Полпервого ночи, допиваю пиво, думаю сейчас лениво так потрахаюсь с
женой и спать. Жена пробежала в спальню, пробежала назад, говорит псину
свою посмотри, в дверь скребется. Собака мой, внезапно, как из пушки
какать захотел. Вот три часа назад не хотел, все вокруг исходил с ним, а
тут захотел, извелся весь. Ну, делать нечего, животина тоже человек.
Нацепил куртку и потащился для осуществления процесса собачей дефекации.
Собака мой бегом ринулся к своему любимому месту, принял позу горного
орла и некисло так нагадил. Пока я собирал в одноразовой перчатке его
безобразие, как всегда прыгал вокруг, оглашая окрестности ликующим лаем
хорошо просравшегося животного. Псина у меня небольшая, фокстерьер, типа
Манмаренси, лает громко и радостно. На этот лай собственно и подгребли
трое бичей.
Рядом круглосуточный ларек с распивочной, видать запрет на ночную
торговлю им личным указом президента отменили, поэтому всю ночь разные
маргинальные личности водку-пиво фигачат. Вот трое подгребли, спросив
закурить, пока я выбрасывал какашки в урну. Сильно удивившись моему
здоровому образу жизни и отсутствию курева, решили они мне навалять за
это. Однако, их стиль "пьяный колхозник" оказался заметно слабее
северного стиля. Мне даже понравилось, размяться не помешает, прыгаю,
уворачиваюсь, бить их жалко – морды и так опухшие, но надо. Одного
завалил, второй тоже на ногах еле держится, собака мой прыгает вокруг,
радуется чему-то.
Вижу, наконец, в окно из пикета менты стали выглядывать, вот всегда они
так, в последний момент. Слышу, отпирают свою железную дверь, пока
отоварил хорошенько еще одного бича, да наддал ногой поднимающемуся.
Смотрю, выходят, наконец, неторопливо забирают бичей и я вроде двигаю
домой к теплой постельке и плотским утехам. Щас. Собак мой, кроме как
голосом себя не проявлявший, мохнатым снарядом метнулся к наименее
поврежденному бичу и пока тот соображал, впился ему между ног, да так
там и повис. Бич заорал, упал на спину и стал из лежачего положения
визжать до хрипоты. Собака зафиксировал стойку и отпускать не собирался,
порыкивает и косится.
Менты поржали, увели двоих, стали вынимать из под собаки третьего, а он
не дает. Пытались его оттащить, бич стал орать, что больно очень. Я
говорю типа фу, ко мне, брось каку, но собака своевольная скотина,
команды выполняет когда хочет. Мент говорит я его щас пристрелю и дело с
концом. На это я возразил, что собака у меня трахается не так часто, как
ему бы хотелось, но каждый раз когда он присунет, примерно три месячных
оклада товарища сержанта приносит. Да и сам зверь стоит некисло,
родословная простирается чуть не в средние века. Сержант почесал
дубинкой затылок, посмотрел на драгоценного собаку и стал разжимать
пасть руками. В слюнях измазался, но успеха не добился, матернулся и
вызвал скорую, говорит пусть ему укол какой закатают или еще чего
придумают. Продавщица притащила колбасы, даже на вид страшной, но собака
ее игнорировал, принципиально дерьмо не жрет. Стал подтягиваться народ.
Я позвонил домой, сказал чтобы не волновалась, типа у собаки запор,
когда просрется неизвестно, потому как зная сволочную натуру зверюги,
могу предположить, что отпустит только когда проголодается, а ел он
недавно.
Приехала скорая. Народу прибавилось. Бригада поржала, но развела руками,
говорит успокаивающего мужику вколем, а то у него глаза уже на лоб
полезли, да и холодно на асфальте лежать. Собаками говорят не
занимаемся. Тут вылез водила из скорой, говорит надо его как у Петровича
на даче. Мент опять почесал затылок дубинкой, но видать никаких
Петровичей не вспомнил, поэтому водила пояснил. Дескать, однажды такое в
Саблино было с братковским бультерьером, тоже челюсть свело или еще
какая физиология. Чего только не делали, хотели уже псину пристрелить,
браток почти согласился. Так нашелся там старичок-ветеринар, большой
специалист по всякой животине, взял он и со всей дури палец бультерьеру
в задницу засунул. Тот пасть и разжал. Только, сказал водила, братку
пришлось псину продать, братва его за опущенную собаку сильно чморила.
Поржали, даже мужик с собаком на конце похихикал и все уставились на
меня. Я отказался, дескать ахтунга с собственной собакой не хватало.
Сержант встал на карачки, зачем-то посмотрел в очко собаке, прицелился
пальцем и потребовал себе презерватив. Купил ему гондон гусарский, он на
карачках с гандоном на пальце, прицелился и ткнул собаку в очко. Собака
наверное решил, что его наконец лишают невинности, как он один раз
отодрал собаку, оказалось это кобель. Видимо такая перспектива его
ужаснула, он разжал хватку и сбежал. Защелкали вспышки, запечатлевая
мужика, держащегося за мокрый от слюней освобожденный конец и
счастливого мента на четвереньках, с гандоном на указательном пальце.
Сержант, однако, быстро вскочил, выкинул гондон и потащил бича в пикет.
Народ стал расходиться, весело дискутируя на тему ахтунга
правоохранительных органов с животными пальцем. Собака бегал, как ни в
чем не бывало. Пришел домой, рассказал жене. Она, следуя непонятной
женской логике, потрепала псину и сказала бедненький. Уже под утро мы
долго и весело трахались. Виновник торжества лежал на своем коврике и
крепко спал. Судя по его довольной морде, снилось ему хорошее...