Красная Шапочка - 118
Артюр Рембо.
Пьяная Шапочка
Когда в сени сосЕн брела я по дороге,
Не доносился, мама, до меня твой крик;
Лишь из дали лесной, приглушенный немного,
Зловеще-грозно раздавался волчий рык.
Мне было все равно - хоть булочками с маком,
Ватрушкой с творогом иль горкой трюфелей -
Наполнена моя корзнка. Верно, лаком
Гостинец будет старой бабушке милей.
Я мчалась в чаще, слыша голос попугаев
(Хотя, казалось бы, зимой откуда попугай?)
И тучи рыжих лис, и толпы горностаев
Носились по снегу средь глухариных стай.
Цветов, на глаз пантер похожих, не видала,
Не буду врать. Зимой повымерзли, поди.
Брела я долго. Уж совсем похолодало.
Как наконец, среди соплей сосулек впереди
Узрела я избу. То было очень кстати!
Уж, верно, бабушка побалует чайком,
А я ее - ватрушками: вот, нате!
Я добралась к вам через лес, сама, пешком!
Дверь скрипнула. Гляжу - лежит моя старуха,
Руины спрятаны под платье кое-как;
В зрачках животный блеск, выпячивает ухо,
И зубом цыкает, как хищный вурдалак.
«Ты кто???» - спросила я, испортив ненароком
Тот запах, что от пирожков твоих течет.
Трусы испачкались. И тихо, боком, боком
К двери я двинулась, надеясь - пронесет...
И вдруг разверзлась пасть! Ну и метаморфозы!
Не в силах от полу я ноги оторвать,
Была проглочена, поглощена. Тут слезы
Не нужно - поздно, мама, проливать.
Я наревелась всласть. Все волки так свирепы...
А мы так горестны, они же - жестоки,
О, пусть меня скорей расколят зубы в щепы,
Но волка за меня пускай затравят мужики!
Я, слышавшая хриплый рев лосей при случке
(Хотела подглядеть, да больно снег глубок),
Я, ныне зрившая полет стрижа под тучкой -
Была в желудочный низвергнута я сок.
Ну что сказать тебе? И мокро, и отвратно,
Темно к тому же было там. Блевать
От духа смрадного хотелось постоянно.
Зато мы с бабушкою встретились опять!
Она, по счастью, не успела разложиться,
Закупорив собой в кишечник узкий лаз.
Меня, наверное, и не узнала. Насладиться
Покоем полным нам пришлось на этот раз.
Да, если уж нужна клоака, то такая,
Где девица - еще вчера почти дитя -
Лежат, свернувшись, испражненья испуская,
В пахучем сумраке бог весть о чем грустя.
Молчим, воняем. Тут и время пролетело.
Так говоришь, неделя - нет как нет?
Как вдруг разверзлось бурой кровью волчье тело:
Остра секира распахнула божий свет.
То были лесорубы. Трое. Верно, трое.
Иль четверо? Да я и вспомнить не могу.
Бабулю отнесли домой. Меня поили ромом,
Поскольку, мокрая, дрожала на снегу
От страха. Я дала им все, что было
У бедной девушки: ватрушки и пирог.
Опохмелились. Тут и утро наступило.
Кивнув спасителям, пошла я за порог.
Ну, вот и все! Я дома! Мама, здравствуй!
Пьяна, заблевана, но нет на теле ран.
Трусы оставила в снегу. А шапку красну
Кажись, в глуши Флорид унес Левиафан!