НОРМА МАСТЕРА
В 1974 году в городе химиков Днепродзержинске, родине Ильича (Леонида)
проводился традиционный турнир юных фигуристов на «Кубок Октябрят». По
итогам турнира комплектовались детско-юношеские сборные Союза. Как отец
спортсмена, приехавшего на столь ответственный старт, я обязан был пить
с тренерами и судьями, но место за сынишкой было забито и нужды в такой
жертве на алтарь отцовства не было.
Тем более, что жертва могла стать смертельной: тренеры и судьи упивались
со спортивными функционерами вусмерть, а незакаленному родителю было
крайне рискованно тягаться с ними, бывшими спортсменами, мастерами
спорта. Их бухальное мастерство росло вместе со спортивной квалификацией
– сначала бухарики юношеских разрядов, потом – первый взрослый...- да
так до мастерской нормы. И на излете спортивной каръеры они становились
большими умельцами "нарушения спортивного режима" - такой красивый
эвфемизм придумали вместо пошлого "пьянства". Так что норму мастера
простому смертному осилить было влом без риска стать очень смертным.
Потому я не токмо сам от этого уклонялся, но и других, как мог,
удерживал. Кто же меня ослушался, очень потом жалел. Как, например,
некто Гена, папа одной милой девочки - (имя - вымышленное, во спасение
его души и тела от строгой и злопамятной гренадерши-жены).
Гена накрыл поляну в кафе с оригинальным названием "Эврика" - в СССР
того времени так оригинально назывались все кафе, а катки, столь же
оригинально - "Льдинками". Надо отдать должное собутыльникам: они не
бросили Гену на поле боя с Зеленым Змием, а отволокли в гостиницу. Но,
запамятовав, в каком номере он жил, просто складировали в коридоре. Там
бы он и пролежал до скончания алкоголя в крови, на что при достигнутой
концентрации могла уйти неделя. Однако подняла тревогу дежурная по
этажу, разбуженная ужасающим запахом, заполонившим гостиницу: хотя Гена
был вроде как уже неживой, но с ним произошло все, что может случиться с
еще живым человеком.
Нас позвала его дочурка, горько рыдавщая над безмолвным телом отца:
"Папочка умер?". - "Ну,- отвечаем,- пока да. Но бум ре.. реа.. ни ме.
не. ми.. Карроче, оживлять! Иди, детка, спать, тебе завтра выступать, а
мы твоего папочку не бросим".
И, действительно, оставить товарища в беде мы, родители других
фигуристов, не могли, но и притронуться к нему - тоже. Мы трезво оценили
обстановку, хотя и были поддатые, но не профессионально, а
по-любительски, И порешили: раз уж Гена был ужратым вусмерть, надо
отдать его в пользование профильным специалистам по обработке трупов. Мы
дозвонились в морг местной больницы, но там никто не брал трубку. Скорее
всего, санитар морга тоже спал мертвецким сном - в Днепродзержинске не
пил только бюст Леонида Ильича, установленный на родине Героя по факту
его еще дважды геройства.
Потерпев фиаско на государственном уровне, мы обратились в частный
сектор. Дежурная по этажу гостиницы назвала бабку, обмывающую
покойников. Ее даже не пришлось будить - старушка маялась трезвой
бессонницей. Мы быстро уговорились о цене. К тому же ей очень польстило,
что "клиент" - из столицы. Она бралась его и бальзамировать, но мы
объяснили, что он - уже. Бабуля подивилась: кто же это забальзировал, но
не обмыл? Мы назвали тренеров-виновников. Она не врубилась, эти громкие
по тем временам фамилии ей ничего не говорили. С тем бабуля взяла свой
профессорский саквояжик и пошла с нами, однако на месте от престижной и
дорогой работы отреклась: "Живых - боюсь!"
Нам ничего не осталось как обрезать ковровую дорожку у ног и головы
старушкина отказника и, как на носилках, отнести его в прачечную
гостиницы. Там, на голом цементном полу, щипцами для белья обнажили тело
донага и пустили на него холодную струю - горячей воды на родине Ильича
(Леонида) отродясь не было. Он (Гена, а не Леонид Ильич) очнулся, сел и
испуганно спросил: "Где я?" Нам не хотелось напугать его прачечной, и мы
ответили: "В морге!". Он снова вырубился, и так трахнулся бошкой, что мы
намылились бежать за бабкой - у нее открывался полный фронт работ и
исчезли основания для страха...
Но Бог - не фраер, он сберег пьяного и в этот раз, а на следующий день,
похмелившись, воскресший из мертвецких щедро заплатил за молчание: нам -
сделал отличные фотографии деток во время тренировок и выступлений, а
своей славной дочурке купил громадную куклу. Судьи же, хотя допились до
беспамятства, не забыли, кто их так славно угостил до этого самого
беспамятства, и единодушно отдали девочке третье, призовое место.
Правда, объективно она заслуживала его и так, но фиг бы его получила, не
соверши Гена отцовский подвиг "не корысти ради, а токмо волею пославшей
мя жены" (Отец Федор, (с) Ильф и Петров, "12 стульев").
Больше Гена никогда не пытался перепить тренеров.
... А евойной мегере никто ничего не выдал, потому он жив до сих пор. И,
если себя узнал, не сомневаюсь, с удовольствием примет привет из
славного коммунистического прошлого, когда человек человеку был родной
Брат, настоящий Товарищ и преданный Собутыльник.
© Алик, анонимный трезвенник
www.alikdot.ru/anru/znainashih/alko/mastersquot/