Довелось мне однажды служить в Афганистане. Заведывал кухней и
снабжением в одном из подразделений пехоты. Расположились мы недолеко от
Кабула. Погода стояла в ту пору дивная. Ни холодно ни жарко. И решили мы
пойти прогуляться к близ лежащей речке. Портянки помыть, позагарать. Ну
идем мы значит по тропинке, кругом не души. И тут бабах! Смотрю старшина
осел как-то, осунулся, и смотрит на меня молча. А потом кровь хлынула
изо рта и он повалился. Мы пригнулись, пытаемся понять откуда палили. А
кругом тишина, птички поют. Нет никого. Ну что делать, пальнули по
кустам, для острастки.
Взяли товарища подруки и потащили на базу. Идем, проклинаем себя за эту
речку, за портянки, за пиво. Тут еще выстрел. Стреляли рядом совсем. А
откуда - не видно. Один боец подкасился и рухнул, прям на тело сержанта
окровавленное. Ну мы залегли, лежим, постреливаем в разные стороны
короткими. А ответа нет. Опять тишина. Солнце припекает. Пролежали
наверное час а может и два. Ну что делать, решили возвращаться. Нас трое
осталось.
Двое бойцов тащили сержанта. Он здоровый был мужик, тяжелый. А я сзади с
солдатиком, срочником, худой совсем. Легко нести. Он наверное и
повоевать не успел, только недавно в пополнение к нам прибыл. Идем
значит, прошли где-то километр. Еще два до базы осталось.
Тут опять выстрел, на этот раз никого не зацепило, заметили откуда
стреляет сволочь. Поползли с разных сторон к холму. Страшно конечно под
смертью ползти. но еще хуже спиной к смерти стоять, когда каждый шаг
кажется длиной в жизнь, когда заного рождаешься поднимая ногу,
взрослеешь и стареешь перенося ее на пол-метра, и почти умираешь опуская
на новое место.
Ну довольно философии, ползем мы к холму с разных сторон, пальцы на
спусковых крючках, прицелы направлены прямо в вершину холма, напряжение
и тишина, только слышно как ты учащенно дышешь и как скрипит песок под
тяжестью твоего тела. И тут опять выстрел, не наш.
Смотрю один солдатик уже не ползет. еще один.. нас двое всего осталось.
Стреляли не из-за холма, а откуда-то справа из ущелья. Ну все думаю хана
нам. Так и не вырвемся из-под прицелов. А солнце припекает, в глазах
мутит. Хочется воды. Хочется лежать и не двигаться. И Мы легли. Смотрю
напарник мой тоже затаился и лежит. Мы долго лежали. Вначале думали что
вот счас еще один выстрел и не станет или его или меня. Потом думали
изводят нас так, издеваются. Потом вообще ниочем не думали просто
лежали, он в двадцати метрах от меня у склона холма. Потом ночь
наступила, но мы все-равно лежали и смотрели на звезды. Потом стало
холодать. Мы встали огляделись и пошли неспеша на базу.
Спешить было некуда, три тела мы бы на себе точно не утащили-бы, взяли
только автоматы чтоб под трибунал не попасть. Пришли на базу, а там нет
никого, то-есть живых нет. Одни трупы разбросаны по части. И духов нет.
никого, просто ночь и тишина. Я помню мы тогда сели у бочки с водой,
закурили по сигарете, и молчали, сидели слушали тишину.
Утром приехал наряд из соседней части, помогли нам тела товарищей
собрать и по-человечески сложить. Их потом на аэродром увезли, а от туда
доставили родственникам. А нас отправили в отпуск, т. к. часть наша
прекратила свое существование. Так вот моя служба в Афгане и
закончилась. Только одно осталось, ночью, люблю выйти на улицу, лечь на
траву и смотреть на звезды, как когда-то там, под Кабулом, потом покурю
молча, и тогда уже иду спать.