Терапия «дзынь-бум»
КАТЕГОРИЯ: СЛОЖНЫЕ ОТНОШЕНИЯ С РЕАЛЬНОСТЬЮ
У меня соседи сверху — как природное явление. Не предскажешь и не запретишь. То у них сезон затяжных дождей из русского рэпа, то внезапное землетрясение от передвижения мебели, то ураганный ветер с богатым словарным запасом на всю бетонную коробку.
Сначала я попробовал классику: стучал по батарее. Результат — на пять минут тише, потом вдвое громче. Становилось только хуже.
В один прекрасный день, доведённый до белого каления, я пошёл другим путём. Включил себе днём какую-то запредельно спокойную музыку: колокольчики, шёпот, звуки, от которых мозг не стекает, а наоборот — улетает в состояние, когда чувствуешь себя как Россия: нет границ, одни горизонты. Просто чтобы самому не сойти с катушек. Помогло. Я перестал вздрагивать, но назойливый шум всё ещё мешал.
Тогда я приставил колонку к потолку. Всё так же — днём, в своё законное время. Негромко, но упорно. Недели полторы.
Реакция пришла не сразу. Сначала пара дней — тишина. Потом сверху стали топать чуть громче обычного. Я не сдавался. А ещё через несколько дней — стук в дверь. На пороге тот самый громовой сосед. Вид у него был не злой, а скорее растерянный.
Он мямлит, смотрит в пол:
— Слушай, братан... Мы, вроде, не шумим особенно днём... А у тебя там что, ремонт? Или новая сигнализация?
Я сделал удивлённое лицо:
— Причём тут сигнализация?
— Да какой-то... фоновый писк. Вроде и не громко, а выводит. Сначала думал, мне чудится. В голове звенит с похмелья. Потом — что из розетки. Жена говорит: «Это снизу, разберись».
Тут я не выдержал и рассмеялся.
— Это не писк, братан. Это я так... от твоего рэпа лечусь. Успокаиваюсь.
Он посмотрел на меня, будто я инопланетянин, потом неожиданно хмыкнул.
— Ну ты даёшь... От твоей музыки голова кружится, в глазах мутнеет. Как будто меня разбирают по частям. Я злиться не могу нормально! Ты мне мешаешь!
И тут я понял: я не изобрёл оружие. Я просто перестал воевать. И как-то так получилось, что его это тоже задело.
— Понимаешь, — сказал я уже без всякой игры. — Я не хотел войну. Я хотел просто... чтоб все спокойно жили. В том числе и я.
Он тяжело вздохнул, почесал затылок.
— Ладно. Понял. Давай договоримся: мы после одиннадцати — по-тихому. А ты... найди что-нибудь поубедительнее своего писка, а? Идёт?
— Идёт.
После его ухода я осознал главное. Чем бросаешь в других — то и к тебе прилипает. Я хотел его достать, а в итоге мы оба чуть-чуть смягчились. Только ему было страшно, а мне — полезно.
С тех пор идеальной тишины нет. Иногда они забываются, иногда я снова включаю свои «горизонты». Но войны больше нет. Есть хрупкое, рабочее перемирие.
И я наконец-то понял, как работает эта дурацкая музыка. Она действует не на мир вокруг. Она меняет тебя изнутри. Она не сделала его тише — она дала мне спокойствие, чтобы этот шум выдержать. И чтобы вместо очередного скандала найти в себе силы просто сказать: «Давай договоримся».
Теперь я пью чай. Иногда сверху доносится робкое «бум». И я даже улыбаюсь.