из уважаемого, хоть и средней руки университета, со специальностью весьма косвенной ее науке, и предлагает простую идею их междисциплинарного взаимодействия.
Оказывается, все то, что мама полвека изобретала, изготавливала и догадывалась чисто по наитию и опыту, сейчас можно глянуть на наноуровне - что там на самом деле происходит. И он это умеет. Пригласил в свою лабораторию, вместе придумали увлекательную программу тестов и стали их делать. Жизнь для мамы началась заново. Она помолодела чисто визуально лет на двадцать. В лаборатории жизнь била ключом, это был кладезь людей, которых стало откровенно не хватать еще в маразматическом конце брежневской эпохи.
Но Сережа помнил и о реальном мире, что за работу надо платить деньги. Ему дали очень дорогую лабораторию, но денег как таковых у него почти не было. Честно сказал, что в университете большая бюрократия, он постарается выбить для мамы ставку с достойной оплатой, но ни за что не ручается - придет административный дурень какой, так и его лабораторию прихлопнут.
Это никак не помешало их совместной плодотворной работе на условно платной основе на неизвестную обоим сумму.
Через пару месяцев бюрократия университета щелкнула в правильную сторону и выделила для мамы ставку, довольно высокую для специалиста, которому еще лет двадцать назад полагалось уйти на покой.
Но, чтобы получилось принять ее на эту ставку, маме нужно было предъявить справку, что ранее она не была судима.
Для человека, имевшего авторских свидетельств об изобретениях и справок об их экономическом эффекте больше, чем у всего этого университета вместе взятого, это был определенный шок. Мама подала заявку в милицию на справку, что она не уголовница какая. Доблестная милиция-полиция принялась расследовать это дело. Черт возьми, как они могут найти виновного, если даже несудимого определить с ходу не могут? Нормально - это когда она отвечает на прямые запросы университета, если уж тот обеспокоен проникновением зеков в свои ряды.
Но даже это не остановило хода исследований. Их погубило другое. Ввиду полученных от государства нескольких миллиардов рублей, весьма достойные деньги были выделены на материальное поощрение продуктивных сотрудников - тех, кто опубликовался в международных научных журналах, индексируемых Scopus.
При получении этого известия наиболее авторитетные научные деятели университета: проректоры, директора институтов, деканы, все сплошь доктора наук и профессоры, основатели крупных научных школ, известные авторы сотен публикаций в ваковских журналах собственного и побратимских вузов, вдруг всполошились: а что светит им лично от этого поощрения. Выяснилось, что ничего. Обидно - одна публикация в Scopus, и сто тысяч рублей твои. Но как их взять?
Один профессор дошел в отчаянии до высот фотошопа и разведки - с научной дотошностью выяснил весь административный механизм получения этих 100 тысяч руб. А именно, что в конце его сидит какая-то дева из бухгалтерии, которая должна посмотреть на предъявленный скан научной публикации, увидеть там фамилию получателя материального поощрения, и поставить подпись - да, видела, знаю, достоин.
Но без всякого фотошопа больше всех в университете получил Сережа. Всего лишь завлаб. Scopus зарегистрировал ровно 10 его публикаций за год, и соответственно Сережа получил миллион рублей. Тут даже вопроса не возникало, сгубят они его или помогут. Объявили условия - обязаны исполнить.
Вскоре Сережа несколько отвлекся от исследований - обрел бабу и вспомнил, что у него на счету лежит аж миллион рублей. Утоп в Тае. А мог бы жить.