"Только раз бывает в жизни счастье"?
Хотя истории уже более полувека, она вспоминается временами перед майскими праздниками, потому как в этих днях центрирована, ничего подобного более не встречал, и до сих пор не знаю, как ее правильно воспринимать.
Начало-середина 60-х, ну очень захолустный райцентр. По улице, где я жил, временами проходил странноватый мальчик, немного старше меня. Иногда один, иногда с мамой. Мама всегда, когда проходила одна, шла очень энергично, словно куда-то очень спешила. Когда же шла вместе с сыном, тоже пыталась идти энергично, но ей уже как бы приходилось тащить за руку за собой сына, который шел вроде неуверенно, озираясь по сторонам, будто в первый раз, и немного иногда спотыкаясь. Мальчика, идущего одного, я вспоминаю только с бидончиком в руках. Один он шел всегда очень медленно, как бы очень неуверенно, временами приостанавливаясь, всегда строго по обочине, даже на пустынной улице, и внимательно и вроде как со страхом поглядывая даже на детвору младше его. Мы, тогда уличная дошкольная малышня, не имевшая понятия о детсадиках, считали его дурачком, как-то дразнили, не могу припомнить как именно. Он никак не реагировал, стараясь как бы осторожно пройти мимо. Он, или его мама, или вместе, если были с бидончиком, ходили в магазин за молоком, своей скотины не держали, жили вдвоем. Одеждой он напоминал пугало, она была жевано-застиранная, близка по цвету к половой тряпке и он с нее был выросший.
Начав ходить в школу, я уже сравнительно редко видел его, но когда видел, все оставалось по-прежнему. Не припомню, чтобы когда-либо видел его в школе.
Предваряя продолжение истории, я вынужден переключиться в мир красок. Дело в том, что после войны в стране была напряженка с красками. Это мне рассказывала мама. Дома у нас висели цветные вышивки, сделанные мамой из купленных цветных носок, распущенных на нитки. В 60-е годы мама восхищалась, что теперь, пожалуйста, нитки "мулине" кучи цветов можно свободно купить, анилиновые красители в порошках дешевы и доступны. Возможно, благодаря хрущевскому крену в химию, слозунгованному в "Коммунизм есть Советская власть + электрификация + химизация всей страны!", претворяющемуся в жизнь. Но самой, пожалуй, распространенной была "синька", она, наверное, была у каждой хозяйки, стоила гроши и продавалась в таблетках в упаковках как активированный уголь. Народ, истосковавшийся от военной/послевоенной серости, куда только ее не потреблял! Добавляли чуть в побелку- и белая известка как бы отсвечивала нарядной снежной голубизной. Добавляли при ополаскивании после стирки в старое пожелтевшее белье- и оно отдавало голубизной-новизной! Добавляли в белила при покраске рам и дверей- и вот тебе некая приятная романтическая голубизна! Даже ларьки, где продавалось спиртное на разлив, красили в голубой цвет, и в народе ларьки именовались не иначе, как "Голубой Дунай".
И вот через неск. лет наступает очередное солнечное утро 1 Мая. Выйдя возле завтрака во двор (я еще не собирался в школу, откуда начиналась колонна, вышел, наверное, собаку покормить), вижу в метрах 50 от дома: тот самый мальчик и его мамка бодро и радостно шагают в сторону школы, мальчик совершенно не запинается, на лице у него радостность и целестремленность! Мальчик одет в совершенно новый спортивный голубой костюм его роста и несет на ниточке голубой воздушный шарик! Спортивные костюмы были тогда дефицит, зачастую вместо них были черные сатиновые шаровары домашнего пошива. Вглядываясь в него по мере их приближения, я замечаю ширинку на спортивном трико, несколько пуговок от шеи на верхней части костюма, а также неравномерность краски на шарике, где проступают местами светложелтые непрокрасы, необычно широкую горловину у шарика, а также оставшийся нераздувшимся верхний кончик шарика. До меня доходит, что мальчик идет в кальсонах и с надутым презервативом, выкрашенными синькой. Похоже, мамка тоже немного не того! Чуть не расхохотался, представив, как этот мальчик несет что-нибудь типа транспаранта "Нынешнее поколение будет жить при коммунизме!"
Спустя некоторое время, оказавшись в больнице, я увидел, куда мамка этого мальчика так спешила: она зашивала черными нитками с обычной катушки, обычной иголкой трупы в морге после вскрытия. И еще услышал, что она немка.
И с годами все больше думаю о версии, что возможно, они оба были нормальные. Возможно, мальчик пережил сильное насилие /унижение и приобрел страх от людей. И может, мамка, пытаясь спасти разум сыну, рванула куда ни глядя из тех мест, и взялась за первую подвернувшуюся самую низкую и низкооплачиваемую работу. Но она очень хотела устроить радость сыночку, чтобы он хоть раз ощутил себя равным со сверстниками, как смогла. Наплевав на опасения стать посмешищем в обществе.
Добавлю два штриха о материнских чувствах, из детства.
1. Мне лет 5-6, лето, играемся ватагой на улице. Прибегает мальчик и говорит, что на соседней улице только что грузовик задавил 3-летнего мальчика, выбежавшего на проезжую часть. Шофер тут же привез его больницу в паре сотен метров, но мальчик был уже мертв. А мамка мальчика якобы в это время пошла в магазин. Огородами я осторожно пробрался до обочины той улицы. Все было как обычно. На пустыре по другую сторону улицы я увидел двух идущих тетенек. Одна, постарше, держала за руку другую, в районе бицепса. Та несла в руках на уровне груди детские ботиночки, серо-голубого цвета, все из тонкой мягкой кожи, эдакие маленькие борцовочки. И с большущей теплотой и любовью говорила: "Сыночек, я ж тебе ботиночки купила..."
2. Ощенившаяся сука с таким большим количеством щенят стала не нужна. В нее выстрелили с ружья. Сука, не скуля, тут же легла на бок, как при кормежке щенят. Щенята стали сосать молоко, и продолжили, когда сука уже испустила дух.
"Самолет поднимается выше и выше,
И моторы на взлете протяжно ревут,
А внизу ещё ясно виднеются крыши,
И под каждою крышею люди живут…"
(И. Шаферан, шлягер тех времен)
Ну, за мир, май, труд!
И за то, чтобы ни одной человеческой матери не довелось кормить детей, будучи уже убитой другим существом.