«Ящик Пандорина», сочинение г-на К. Ропоткина, вышедшее в свет в 2125
году.
Глава первая и единственная, из которой читатель узнает о преимуществе
электрических плит.
«31 ноября 2001 года, в два часа пополуночи генерал-аншеф Орест
Павсикакьевич Пандорин, чиновник по особым поручениям при Специальном
Управлении кремлевской администрации, мучимый старческой бессонницей,
перебирал бумаги. Внезапно лицо его приобрело выражение озабоченное. С
трудом поднявшись, он отправился на кухню, пристроил кофейник на
керогаз, и вернулся в кабинет, все скудное убранство которого составляли
видавший виды продавленный диван, шаткий стул и вбитые в стену ржавые
гвозди с развешанным на них нехитрым гардеробом генерала. Подойдя к
старинному, кузнецовской работы секретеру, Пандорин отворил дверцу и
достав шкатулку черного дерева, бережно водрузил ее на ломберный столик,
рядом с новомодным изобретением американского инженера Билла Гейтса-
искусливо инкрустированным модемом, изготовленным всего в двух
экземплярах- для Папы Римского и шефа Специального Управления. Орест
Павсикакич любовно погладил своей портрет, выгравированный на крышке
шкатулки. Художник фантазийно запечатлел его в цивильном платье;
фетровой шляпе, вельветовых помочах, бархатном галстуке и бежевых
перчатках. Под изображением красовалась надпись: «Дорогому другу и
коллеге, Оресту Павсикакьевичу Пандорину, в день ангела». Далее
следовали подписи его верных товарищей по работе, прошедших с ним огонь
и воду, тех немногих, кто уцелел в суровую годину кровавых горбачевских
репрессий и лихие времена путинской коллективизации- майоров Томина и
Пронина, барышни-эксперта, девицы фон Кибрит. Долгие годы шли они рука
об руку с Пандориным. В Управлении даже окрестили их- «наша великолепная
девятка».
Поумилявшись на шкатулку, Орест Павсикакич осторожно поднял крышку.
Немедленно раздался мотивчик последнего хита сезона, шлягера «Money,
Money». Пандорин неторопливо раскурил трубку и извлек из шкатулки густо
испещренный затейливым шрифтом лист, один из множества найденных
накануне неподалеку от Мариинского театра в тихих арбатских переулках.
Бодрая, ничуть не уставшая сиять луна с энтузиазмом кинулась освещать
недра орестова ящика. Пандорин же, включив тусклую стеариновую лампу на
полный накал и нацепив лорнет, сосредоточился на содержании листовки.
Трель телефонного звонка вспорола черный бархат глухой ночи. Пандорин
спешливо протянул руку к аппарату. «Даш ишт квартира Холмша!? -
прокартавил бойкий баритон. Глаза Пандорина, и без того преизрядные, на
мгновение расширились еще больше, но тут же принялись смотреть по
прежнему доверчиво и лучисто, черноброво-голубоглазым взглядом- Вы
ошиблись, товарищ, - энергически отозвался генерал. «Цум тойфель! -
воскликнули на другом конце провода, - это скорей всего барышня... какой
геволд! Эндшулдиген, Ватсон-сан! » Пандорин пожал дрожащими от
озадаченности плечами и положив трубку, придвинул листок.
Внезапная ноющая боль пронзила тело генерала. Как обычно, в конце осени
напоминали о себе многократные падения с крыш высотных зданий и
потрепанные дефолтом нервы. Пандорин порылся в шкатулке и вынул оттуда
засохший, почти рассыпавшийся цветок, от которого пахло розой. Нежный
аромат быстро заглушил приступ. Орест Павсикакьевич зажмурился. Он
отчетливо вспомнил далекий весенний вечер, когда его срочно вызвали в
околоток. Зайдя в помещение, Пандорин обнаружил там кроме дежурного,
даму чрезвычайно приятной наружности, лет приблизительно тридцати двух с
половиной. Увидав вошедшего, она кинулась к нему: - да что ж это
деется-то! Ослобони, заступник! » Белые, теплые ее руки нежно
заскользили по пандоринскому мундиру. Орест покраснел и незамедлительно
потерялся в мыслях. «Ваше благородие, - пробудил его голос дежурного, -
вот, задержали согласно поступившему описанию, как опасную личность,
возможно причастную к терактам». Пандорин бегло пролорнировал протянутый
бланк. «Возраст- около тридцати лет, росту выше среднего, волосы черные,
глаза зеленые... » «Кормилец! - возопила задержанная, - как же так! Я
ведь в Большой ехала, на шпектакль, немчуру дрессированную посмотреть!
Вот и билет имеется! » Из газет Орест знал, что действительно, в этот
вечер в Большом дирижировал Караян. Дама было сунула руку в глубокий
вырез декольте, заставив Пандорина спешно отвести глаза, но ничего не
обнаружив, порылась в сумочке и торжествующе подняла над головой розовую
бумажку. «Что ж такое голубчик, у вас в ведомстве творится, в самом
деле, - укоризненно выговорил дежурному Орест, - опять забыли в описании
пол разыскиваемого указать. Он ведь мужчина. А тут совсем даже наоборот.
Непорядок! » Протянув Пандорину цветок, дама попятилась, благодарно
обжигая руки своего совсем растерявшегося освободителя поцелуями до
самого театра. Увы, Орест так и не решился узнать имя незнакомки...
Порыв ветра, задув огонь горелки под кофейником, распахнул дверь на
кухню. Струя газа с шипением ворвалась в кабинет. Генерал задумчиво
положил лист обратно в шкатулку и опустил крышку. Музыкальный механизм
затренькал любимое пандоринское: «ай-яй-яй, убили негра... » «Ни за что
погубили- прочувствованно замурлыкал Орест Павсикакич. Шкатулка
приступила к припеву и тяжелая слеза больно ударилась об орестову
коленку. В этом месте он всегда плакал. Рука Пандорина нырнула в карман
кольчуги и извлекла оттуда носовой платок. В окна скучливо тыкался
дождеватый сумрак. Скрупулезный пятачок луны в точно назначенный срок
завис над горизонтом. За окном раздалось слабое покаркивание. Птичка с
розовой грудкой, присев на балкон, сделала некое срочное дело, после
чего, очевидно сраженная морозом- обесиленно замерла. Пандорин помнил
ее. Она частенько прилетала, услаждая генеральский слух нежными
руладами. Теперь легкий иней припорошил ее торчащие кверху лапки и они
красиво переливались перламутром в лунном свете.
Аккуратно вытерев глаза, Орест Павсикакич грузно встал и понес шкатулку
на место. Но по пути запнулся о кушетку и скользнув головой по каминной
полке, рухнул навзничь, с некоторым недоумением наблюдая разлетающиеся
по сторонам куски собственной головы. Судя по всему, перелом основания
черепа и множественные, явно несовместимые с жизнью травмы. Генерал
захотел было впасть в кому, но многолетний навык заставил его
сконцентрироваться.
Листовка и этот, будто бы случайный звонок... Чутье подсказывало ему,
что все это- звенья одной цепи. Орест Алексеевич подобрал угасшую трубку
и полез за спичками.
В воздухе остро пахло тайной.
Борис Ушеренко