Году этак в восемьдесят седьмом, как нынче модно говорить - прошлого
века, отправили нас от завода в подшефный колхоз на помощь в уборке
урожая. Поскольку сама эта ситуация достаточно абсурдна, то и жизнь наша
там была полна приколов.
Глухие задворки Костромской области. 300 км от железной и любой другой
нормальной дороги. В межсезонье - только по воздуху или на лошадях. Если
кто-то еще считает, что Земля круглая, - велком в одно из таких мест. И
вы увидите - край. В любом смысле этого слова.
Распределили нас по бригадам, то есть по деревням. Наша компания (две
девочки и четыре мальчика) попала в какие-то Малые Пупырышки. Дворов
десять. Выделили нам брошенную избу, в которой, по рассказам аборигенов,
года три назад хозяин по пьянке изрубил топором жену, а потом тут же
повесился сам. Привезли на тракторе и сбросили с телеги три мешка
картошки, два мешка других овощей, тушу теленка и пол-свиньи. Гуляй,
рванина. Молоко - у бабы Нюры, хлеб - раз в неделю на тракторе. На дворе
- конец сентября. Куковать нам тут - до ноябрьских праздников.
Как мы обустраивали быт - отдельная история. Продюсеры ублюдочного шоу
«Последний герой» перемудрили со своими пальмами, океанами, островами и
прочей трехомудией. Понятно - антураж. Но попробуйте заселить
добровольцами хотя бы на месяц одну из брошенных деревень в средней
полосе России, коих немеряно. Если найдутся добровольцы. Потому что жопу
под солнце - желающих тьма, а вот жопой в снег - на хуй, на хуй. Зато
рейтинг шоу сразу бы скакнул. Потому что половина россиян из года в год
выживает в этом героизме, и хули им ваши пальмы за стеклом.
Ладно. Цель - уборка непросыхающего от дождей льна. Начальство -
непросыхающий от самогонки бригадир. Лен по технологии должен вылежаться
минимум неделю по сухой погоде. А погоды нет. «А и хуй с ним. Весной
сожжем да новый посеем» - сказал бригадир и пристроил нас на скотный
двор ходить за телятами.
Эпизод первый. Телятник. Стойла. Два транспортера для уборки говна.
Один по периметру телятника, другой, наклонный, для доставки этого говна
наружу. Наклонный сломался. Не включается электромотор. Доложили
бригадиру. Тот полез чинить. Видимо - не впервой. Он вылез по
транспортеру наружу и оседлал его верхний край. Там расположен
электродвигатель, в нем то он и принялся ковыряться. Нас (троих)
определил к рубильнику, который расположен внутри у выхода, т. е. метрах
в пятидесяти от транспортера. Естественно, не в пределах прямой
видимости. Обмен информацией осуществляется с помощью крика на пределе
возможности легких, поскольку около двух сотен молодых бычков мычит,
топает и пердит не переставая. Вся информация состоит из двух команд
бригадира. Поковырявшись в моторе, он кричит: «Включай!!! » и кто нибудь
из нас жмет кнопку «ВКЛ». Понаблюдав за неработающим движком и сделав
какие-то выводы, он кричит: «Выключай!!! » и продолжает копаться.
Повторяется это с периодичностью минут в 15. Минут 10 он ковыряется и
минут 5 наблюдает за включенным, но не работающим агрегатом. А мы курим
и трындим. Уже где-то часа полтора. Надоело. Реакция наша на команды
становиться все медленнее. Уже никто не бросается к рубильнику, а
норовит подтолкнуть товарища.
В очередной раз раздается команда «Включай!!! ». Кто-то из нас неспешно
встает с кучи соломы, идет к пакетнику, жмет и так же неспешно
возвращается. И тут неожиданно отлаженная периодичность нарушается
истошным, заглушающим все, переходящим в визг криком: «Выключай!!!
Выключай!!! Бля!!! Нах!!! Выклю…!!! » Потом глухой удар и мертвая, как
нам показалось, тишина. Даже бычки срать перестали. И в этой тишине
металлический лязг работающего наклонного транспортера.
Произошло очевидное. По первости, перед тем как подать команду
«Включай!!! », бригадир отрывал жопу от транспортера и раскорячивался на
основании так, что бы движущиеся части его не касались. Потом плюнул. На
что надеялся? И когда транспортер неожиданно для него пришел в движение,
его штаны вместе с содержимым стало быстренько затягивать под главную
шестерню. Организм принял единственно верное решение - кувырнул сам себя
вниз, с четырехметровой высоты.
Надо отдать нам должное - среагировали мгновенно. Один бросился к
выключателю, другой к транспортеру, а третий побежал на улицу. И увидел
безрадостную картину: из середины озера навозной жижи торчали ноги
бригадира. Он вошел в это озеро как заправский пловец, головой вниз. Да
так и зафиксировался.
В нормальных колхозах под транспортер ставят телегу и по мере наполнения
вывозят на поля. Но то в нормальных. В нашем производительность скота
давно превысила потребности полей. И дерьмо десятилетиями стекало и
копилось в естественной низине. Метров пятьдесят на пятьдесят. Говорят,
что в незапамятные времена в этом болоте бесследно сгинул трактор вместе
с телегой и пьяным трактористом.
Действовать надо было молниеносно. Сколько времени человек может жить в
говне? В ход пошли какие-то доски, куски шифера, веревки, лестница и
все, что попадало под руку. Понабежавшие с окрестных ферм доярки
суетились и активно мешали нам извлекать их пьяного командира. «Ой,
сыночки, да лешой с ним! Вы ж сами утопнете!!! »
Вспоминается все как в рапидной съемке. Бестолково страхуя друг друга мы
зацепили и выдернули страдальца. Живого. Слегка не в себе. В говне все.
С головы до ног. Потом истерично и до слез хохотали, мылись из шланга и
мыли, попутно приводя в себя, бригадира. Обменивались впечатлениями.
Рассказывали понабежавшим неочевидцам. Отбивались от жены бригадира,
которая прибежала в слезах, но увидев ненаглядного живым и почти
здоровым, кричала: «Нахуя вы его вытащили!? Ему в говне заебись, самое
место! »
На следующее утро мы в первый и последний раз увидели нашего бригадира
трезвым. Он пришел к нам чистый, выбритый, в новой рубашке, какой-то
задумчивый. Выкатил нам два литра самогонки. Добил нас уже окончательно
тем, что сам с нами пить отказался.
И не пил после этого еще целые сутки.
Ракетчик