Как-то раз Джоаккино Россини, уже снискавший славу и признание, был приглашён на званый обед в один роскошный особняк.
Вечер был изумительно хорош. Гостей, в ожидании трапезы, разместили на открытой веранде, залитой тёплым итальянским солнцем. Лёгкие беседы, изысканные закуски и тонкое вино создавали настроение неторопливого удовольствия. Аппетит, подогретый ожиданием, томно зрел в предвкушении пира, сервированного в соседнем, богато убранном зале.
И вдруг… из-за резных дверей донёсся оглушительный грохот, лязг и звон, словно внутри разразилась настоящая какофония падающей посуды. Дискант разбитых фарфоровых тарелок слился с басовитым гулом опрокинутых блюд и серебряным перезвоном столовых приборов. Музыка катастрофы!
Естественно, первым к источнику этого неожиданного «концерта» устремился маэстро. Вернувшись через мгновение, он с невозмутимым, даже слегка разочарованным видом сообщил встревоженным гостям:
— Успокойтесь, синьоры и синьорины. Ничего фатального. Это всего лишь служанка неловко зацепила край скатерти и обратила в руины весь наш будущий пир. Обед, увы, откладывается.
Он сделал театральную паузу, и в уголке его глаза мелькнула знаменитая лукавая искорка.
— А я-то, признаться, уже подумал… Неужто кто-то вознамерился исполнить для нас увертюру к «Тангейзеру» Вагнера...
