Как-то раз по утру Николай Андреевич Римский-Корсаков сел завтракать.
Съел Мясковского, выпил Чайковского с Бизе, и началось у него в желудке
Пуччини, а чуть позднее и - Паганнини. Он вышел на Дворжака, сел за кучу
Мусоргского и с Шуманом - Бах! Взял Листа, вытер Шопена, смотрит, а на
пальцах - не то Глинка, не то - Гуно...