Сидели мы вчетвером: бывший летчик люфтваффе Эмиль, американка Джози,
русский мотоциклист Вася и я. Вася по-английски не говорил, все
остальные свободно владели. У Васи была печаль.
За последний месяц он ухитрился сбить двух старушек своим ИЖом, за что
лишился прав и приобрел массу неприятностей.
Эмиль же рассказывал, увлекшись, как во время войны было принято
рисовать на корпусе истребителя свастики (по-моему, это я не совсем
поняла) по числу сбитых летчиком самолетов противника. Я спросила его,
сколько же самолетов сбил он. Тут Эмиль несколько протрезвел и замялся.
Вспомнил, что разговаривает с внучкой тех самых летчиков, которых он
сбить не успел. Я хотела успокоить его и сказала, что наши так же
отмечали число сбитых самолетов, только звездочками. Вася мрачно пил
пиво. Джози решила поддержать затухающий разговор и с грустью в голосе
поведала о том, что на прошлой неделе сбила второго оленя, проезжая в
заповедной зоне, а это ого-ого какой штраф. Эмиль, приободрившись,
посоветовал ей нарисовать на боку машины две оленьи головы. Мы
засмеялись.
Грустный Вася спросил, чего мы так ржем. Я вкратце перевела.
Печальное Васино лицо озарилось, как принято говорить в большой
литературе, внутренним светом. Он азартно прищурился и сказал:
«А я тогда тоже нарисую! Два платочка… нет, две кошелки…»
На этот раз я смеялась одна, но до судорог, до слез.
Маша, внучка пилота.